Соль земли
Роман был с успехом экранизирован и заслуженно снискал зрительские симпатии.
- Автор: Георгий Марков
- Жанр: Историческая проза
- Дата выхода: 2007
Читать книгу "Соль земли" полностью
5
К обеду Софья вернулась на стан. Вид у неё был сумрачный и усталый.
– Всё нету нашего сокола, – не глядя на неё, произнёс Марей.
Софья раздражённо махнула рукой.
– Обещал же! Я не знаю, право, что за человек!
– Что-нибудь его держит, Софья Захаровна, какой ему резон зря-то по тайге мотаться? Тут комаров невпроворот, а уж там, в Заболотной тайге, совсем от них продыху нет. Бывал. Знаю.
По голосу чувствовалось, что Марей хочет защитить Краюхина. Софья уловила это и уже спокойнее сказала:
– Конечно, Марей Гордеич, без дела он в Заболотной тайге сидеть не будет, но у меня-то всё остановилось.
– Гляди, вот-вот явится.
Во время обеда из таёжной дали послышалось пение. Разобрать слов было невозможно, но пение приближалось. Всех это настолько заинтересовало, что, отложив ложки, стали прислушиваться с серьёзными и удивлёнными лицами. Улыбался один Марей.
– Соловей наш летит, – наконец проговорил он.
– Кто это – соловей? – спросила Софья.
– А это Уля – дочка Михаила Семёныча Лисицына. Мы её соловьём прозвали за голос. Уж такой голос – на редкость!
«Уля… Странно! Почему же мне Алёша никогда о ней не рассказывал?» – с каким-то смутным беспокойством подумала Софья и спросила:
– Она откуда же появилась тут?
– Уля-то? Она тут почти всегда живёт. Летом на рыбалке, осенью и весной на охоте. Сходит зимой к подружкам, повеселится – и опять в тайгу. Отменная охотница! А сейчас она на Синем озере жила с докторшей Анастасией Фёдоровной, – объяснил Марей.
Софья слушала Марея одним ухом, а другим ловила мелодию, доносившуюся из леса. Ульяна пела свою любимую песню: «Не брани меня, родная, что я так люблю его».
Вдруг из чащи с весёлым визгом к Марею на грудь бросилась собака.
– Ах ты, бесёнок! Ну будет, будет тебе, Находка! – теребя визжавшую собаку, говорил Марей.
Находка не унималась. Подпрыгнув, она горячим красным языком лизнула Марея в нос. Чтоб остановить её буйство, Марей был вынужден прицыкнуть. Находка прижала уши и легла в тень, всё ещё игриво повиливая длинным загнутым хвостом.
– Ишь какая животина! Ни на шаг от Ули не отстанет. Ну, правда, и та ей добром за преданность платит. И кормит и поит! А вот и она сама! – под конец воскликнул Марей.
Он очень обрадовался приходу Ульяны. Встал, широко раскинул руки, с лаской в голосе сказал:
– Ну иди, иди, соловушка, обедать будем. Как раз вовремя угадала!
– Дедушка, здравствуй, родименький! Уж так по тебе соскучилась! – Ульяна говорила это ещё на ходу, не видя из-за палаток чужих людей, сидевших вокруг костра. Увидев их, она остановилась, смущённо опустила голову, но, что-то решив про себя тряхнула своими тяжёлыми косами и пошла прямо к костру.
Софья смотрела на неё, как на привидение. Что-то чудесное было в появлении девушки. Невольно вспомнились знакомые с детства сказочные слова: «Жили-были… Кругом на тыщу вёрст таёжное окиян-море… Вдруг однажды откуда ни возьмись выходит девица-красавица…»
Ульяна была в розовом ситцевом платьице, голубенький платочек парусил над плечами, за спиной ружьё, вместо пояса – патронташ. Загоревшее лицо пылает румянцем смущения, но голубые глаза глядят смело, пристально, чувствуется, что всё видят, всё примечают.
– Здравствуйте, приятного аппетита! – произнесла Ульяна, и первый раз глаза её встретились с глазами Софьи. «Она. Ей письмо в Мареевку от Алексея Корнеича носила», – подумала Ульяна и потупилась, сразу оцепенев.
– Иди, Уля, на речку, искупайся, да и обедать. – Это сказал Марей.
