Новогодняя Магия

- Спасибо.

Старуха в очередной раз отперла массивную дверь, засопела, когда в комнатушку влетел ледяной сквозняк, затем бросила вожделеющий взгляд на стол – на кулек.

Да, чаек сегодня будет знатным.

- У-у-у, - не удержался и промычал Дэйн, а после рывком выволок Ани за дверь. Барт выскочил следом.

*****

Двумя часами позже.

Случись подобный «проходной двор» в любой другой день, старуха бы изошла от ворчания, но сегодня она двигалась по комнате ловко, как девчонка и напевала под нос новогоднюю мелодию.

Телевизор. Маленький, новый, удобный, расчудесный! Ей нравилось все: и чуть выпуклый экран, и перевязанная лентой картонная коробка, которая теперь лежала в углу, и даже запах пластика.

Нет, ну надо же – принесли телевизор!

Когда пришли очередные претенденты на «проход» - здоровенный мужик с равнодушным взглядом и высокая белокурая девчонка, Изольда не ждала необычного. Лишь подумала – «и где Майки набрал таких друзей?». Все идут и идут, идут и идут. То блондин с рыжей тихонькой спутницей, то паренек с пронзительными серебристыми глазами и кудрявой мадам под руку, то «дохтур» Лагерфельд (как значилось из приглашения) с экзотической на вид девчонкой – чернявой и желтоглазой. Или зеленоглазой? Инструктируя, Изольда не разглядела. Ах да, были еще двое – здоровяк со шрамом на виске и его озорная… как он ее назвал… Рейка?

Шут их разберет.

Эта Рейка, кстати, принесла набор елочных игрушек-колокольчиков, и теперь бабка скрипела шестернями – думала, куда их приладить, чтобы красиво. Один на крючок над фуфайками, второй на часы со старой кукушкой, которая давно «откукукалась», третий повесить бы над входом, вот только доберется ли? Стул один – шаткий и ветхий, - да и ноги не гибки. Ладно, обойдется без того, что над входом – лучше приладит его в кладовой, где полотенце…

Вот и ладненько.

Телевизор сделал ей день. Ни печенье, ни мандарины-апельсины в сетке, ни даже вкусные булки, подаренные спутницей бугая с косичкой – именно телевизор. Сколько лет подряд Изольде хотелось посмотреть новогоднее шоу, а Комиссия все не раскошеливалась на ящик? Много.

Может, не желали, чтобы отвлекалась от рабочих обязанностей? Так она и не отвлекается. Нигде не сказано, что Изольде Штамм – распорядительнице проходной точки на Уровень: Магия - не разрешается проводить часы у голубого экрана.

Эх - «шарики-фонарики, хлопушки и пирушки…» - сегодня она не пропустит ни одной юмористической или музыкальной передачи, ни одного конкурса, ни единого фильма, и даже всю рекламу высмотрит без остатка…

Новый год! Шарики-фонарики…

Вроде все на сегодня прошли? Все или почти все? Доставать клавиатуру и открывать файл было лень; Изольда, кряхтя, установила телевизор на табуретку и довольно причмокнула, когда оказалось, что длины шнура как раз хватило до ближайшей розетки.

Затаив дыхание, нажала на кнопку. Благоговейно выдохнула, когда экран ожил. Пошуршала в недрах картонной коробки, сдернула и новехонького, как игрушка, пульта целлофан и отправилась к любимому креслу.

Эх, шарики-фонарики. Живем!

*****

Лайза и Мак

Крутой спуск завершился ослепительно-белой равниной – застеленным снежком полем, тянущимся до самого горизонта. И ни камешка, ни кустика; отсутствовала и утоптанная дорога.

Темные точки Аллертон приметил еще издали – две, у самого края, - все никак не мог разглядеть, что это? Пока присматривался, размышлял – как через поле-то? Пешком? И не обойти его – по краям лесистые возвышения. Мда, задача.

Чем ниже, тем теплее – Лайза сняла варежки и теперь шагала, помахивала ими. Он думал, она будет говорить, не переставая, но заснеженные просторы до того заворожили ее ум, что Лайза благоговейно хранила тишину. Озиралась, вдыхала и выдыхала полной грудью, улыбалась.

