Девушка сына. Я одержим ею

Глава 9

Я держусь недолго. Вдали от неё, чтобы дать время успокоиться себе.

Ровно сутки. Приезжаю к ней на работу. Жду, когда выйдет из офиса. Держусь, чтобы не пойти к ней, не закинуть на плечо и не увезти куда-нибудь.

Всё же дожидаюсь.

Прожигаю её тонкую фигурку взглядом.

Ева голову не поднимает, соскакивает со ступенек и смотрит в телефон.

Подхожу к ней со спины, обнимаю за талию так, чтобы та не вырвалась. Она голову поднимает и смотрит на меня своими испуганными глазами.

– Что ты?..

Я не дослушиваю. И пусть буду подонком – одним движением затаскиваю её в салон. Закрываю двери и блокирую. Чтобы не выбежала. Обхожу машину, осматриваюсь по сторонам. Такая глушь, что никто и не видел. Но я её не похищаю. Нет. Всего лишь хочу удостовериться в диагнозе. Про бесплодие. И если это правда – решить этот вопрос. Вдруг есть шанс?

Тем более, нам есть о чём поговорить. И я собираюсь это сделать по пути в клинику моего хорошего знакомого.

На пару секунд открываю замки, сажусь в салон авто.

Она чуть не убегает, но ловлю за руку.

– Стоять.

Возвращаю обратно на место. И опять двери блокирую. С ней по-другому никак.

– Что это за выходки?

Я игнорирую её слова. Завожу мотор, чтобы как можно быстрее направиться в клинику. Не могу больше ждать. Хочу удостовериться сам. Точнее, услышать слова врачей. Это какая-то ошибка, они просто поставили ошибочный диагноз.

– Съездим в одно место.

– Я начну кричать и бить руками о стёкла.

– И зачем? – выгибаю бровь и чуть поворачиваюсь в её сторону.

– Ты меня похитил.

– Громкое слово, – произношу равнодушно. Даже очень.

Жду ответа, но его не следует. Ева сидит, скрестив руки на груди и смотря в окно. Даже не шевелится. В какой-то момент мне кажется, что даже не дышит. Рука сама тянется проверить её пульс. Но останавливаюсь. Вижу, как дрожат её ресницы.

Не говорю с ней.

– По какой причине ты попал в тюрьму? – внезапно выпаливает.

Пальцы сами сжимаются на руле.

Откуда она об этом знает? Сын рассказал? Трепло.

– Не подумай ничего такого, – выплёвывает ядовито. – Мне всего лишь интересно, что натворил Аяз. Он всё-таки мой будущий муж.

Меня перекашивает. Зубы друг о друга скрипят, а огонь гнева вспыхивает в одно мгновение, прожигая грудную клетку.

– Ты уверена, что хочешь услышать правду? Боюсь, после этого на моего сына ты посмотришь слегка иначе, – еле говорю.

Она поворачивается ко мне полубоком. И меня это бесит. Как только речь зашла об Аязе, она пошла на контакт.

– Я начинаю сомневаться. Ты ведь можешь соврать мне, чтобы подняться в моих глазах. Хотя это уже невозможно.

Я усмехаюсь.

– Хочешь правды? Будет, – отвечаю стойко. Аяз – не хороший мальчик. Совсем не тот, которым его знает Ева. – Но спрашивай у него. Поскольку, узнав эту историю из моих уст – ты не поверишь.

И это убивает.

Была бы у меня возможность – я бы вернулся тогда, три года назад, и сделал всё по-другому. Наверное. Вряд ли я исправил бы ситуацию с сыном. А с Евой… Не смог бы её оставить. И тем более кому-то отдать. А ведь уехав, мы бы не встретились долгое время. И у неё кто-нибудь появился бы.

Чёртов посол! И сын, неспособный держать своего друга в штанах.

– Я попробую, – заверяет.

– Нет, – отвечаю чётко, даже не думая о том, чтобы рассказать ей об этом. Пока мне нужно, чтобы она была рядом с Аязом. Хоть у меня и всё жжёт от той мысли, что они лежат в одной кровати. Он трогает её своими руками. Касается пальцами её бархатной и прозрачной кожи.

Аяз, любимый и уважаемый сын, в один момент перечеркнул всё. Изменил к себе моё отношение.

