Замыкающие. Печати Мирана

***

Меня привезли в управление безопасности и затем отправили в комнату для допросов, предварительно почти час промариновав в блоке ожидания.

Я была знакома со всеми особенностями ведения таких “бесед”, поэтому морально готовилась к любым вариантам течения нашего с безопасниками разговора и тактикам, которые на мне будут использовать. А их было много, очень много. В следующие два дня я неоднократно мысленно отмечала галочкой их в своем внутреннем списке. Кажется, зитарцы решили проверить на мне сразу все: завуалированные угрозы, манипуляции, эмоциональные качели, разговор по душам, налаживание психологического контакта и бесконечные запутывающие, ставящие в тупик и выводящие на эмоции вопросы самого разного толка на повторе. В общем, у меня тут была практически выпускная практика. С той лишь разницей, что допрашиваемым была я сама.

Мой официальный статус в данный момент был зафиксирован как “свидетель”. Но рассказать безопасникам мне было просто нечего. Для меня папа был кристально чист и непорочен. Ни разу он не дал мне усомниться в своей честности или вызвать подозрения в том, что что-то от меня скрывает или замешан в чем-то незаконном. Последние семь лет у нас были очень близкие, доверительные и теплые отношения. Я знала о его пассиях, знала о его планах, знала о его тревогах, а он знал все то же обо мне. О своей работе отец рассказывал мало. Просто потому, что статус Советника предполагал сохранность государственных сведений. Я знала, что он любит то, чем занимается. Что искренне болеет за свое дело. Папа был хорошим, честным политиком. Он осуждал тех, кого ловили на взятках или других незаконных делах. Советник Разин всегда считал, что запятнать свою репутацию легко, поэтому всегда был корректен в своих публичных высказываниях, открыт для диалога с простыми жителями планеты и далек от каких-то интриг.

Папа - сильный, целеустремлённый, умеющий настоять на своем человек. Он прирожденный дипломат и замечательный отец. Самый лучший и самый любимый.

Я была убеждена в этом твердо и свою позицию менять не собиралась.

Скрывать мне было нечего. Лгать не было смысла. Я была бесполезным свидетелем, что бы со мной не делали и как бы не пытались узнать хоть что-то.

Обвинения, выдвигаемые отцу, были серьёзными: государственная измена, шпионаж, использование служебного положения в личных целях для получения материальной выгоды и еще ряд пунктов, один хуже другого. Я слушала это и волосы шевелились на голове. Нет. Это бред. Это немыслимо, как бы не тыкали в меня доказательствами и показаниями свидетелей.

Моего отца подставили, для меня это казалось очевидным и единственным возможным объяснением происходящего. Другую реальность я принимать не хотела. Просто не могла.

И да, я была совершенно субъективна, пусть это и ставит под сомнение мой профессионализм. Я не верила и доводы безопасников меня никак в обратном не убедили.

Не буду пересказывать вам весь многочасовой диалог. Но в целом он проходил примерно так:

- Ваш отец отмывал огромные суммы сольдов. Мы вышли на его резервный счет. Вы об этом что-нибудь знаете?

- Первый раз слышу. Счет был на его имя?

- На подставное.

- А вы уверены, что это его счет.

- Финансовый след ведет к господину Разину.

- Финансовый след - косвенное доказательство. Эти данные можно подделать.

После этого безопасники переглядывались, вздыхали или раздражались, а потом меняли тактику или уводили разговоры в другую плоскость, и все начиналось по новой.