Спустились еще ниже; равномерно скрипел под ногами снег. Точки приняли очертания не то скутеров, не то…

- Снегоходы! – вдруг взорвалась тишина звонким криком. – Мак, снегоходы!

И Лайза полетела вниз с такой скоростью, будто зажегся в пятой точке фитиль и сработал ракетный ускоритель.

- Стой, принцесса, стой…

И он кинулся следом за ней.

Снегоходы? Быть того не может. На Магии, где отродясь никто не слышал ни о технике, ни о цивилизации? Хотя, о чем он думает – волшебный уровень… Аллертон несся следом за Лайзой и не поспевал, а на ходу все билась мысль: снегоходы – он мечтал о таких. Чтобы по снежному полю, да на скорости, да ветер и снежинки в лицо…

- На них ленточки, Мак.

- Какого цвета?... – Он еще не добежал, а она уже водила пальцами по ручке газа – такой, как у мотоцикла.

- Синяя и желтая!

На него смотрели с восторгом.

- Синяя и желтая, любимый. Наши!

Он вдруг и сам задохнулся от восторга – как пацан, как мальчишка, получивший вдруг самый заветный «я-о-нем-никому-не-говорил» подарок.

- Спорим, ты меня не догонишь?

- Еще как догоню!

- А вот попробуй!

И Лайза ловко запрыгнула на кожаное сиденье того, что стоял справа – с повязанным на руле желтым бантиком.

*****

Дэйн и Ани.

- С горы? На этом?!

- А почему нет? Сейчас сядем, я обниму Барта, прижму покрепче, а ты разбежишься и толкнешь нас…

- А сам как буду запрыгивать?

- Следом.

Ани задорно хохотала. Нет, ее не пугал ни склон, конца и края которому не было видно, ни стоящая у его края резиновая надувная лодка с толстым дном. Санки, блин. Зеленые санки с пузатыми бортами и изображением морды улыбающегося медведя. Смешно, ага, очень…

- Они же неуправляемые!

- Так и склон без препятствий. Куда рулить?

Да в рот им ногу - всем шутникам этого мира. Как его угораздило связаться с девчонкой, у которой ни страха, ни здравого смысла?

- Ани, я на этом не поеду.

Синева неба резала глаза. Склон катился вниз на пару километров, а то и дальше – шагать по такому не перешагать…

- А я поеду. Мы с Бартом. А ты тогда пешком…

- Я - пешком?

Глядя на него, она хихикала – милая мордашка в обрамлении соломенных волос. Девчонка-постряпушка и женщина-воин в одном лице.

- Блин…

Эльконто совершенно не мечталось нестись с горы и реветь напуганным медведем. А как не быть напуганным, если ни руля, ни тормозов. А, если пенек на пути?

- Ани, а, если камень?

- Ты ведь сам говоришь, что Уровень волшебный.

- Но мозги-то еще никто не отменял.

- Не будь занудой…

Сегодня его однозначно оскорбили уже дважды.

- Я не зануда!

- Нет, милый, ты не зануда, ты – перестраховщик.

Ани-Ра быстро приблизилась и погладила его по лицу.

- Все будет хорошо, вот увидишь. Праздник же… Нас сюда пригласили, чтобы побаловать, а не чтобы пугать.

- Да я кучу навалю в этой лодке!

- Ну, давай навалим две кучи, чтобы не скучно…

- Вот же… блин.

А Барт, между прочим, уже сидел в санках – прямо по центру, - и ждал нерешительных хозяев.

- Предатель, - прошипел снайпер. – Пес без мозгов.

- Ну что, толкнешь?

- Толкну-толкну… Только, если сам не успею запрыгнуть, не поминайте лихом.

Ани разулыбалась и прижалась к его стылым губам своими мягкими и теплыми.

- Люблю тебя.

- Вот так всегда, - ворчал Дэйн, - люблю-люблю, а ты после делаешь все, что она тебе скажет… Всю дурость мира.