Он решил переспать с дочкой посла. Тогда, много лет назад. И пока я сидел и ужинал с Евой… Он развлекался. Посол Турции застал их в одной кровати. А пигалица тем временем, испугавшись, начала обвинять Аяза в принуждении и шантаже.

Да, черт, не хотел я Еву оставлять! Даже в ту ночь. Уйти пришлось. Прерваться на самом интересном. Хотел и дальше лежать и обнимать её. Ведь это делал, пока она спала. Наблюдал за вздымающейся грудью, за ресницами, подрагивающими во тьме.

Думал, вернусь через неделю. Месяц. Два. Пока понаблюдаю. Она меня возненавидит же за всё. За ребёнка, за то, что опоил… Не думал, что ничего помнить не будет.

Но я рассчитывал вернуться, как разберусь. Да, было бы тяжело сдерживаться при ней. Жутко. Но переборов себя – всё равно пришёл бы за ней.

Рассчитывал максимум – на полгода! Но не на три.

И ничего не вышло.

Я был зол. Настолько, что пошёл к тому уроду. Послу. Изнасилование не было установлено. В Дубае такие правила: если четверо взрослых мужчин не подтвердят это – обвинения летят в воздух.

Я сказал ему это напрямую, и нежная душа оскорбилась. Потребовал моего немедленного ареста. И Аяза.

Мы с шейхом не были друзьями, но общались по бизнесу и могли встретиться, выпить чай, обсудить дела государства. И мой арест для него был так же невыгоден, как и для меня. И всё же, чтобы не портить отношения с Турцией… Меня взяли под арест. Но на особых условиях.

Я не жил за решёткой с крысами. Нет. Это был загородный дом в глуши с выходом в интернет только на одну линию. Одиночество не давило. Мне было насрать. Но только одна мысль о Еве сводила с ума. Я даже выехать оттуда не мог. Для всех – сидел в тюрьме. А на самом деле… Рвал на себе волосы без возможности выбраться из этого дерьма.

Хотел увидеть свою девочку. Узнать, как она. Как поживает наш возможный ребёнок.

Я знал, что она может быть беременна. Перед тем, как она сама обвила своими ножками мой таз, девчонка обмолвилась, что девственница. И что без презерватива не будет – у неё как раз овуляция.

И это мне башню сорвало.

Одно слово. Несколько представлений. И всё.

Даже когда просила остановиться, продолжить в другой раз – не мог. Хотя был уверен – следующий раз будет. И пока она сжимала меня своими тонкими пальцами и глотала от боли слёзы, я излился в неё.

На тот момент знал, что больше не отпущу её. Максимум – на короткий срок.

Но с утра меня ждал подарок – звонок от Аяза. С сюрпризом. И всеми последствиями.

После пришлось сослать его в Россию, к своей бабушке. И как-то направить к Еве, чтобы помогал ей. С ребёнком. Получилось сделать это с трудом через секретаря, но Аяз… Вместо того, чтобы приглядывать за моей девочкой, пошёл по бабам.

И тогда Ева словно выпала из этого мира. Не знал, что с ней, где она. Мои телефонные звонки прослушивались, чтобы я не наломал дров, и я абсолютно не знал, как ей помочь.

Два месяца назад, вернувшись обратно в Дубай – первым делом связался с сыном. Тот сказал, что хочет познакомить меня с девушкой. А мне было настолько насрать… Я просто хотел к Еве.

А потом узнал… Что девчонка, в которую влюбился мой сын – моя девочка. Моя. Не его.

Впал в бешенство. Крушил всё в доме. Так сильно, что до сих пор на ногах порезы свежие остались. Ходил по битой посуде, пытаясь привести себя в чувства.

Но потом понял – разве не этого я хотел? Чтобы он присматривал за ней.

Прилетел, познакомился…

А она меня ненавидит.

Оправданно.

И я сделаю всё, чтобы она поменяла своё мнение.

– Тогда останови машину и дай мне выйти, – звучит её тихий голосок сквозь шум кондиционера.

– Не подумаю, – всматриваюсь в светофор. Чтобы на неё не смотреть.

– Я пойду в полицию, – пытается напугать.

– Иди. Я всего лишь везу тебя к своему знакомому врачу, – я ведь это уже говорил. – Раз я стал причиной твоей проблемы – я хочу её исправить.

