Драконова Академия

Глава 2

К тому моменту, как я вылезла из ванной, вся благоухающая теперь уже ароматно-цветочными пенками и шампунем, Макс с Ярдом, оказывается, накрыли на стол. Ну то есть как накрыли, притащили все съестное, что было в доме, в столовую. Съестного оказалось немного, и я уже начала сомневаться, что стоило отпускать брата из особняка Валентайна. Хотя, конечно, удержать его я не смогла. Как только в доме закончили с обысками, Макс, даже не дожидаясь, пока тут уберут оставленный стражами порядка беспорядок, слинял от нас и поселился здесь.

— У меня в комнате всегда так было, — сообщил он мне, — а остальное со временем разберем.

На сколько затянется это «со временем», я не представляла, потому что слуги дружно поувольнялись. Все разом. Теперь Максу, помимо подготовки к вступительным, нужно было еще и заниматься подбором персонала. Благо хоть будет, на что: ему, как и мне, полагалась огромная компенсация от правительства людей и от правительства драконов. Плюс ему еще пообещали стипендию, и это не считая того, что о родителях Ленор и Макса уже начинали восстанавливать первые факты, а виритты теперь имели право рассказывать о Симеоне и Эвиль Ларо.

Которые вполне могли оказаться и моими родителями тоже. Но эта информация для меня была уже чересчур, поэтому пока я от нее отмахивалась и предпочитала думать, что Ленор просто не умерла. В другой день я бы за это порадовалась, сегодня же мне хотелось зажать ее в темном углу и популярно объяснить, что нельзя трахаться с Люцианами без моего разрешения!

«А ты у нее разрешения по поводу Валентайна спрашивала?» — ехидно поинтересовался внутренний голос.

Его я тоже предпочла игнорировать. Хватит с меня второй Ленор у меня в голове, если я еще и с собой начну общаться, тут уже впору сдаваться в дурку.

— Так… доброе утро? — поинтересовался брат, жевавший основательно увядший салат и заедавший его покрытым корочкой овощем бурк, по вкусу напоминавшим нечто среднее между картошкой и сельдереем. Сверху лежало обветренное вяленое мясо, которое и в Африке, то есть в Даррании, вяленое мясо, и я поморщилась.

— Доброе. А вам все-таки приятного аппетита?

— Ха. Подколола. — Макс подвинул ко мне тарелку, на которой лежало все-все-все. — Вот. Выбирай.

Я потыкала вилкой в содержимое и снизу нашла что-то относительно свежее и без корки. Но все равно.

— Так есть нельзя.

— Мофно, — ответил Ярд с набитым ртом. — Мы парни неприхотливые.

— И что? Это не отменяет того, что надо есть нормальную свежую еду.

— Да, мамочка.

Я запустила в Макса ягодой, которую тот поймал на лету и, в отличие от Люциана, совершенно неэротично съел.

— Ладно, спрашивать тебя, почему мы все ночью не спали, нельзя, поэтому просто спрошу: как дела? — Ярд повернулся ко мне.

— Отлично. Превосходно. Замечательно. — Я стащила живой на вид бьянк, почистила и откусила кусочек. Ало-оранжевый фрукт оказался живой, а еще очень сочный и спелый, что порадовало и меня, и мой желудок.

— Отлично. Превосходно. Замечательно, — прокомментировал брат, пристально глядя на меня. Я даже проверила, в порядке ли платье.

К счастью, здесь оставалась часть моей одежды, к несчастью, самая неудобоваримая. Поэтому платье я надела то же, в котором Ленор заявилась к Люциану, а вот белье пришлось надеть то, что осталось. Такое, простенькое. Из времен, когда за одежду племянницы платил Хитар.

При воспоминании о Хитаре я поморщилась снова, вспоминая, как он сидел за этим самым столом во главе, а после — лежал вниз лицом на дощатом полу, сокрушенный магической атакой пришедших за нами военных. Накатившие воспоминания ничуть не способствовали аппетиту, поэтому я подтащила к себе самую чистую на вид тарелку и отложила несколько долек до лучших времен.