- Не ворчи. Лучше толкай.

Она запрыгнула в лодку, а Дэйн, щурясь от слепящего снега и ругаясь на чем свет стоит, наклонился и взялся за резиновые борта.

- На счет три. Раз… Два… Три!

Скорость нарастала с каждой секундой, с каждым сожранным дном метром – быстро, быстрее, еще быстрее, космически быстро! А после все просто слилось.

Поначалу он молчал и старался не закрывать глаз.

Свистел в ушах ветер, несся в лицо снег – санки летели вниз, будто смазанные маслом. Через минуту он ревел и даже орал, жмурился, матерился при каждом прыжке на ухабах, визжал, как баба, когда вдруг взмыли в воздух на трамплине. Хохотала Ани, испуганно и восторженно заливался Барт, молился про себя Дэйн.

Она приехала вниз полная восторга и адреналина, Барт с усеянной ледяными кристалликами мордой.

Дэйн, кажется, с мокрыми штанами.

*****

Аарон и Райна.

Они думали, что увидят других – догонят. Бабка сказала, что ушли недавно, но вершина горы стояла объятая тишиной. Ни следов, ни звуков, и, кроме нежного подвывания ветра, ничего и никого.

И «крыло» на краю.

Пока Канн разбирался со стропами – складывал их в нужной последовательности, - Райна молчала. Она верила ему – безоговорочно, без остатка. Он хотел было поддержать ее – мол, тренированный я, умею, - но… промолчал. К чему слова, если страх все равно останется? Кто не летал, тому всегда страшно.

Но он летал. Много раз на тренировках, много раз на заданиях. И давно, и недавно.

- Иди сюда, мне нужно застегнуть….

Одетая в черную куртку и серые штаны, Райна подошла, покорно прижалась, когда ее тесно обняли мужские руки, перекинул через грудь широкий ремень. Переступила ногами, куда сказали, подергала за пряжку – плотно? Плотно.

И все это время старалась не смотреть вперед – туда, где зиял обрыв.

Магия подловила их. На этот раз выпустила там, где спусков не было совсем. Ни единого.

Они поначалу искали – обошли кругом весь пятачок – тщетно. Ни дорожки, ни тропки вниз – одни отвесные скалы. И крыло.

- Ты не бойся…

- Я не боюсь.

- Боишься.

Тишина.

- Тебе еще понравится в конце.

Неуверенная улыбка.

- Райна… Рейка моя… - В затылок сквозь шапку уткнулся нос. – Ты молодец.

- Я еще не молодец.

- Ты храбрая.

Ее трясло – он чувствовал.

- Значит, зачем-то это надо, - философски отнесся к происходящему Канн. Он бывал на Магии раньше, знал – здесь ничего не дается просто так.

- Надо, - повторили тенью.

- Полетели?

Когда они начали синхронный бег – все ближе и ближе к краю пропасти, - Райна подумала о том, что для чего бы это «ни было нужно», она бы с удовольствием это пропустила…

А спустя мгновенье – когда под ногами уже не было почвы, когда ступни болтались в воздухе, когда парило, ведомое уверенными воздушными потоками «крыло», вдруг открыла глаза и… захлебнулась от восторга.

Стив и Тайра.

Лошадь была коричневой и белогривой.

Она тыкалась теплыми губами в подставленную ладонь, удивленно взирала влажными коричневыми глазами с длинными ресницами и изредка фыркала – колыхалась по шее жесткая грива. Лошадь переступала тяжелыми мохнатыми ногами и нетерпеливо бренчала сбруей – полезайте, мол, чего ждете?

Сани стояли на полозьях. Зимние, теплые, с теплой меховой подкладкой на сиденье, с коротким козырьком – удобные.

Тайра, пока ехали, молчала. И, кажется, утирала слезы.

- Ты чего? – волновался Стив. – Холодно, замерзла? Ноги ледяные?

Ноги утопали в заботливо положенным кем-то неведомым клетчатом пледе.

- Нет. Счастлива, - шептали в ответ.

- А чего плачешь?