Дерзкие надежды Карабаса-Барабаса

Глава тридцать третья

Через несколько дней в наш офис приехали Анжелика и Трифон Карабас-Барабас. Войдя в кабинет, Зубова сразу осведомилась:

– Может, нам подождать? У вас гость.

– Этот человек расскажет правду о вашем брате Роберте, – объяснил я. – Знакомьтесь, пожалуйста: Сергей Петрович Березкин, акушер-гинеколог, владелец частной клиники и роддома «Береза».

– Рад встретить вас, Анжелика, и понять, что вы в добром здравии, – произнес худощавый седой мужчина. – Я первый человек, которого вы в своей жизни увидели. Принимал роды у Елены Петровны. Хорошо знал ее и вашу бабушку Надежду Васильевну.

– Ой, как интересно, – засмеялась Лика. – Я подросла с момента нашей с вами встречи?

– Несомненно. И очень похорошели, – галантно ответил доктор.

Лика сдвинула брови.

– Наверное, вы и моего брата новорожденным видели?

– М-м-м, – протянул врач, – трудно ответить на ваш вопрос односложно. Видел. Моя покойная супруга нежно дружила с Еленой Петровной и Надеждой Васильевной.

– Где Роберт? – зашептала Анжелика. – У меня о нем разные сведения. Что с ним случилось? Мама рассказала ужасную историю перед смертью про моего отца! О том, как брат… Повторять эти слова не хочется. Они такие страшные!

Трифон обнял девушку.

– Я здесь, тебе ничто не угрожает.

– Мамочка сказала, что Роб жив, но после того, как он убил нашего отца, его посадили, – продолжила Лика. – Если же братик скончался, то очень-очень хочу увидеть его могилу. Наверное, она заброшена. Приведу захоронение в порядок, памятник поставлю. Где Роб? Знаете о его судьбе?

– История давняя. Разрешите рассказать? – осведомился Березкин, глядя на меня.

– Будем благодарны, – ответил Боря.

– Тогда займу ваше время, за пару минут все не охватить, – продолжил Сергей Петрович. – Мои отец и дед были известными врачами. И дядя Леонид тоже по образованию доктор, но сначала он занимался научной работой, затем стал чиновником от медицины. Не стану лукавить, Леонид Михайлович продвигал меня. Я быстро стал кандидатом наук, главврачом роддома, за что получил шквал критики от коллег. На меня писали подметные письма в Минздрав, организовывали жалобы от несуществующих женщин. Потом поутихли. Новый взрыв негатива случился, когда я одним из первых в России открыл частный роддом и медцентр для женщин.

– Если доктор глуп, малопрофессионален, то больные к нему обращаться не станут, – сказал я, – а ваши медучреждения очень популярны. Да и на чужой роток не накинуть платок. Пусть говорят. Не следует слушать завистников, надо продолжать свое дело.

– Приятно, что вы это понимаете, – улыбнулся врач. – Не скрою, мне было малоприятно ловить за спиной змеиное шипение: «Сергей Березкин так высоко залез, потому что его отец и дядя толкают». Но когда в России появилась коммерческая медицина, жизнь все расставила на свои места. Где те, кто меня считал выскочкой? И памяти о них не осталось. А я до сих пор работаю.

Сергей Петрович глубоко вздохнул.

– К сожалению, в моей жизни была еще одна проблема. Нерешаемая. Мама, Виктория Павловна. Ее родители, мои дед и бабушка, из так называемых диссидентов. Их отправили в психиатрическую лечебницу, где пара и скончалась. Маме тогда всего пара лет была. Она попала в дом малютки, затем в приют, откуда сиротку в семь лет взяли на воспитание прекрасные люди. Мама получила хорошее образование, удачно вышла замуж и родила меня. Начиная с шести лет, с момента, когда у нее появились новые родители, жизнь маму баловала. Девочку обожали, но в ее памяти крепко засели страшные годы в интернате. Голод, издевательство старших детей, воспитательница, которая по десять раз на дню говорила: «Ты дочь предателей советского народа, расстрелять их следовало». Мама боялась и ненавидела тех, кто отнял у нее родных. Страх и желание никогда не общаться ни с какими представителями власти сопровождали ее всю жизнь. Мама не могла войти в отделение милиции, ей становилось плохо у двери. Она не участвовала в первомайских демонстрациях, потому что следовало двигаться в колонне мимо трибуны Мавзолея. Даже на почту с опаской заглядывала. Если мы с ней ехали в метро, а в вагон входил человек в форме, в любой – военной, милицейской, – мама хватала меня в охапку и, расталкивая пассажиров, ухитрялась выскочить на перрон в тот момент, когда уже закрывались двери. Я влюбился в Зину, а она поняла, что жить без меня не сможет. Пару лет мы проводили время вместе у нее на квартире. Потом Зинуля забеременела, следовало оформить отношения. Я привел любимую к себе домой. Мама плохо отреагировала на появление будущей невестки и устроила ей допрос с пристрастием, спросила: «Кто у вас, милочка, родители?» Но я предупредил Зину, как надо отвечать, поэтому она сказала: «Папа и мама упокоились. Они были простыми, хорошими людьми». Вроде, мама успокоилась, но через две недели, когда я вернулся домой с работы, у двери в квартиру лежала куча моих вещей. Я обомлел, нажал на звонок. Мама приоткрыла дверь, не сняв цепочку, и громко сказала: «Предатель! Лжец! Решил ввести в мою семью существо из фамилии вешателей-душителей! Выбирай: или я, или она!»