— А у тебя как дела, Ярд? — поинтересовалась, чтобы поддержать разговор.

— У меня все…

— Отлично, превосходно, замечательно, — фыркнул Макс.

Я укоризненно на него посмотрела.

— Что? — брат передернул плечами. — Ты заявляешься рано утром, вся такая взлохмаченная, в платье… в этом вот.

Ладно. Хорошо. Ленор выбрала правильное платье для соблазнения.

— Говоришь, что мы не спали всю ночь, и что я, по-твоему, должен думать? Что ты хочешь отмазаться от того, чтобы рассказать мне что-то серьезное!

Я, определенно, привнесла в дарранийский язык много интересных выражений, но сейчас мне стало не до того. Потому что Макс смотрел на меня в упор и явно ждал объяснений. Хотя бы минимальных. И он их заслуживал, потому что мы с ним не просто брат и сестра, мы с ним друзья, а друзья говорят откровенно. Они могут сказать друг другу обо всем или почти обо всем, но о том, что произошло с Люцианом, я никому говорить не собиралась.

— Ты же знаешь, что со мной происходит, — уклончиво ответила я.

— Темная магия? — переспросил Макс. — Ты поэтому не хочешь ничего говорить?

— Да. — В общем-то, я даже не солгала. В теле Ленор, а точнее, в одном теле мы с Ленор оказались благодаря темной магии.

— Ладно. Тогда потом.

— Благодарю.

Я потянулась за фруктом, когда Ярд произнес:

— Осталось пять дней до экзаменов.

— Тебе обязательно было все портить? — фыркнула я.

После этого наш разговор, к счастью, свернул на всякие студенческо-учебные шуточки и обсуждение предстоящего, и, разумеется, Макса это тоже волновало самым живейшим образом, потому что ему предстояли вступительные экзамены почти сразу после наших.

— А вы знаете, что в приемной комиссии будет Женевьев Анадоррская? — внезапно выдал Ярд.

— Теперь знаем, — хмыкнула я. — Вопрос в том, откуда это знаешь ты?

— Я вообще активно интересуюсь жизнью Академии. Ну и, если честно, я считаю, что Женевьев классная. С потенциальными супругами ей, конечно, не повезло, но оно и к счастью. Выйти замуж за парня, который любит другую, или за того, кто любит только себя…

— Эй! Люциан, между прочим, спас моей сестре жизнь.

— Спас, но это не отменяет того, что с Женевьев он поступил отвратно. Так что у нее был невелик выбор. Зато теперь она сможет выбирать сама.

— Такие как она, обычно, все равно не могут выбирать сами, — возразил Макс. — Ей отец найдет третьего, взамен Драгонов. А уж если он станет тэрн-архом…

— Да, брак по любви ей точно не светит, — кивнул Ярд. — Но всегда же можно найти того, кто хотя бы уважать тебя будет. Ценить.

— Предложил свою кандидатуру, — хохотнул брат.

Ярд поперхнулся. А в следующий миг уже поперхнулась я, потому что дверь распахнулась, и в столовую, жестко отчеканив:

— На пару слов, Лена, — шагнул Валентайн.

Валентайн Альгор

Вечер и ночь, которые должны были стать одними из лучших в жизни, превратились в кошмар. Кошмар — потому что вместо того, чтобы быть с Леной, пришлось вместе с ведущими посмертниками Даррании проводить освидетельствование тела Лэйтора. Которого выбросили из портала прямо посреди гудящего Хэвенсграда, на глазах у женщин, детей, на глазах у приезжих. Потом состоялся разговор с Керуаном, на котором архимаг брызгал слюной и вопил, что Валентайн подставил их обоих.