Ей показалось, что голос его доносится откуда-то издалека. Она поняла, что надо на этот голос как-то отозваться, и махнула рукой.
– Что, не хочешь купаться? – Старик воспринял её жест по-своему. – Ну, тогда садись, Уля, бери вон чашку.
– Алексея Корнеича мне надо. К нему меня послали, – всё ещё не двигаясь, тихим, сдавленным голосом сказала Ульяна.
– А что он тебе, дочка? – спросил Марей.
– Ручьи новые Анастасия Фёдоровна отыскала. Исследовать надо. Вот и послали меня. Если, мол, Краюхина нет, иди в Мареевку, к начальнику экспедиции.
– Ай да, докторша! Она своё возьмёт! – обрадовался Марей.
– А мы тоже его ждём, Уля. Он был тут, а потом ушёл в Заболотную тайгу. И у нас есть новости. Садитесь, расскажу, – сказала Софья и придвинула свободный круглый чурбачок.
Ульяна сняла ружьё, патронташ и села, чувствуя под взглядами Софьи непонятную скованность.
– И мы тут тоже кое-что нашли. – Софья подробно рассказала о работе на раскопках.
Ульяна слушала, не пропуская ни одного слова, и всё поглядывала на Софью. «Красивая! Ишь глаза-то какие – большие и влекущие!.. А брови-то как дуги… И счастливая! Пришла и сразу нашла. А я копала, копала… И добрая, видать, она, рассказывает всё-всё. И простая… Увидела и с первого раза: «Садитесь».
Мысли неслись в голове Ульяны в стремительном вихре.
А Софья продолжала рассказывать:
– Он так нужен – прямо позарез! Сегодня утром вышла я на берег и давай орать во всё горло: «Алёша! Алёша!» Вдруг, думаю, где-нибудь он неподалёку ходит, услышит, поймёт, что нужен. Марей Гордеич смеётся, я тоже, а всё-таки кричу.
Ульяна про себя отметила, что Софья назвала Краюхина Алёшей. «Ну ясно, всё ясно. Разве я-то позволила бы себе так назвать его?» – подумала она, и ей стало неудобно сидеть на чурбачке, и вдруг какая-то озорная мысль промелькнула в её голове: «Ну и кричи и зови его, а я-то найду его хоть на краю земли».
Ульяна вскочила на ноги, быстро повесила на плечо ружьё, опоясалась патронташем, крикнула:
– Находка! Ффью! Айда!
– Ты куда, Уля? – удивлённо спросил Марей.
Софья и рабочие так были поражены всем происходящим, что не нашли слов и только переглянулись.
– В Заболотную тайгу, дедушка, к Алексею Корнеичу! – оборачиваясь на ходу, бросила Ульяна и скрылась в пихтовой чаще.
Софья кинулась вслед за Ульяной.
– О нас не забудьте сказать! Мы ждём его! – крикнула она вдогонку.
Ульяна не отозвалась. И оттого, что она не отозвалась, Софья почувствовала, как сердце её стиснула боль. Ну, почему она-то не может вспорхнуть вот так же, как эта таёжная птаха? Почему? «Да потому, что ты воробей, под застрёхами твоё место», – ожесточённо подумала она о себе.
Софья побежала в чащу. Ей захотелось догнать Ульяну, сказать ей, что она любит Краюхина, и упросить взять её с собой в эту далёкую и загадочную Заболотную тайгу. Но Ульяны и след уже простыл. С минуту Софья стояла, опустив руки, сама не своя. Находка залаяла где-то очень далеко, потом донеслись отзвуки голоса Ульяны: она пела.
Сама не зная отчего – от обиды ли на Ульяну, от досады ли на свою неприспособленность к таёжной жизни или от неутолённой любви к Алексею, – Софья заплакала, и опущенные плечи её вздрагивали, как в ознобе.
Долго бродила она по лесу. В одном месте под густым кедром Софья увидела ямку, наполненную водой. Она склонилась над ямкой, чтобы посмотреть на себя. Гладь воды отражала как зеркало. Софья поправила волосы, намочила ладонь и приложила к глазам. Убедившись, что на лице не осталось никаких следов слёз, она пошла на стан. Ей хотелось, чтоб никто-никто во всём белом свете не узнал об этих минутах её горького и безутешного отчаяния, объяснить которое толком она не смогла бы и сама.