Разворачиваюсь к ней, прожигаю глазами, которыми буквально раздеваю её.

У меня три года секса не было. Хочу её до одурения.

Только кулак и мысли о ней помогали не свихнуться.

– Не беси меня, Ев, – предупреждаю. – Пока я закрываю глаза на все твои выпады. Но поверь. Моё терпение в любой момент может подойти к концу. * * *

Держу Еву за руку и захожу вместе с ней в клинику. Веду до кабинета. А Добровольская сопротивляется. Не нравится, что держу её за предплечье. А по-другому не могу. Отказывается идти.

Только плетётся за спиной.

– Амир, перестань, – внезапно жалостливый голос прорезается сквозь корку тонкого льда. Пытается быть сильной передо мной, но сейчас её стена разбивается вдребезги. – Это всё бессмысленно. Ты думаешь, я мало ходила по врачам? Да я тут обитала как минимум полгода… И что в итоге?

– Ты не была у моего врача, – чеканю и тяну её за собой. Вырваться пытается.

– И что это изменит?

Я разворачиваюсь, дёргаю свою девочку к себе и прижимаю, впечатывая в своё тело.

Смотрю вниз, заглядываю в эти карие глаза, и органы все выворачивает.

Взгляд выбивает воздух.

Испугана, искалечена. На оленёнка похожа. Прямо как Бэмби.

Ей подходит.

– Это займёт не больше часа. Пойдём.

– Не хочу! – вырывается. – Как ты не понимаешь? Смысла нет! Мне эти больницы, клиники вот тут вот! – Ева истерично прикладывает пальцы к горлу.

– Перестань кричать, – успокаиваю. Мне всё равно на прохожих. Но дрожащий голос немного раздражает и выбивает из колеи. – Иначе мы заскочим ещё и к психиатру.

Ожидаю колкой фразы, но не жалобного стона:

– Амир, пожалуйста! Не хочу я снова туда. Слышать этот диагноз и прокручивать в голове свою утерянную жизнь. Поэтому, прошу, давай уйдём отсюда? Что тебе за это надо? Чтобы я приняла подарок? Сходила с тобой на ужин? Давай, только…

Я почти ведусь. Как пацан, мальчишка, так уверенно выпаливающий чёткое «да».

Но, смотря на эти розовые и влажные губы, не могу сдержаться. Только на них взгляд опускаю. Мечусь между пухлыми губами и мокрыми глазами.

Она что-то кричит, истерит. Слишком много привлекает внимания.

И уже едва не бьётся в истерике.

Дёргаю её на себя, впиваюсь губами в её губы, не выдерживаю и тут же углубляю поцелуй. Прощаюсь с разумом, действую только на желаниях.

А у меня оно одно. Ева.

Сука, как же это офигенно! Мять губы, о которых думал столько времени. Ощущать их вкус. Прижимать к себе девушку, что сводит тебя с ума. И ради которой идёшь на безрассудства.

Только для одного.

Чтобы обладать ей. Сделать своей. Раз и навсегда.

Подонок? Стопроцентный.

Но рядом с ней – сдержаться не могу. Как и сейчас.

Наслаждаюсь секундами, которые тут же прекращаются.

Ева отскакивает от меня как от огня. Смотрит испуганным взглядом.

Точно оленёнок…

– Разве я тебе не говорила?.. – и опять дрожащий голос режет слух.

– Пойдём, – и снова дёргаю на себя, перебивая её. Я знаю её следующие слова.

Но и останавливаться не буду. Я противен ей. Ненавидит. Из-за ребёнка.

Но уверен – это ошибка. Или что-то можно сделать. Исправить. Помочь.

Подвожу Еву к кабинету и буквально заталкиваю к своей подруге. Она уже обо всём проинформирована.

Чтобы не давить на свою девочку – остаюсь в коридоре.

Жду. Вспоминаю мимолётный поцелуй. И хочу ещё. Как одержимый.

Это то же самое, что дать каплю воды умирающему в пустыне.

Пить захочется только сильнее.

Наконец Ева выходит из кабинета. Точнее, вылетает словно ошпаренная. Прямо мимо меня.

– Я сдать анализы, – огрызается. – Можешь не идти за мной.

Провожаю её взглядом.

Пусть идёт одна. Так и быть.