А он понимал, что да — действительно подставил, надо было свернуть Лэйтору шею и распылить тленом над Мертвыми землями. Проблема заключалась в том, что тогда в нем кипела черная ярость, а перед глазами стояло лицо Лены и мерзкая рожа Лэйтора, склонявшегося над ней. Быстрая смерть для которого стала бы избавлением.

Но настоящая проблема заключалась в том, что отец сделал свой первый ход.

Впервые со дня появления Лены в Даррании, Адергайн Ниихтарн вышвырнул фигуру на игровое поле. Мертвую, но от этого не менее опасную, если не более. И сделал он это так, что никакого прорыва пространства Валентайн не почувствовал. Каким-то образом, через кого-то в Даррании. Через кого-то очень могущественного и со связями.

Дальше было непростое заседание с Керуаном и Драконовым, Ферганом и его советниками, на котором выстраивалась линия поведения и информация, которую должны были подготовить для новостных изданий и распространить среди горожан. Керуан сообщил, что прошлой осенью Лэйтор подал в отставку, сославшись на личные мотивы в отношении Ленор Ларо и темной магии, но после долгих месяцев вернулся и попросил снова подключить его к делам, пусть даже без восстановления должности гритта. В свете бывших заслуг военного, Керуан решил ему не отказывать, но буквально на следующий день поступил сигнал с приграничной контрольной зоны, и Лэйтора отправили туда проверить. Он должен был взять отряд, но пошел один, а «вернулся» таким вот образом.

Что-то подсказывало Валентайну, что в эту брехню Ферган мог поверить с тем же успехом, как и в то, что Анадоррский откажется от борьбы за престол, но тэрн-арх принял информацию весьма благодушно. Исключительно потому, что она была ему выгодна: в свете творящейся с его наследниками суеты, переключение внимания населения Даррании было более чем выгодно. Особенно принимая во внимание то, что у него есть свой «ручной» темный, который может со всем разобраться. А у Анадоррского нет.

Но что самое отвратительное, Валентайн оказался в эпицентре этих мерзких игр и лжи, налипшей, как щупальца тленного заклинания. По большому счету, ему было плевать на них всех и сознаться в том, что он зашвырнул потенциального насильника и убийцу на растерзание темным тварям для него было легко.

Всем.

Кроме Лены.

Почему-то он представлял, как меняется ее лицо, когда он говорит, что произошло с Лэйтором. Представлял, как на нем отражается неверие, изумление, разочарование.

Разочарование было пережить сложнее всего. Даже ненависть, ее возможная ненависть, не настолько пугала, как это едва уловимое чувство, наполненное горьковато-кислыми эмоциями, за которыми рушится все, что они только-только сумели выстроить.

Она не поймет.

Он помнил ее страх, помнил, как она переживала из-за того, что могла бы убить Хитара, когда на нее нахлынула тьма.

И вот сейчас он, который давно ничего не боялся, опасался увидеть в ее глазах короткую вспышку презрения, сменяющегося отторжением.

Не этого ли добивался отец?

Того, чтобы у него появилась такая слабость.

Страх ее потерять.

Поэтому когда, вернувшись домой после комментариев на Алой площади (он смутно помнил, что там говорил — наверняка какую-то банальщину в стиле «защитим, поможем, спасем», помнил только, что толпа начала расходиться именно после его выступления, и Ферган, и Керуан вздохнули с облегчением), Валентайн не обнаружил там Лену, внутри снова все взметнулось черным, давящим вихрем. Пусть он мог, должен был почувствовать грозящую ей опасность интуитивно, перед глазами потемнело. Одно короткое мгновение, когда магия дотянулась до сердца, вдавив его в ребра холодом и злой мощью, один выдох, одно лишь представление о том, что отец мог ей навредить…

Лишь усилием воли выдернув себя из этого, он нашел прислуживающую ей горничную, и та ответила, что Лена ушла вчера вечером, и с тех пор не возвращалась. Виритта осталась дома, а больше ничего внятного из женщины вытянуть не удалось.

Два места, куда она могла захотеть направиться — к своей Соне и к брату.