Сергей Петрович покачал головой.

– Я любил маму, но кое-чего ей делать не следовало. Поехал к Зиночке, рассказал ей все, сказал, что останусь с любимой. И ночью у Зины случился выкидыш. На малом сроке произошло, но для женщины, которая хочет детей, это трагедия. С матерью я потом наладил отношения. Зиночка велела к ней пойти, поговорить, сказала: «Очень жаль Викторию Павловну, понимаю ее. Не следует твою маму нервировать, не надо нам регистрировать отношения в загсе. И так счастливы. Если еще раз забеременею, тогда посмотрим, а пока зачем?» Жили мы очень хорошо, ни разу не повздорили. Перебрались в Подмосковье – всегда хотели на свежий воздух, вот и решили вернуться на малую родину Зины. Она, смеясь, рассказывала, что соседки придумали, будто я женат на другой, а она любовница. Вместе с моим другом они открыли частную лесную школу неподалеку от нашего дома. Зина стала там директрисой. Детей нам Господь не давал, но мы уже не очень их хотели. Перегорели. И я на работе был окружен младенцами, и Зиночка с ребятами проводила весь день. Очень счастливое было время. Прекрасное. Почему так долго рассказываю? Чтобы вы поняли, что Зинаида Яковлевна – моя единственная любимая супруга. Брак мы не оформили из-за моей мамы, а та прожила почти сто лет. Зина редко просила меня о чем-то, а уж в мою работу никогда не вмешивалась. Из подруг у нее была только Елена Петровна Зубова. Девочки познакомились в первом классе. Лена знала все о наших отношениях, а мы были в курсе ее непростой личной жизни. Лена постоянно влюблялась, посмотрит один раз на мужчину, и все! Как с обрыва прыгнула. Елена поет, бегает, говорит: «Андрей-Петр-Алексей-Николай самый лучший!» Пару месяцев горит огонь страсти. Потом раз – и с глаз Елены падает пелена. Зубова прибегает к Зиночке, плачет: «Как я могла даже посмотреть на этого урода!» Первое время мы жалели Лену, потом поняли, что она неспособна на настоящее глубокое чувство. Ей нравится период влюбленности, эйфория, бабочки в животе. Но это, простите, не любовь, это быстро заканчивается. Бабочки в гусениц превращаются. Спустя некоторое время мы перестали переживать по поводу краха очередного романа Лены. Потом, когда она в очередной раз приехала в гости, я насторожился. Лицо у Лены слегка отекло, за час она три раза в туалет сбегала, от пирожных отвернулась: «Фу, они сладкие, нет ли у вас сосисок с горчицей?» Ну, я же акушер-гинеколог, поинтересовался у нее: «Ты как себя чувствуешь?» Зубова вздохнула: «Что-то жор нападает припадками. То готова все съесть, то отворачивает даже от конфет. Устаю очень, спать постоянно хочется». Знакомая картина. Задал самый нужный вопрос: «Месячные есть?» Она засмеялась: «Ты прямо доктор Айболит! Надо, наверное, пойти в поликлинику. Сбился весь цикл, ничего нет». – «Давно нет?» – уточнил я. Лена рукой махнула: «Да уж месяца четыре, может, пять. Но ничего не болит, значит, здорова я. Потолстела немного. Это хилые всегда худеют».

Доктор обвел нас взглядом.

– Понятно?

– Да уж, – покачал головой Боря, – беременности она, похоже, не ожидала.

Сергей Петрович тихо кашлянул.

– Ну, таких немало. Узнала Елена, что с ней, в панику впала, потребовала, чтобы я ей аборт организовал. Отказал. На таком сроке эта операция опасна. Она сама пыталась избавиться от ребенка. Ее мама Надежда Васильевна постоянно звонила, плакала: «Сергей Петрович, объясните дурочке, что так себя вести нельзя. То в ванне горячей сидит, то какие-то таблетки пьет. Вчера со стола прыгала. Скажите ей, урода родит или инвалида. Вся жизнь ее потом под откос пойдет, замуж не выйдет». И как ответить? Решил провести с Еленой работу – та рыдать начала: «Поговори с Павлом! Он должен на мне жениться, дам тебе телефон». Зиночка меня одного на разговор к мужчине не отпустила, вместе поехали, рассказали ему про ребенка. Дядька не обрадовался, начал объяснять: «Познакомились с Леной на кассе в супермаркете. Ей пяти рублей не хватило на оплату покупки. Дал деньги, она мой телефон взяла, пообещала позвонить, вернуть долг. Смешно! Кто ради пары целковых заморачиваться станет? Но она звякнула, напросилась ко мне в гости, приехала, привезла вино, сыр, положила на стол монетки. Выпили, поговорили, утром в одной постели проснулись. Пару месяцев отношения поддерживали, она о себе рассказала, что папа профессор, мама актриса известная, сама Елена – художница, тоже известная».

Анжелика подскочила в кресле.

– Мама совсем из другой семьи! И картины она никогда не рисовала.

Березкин протяжно вздохнул.

– Сейчас рассказываю вам то, что хорошо знаю. Елена любила фантазировать. Порой рассказывала всякие истории. Ну, например, ее на улице остановил известный режиссер, предложил главную роль в своей новой картине, а женщина отказалась, потому что понимала, что мужчина ее на диван уложит. Зина подруге не верила, я тоже некоторое время не понимал вдохновенную фантазерку. Вернемся к Павлу. Он нас выслушал и замолчал. Зина ему сгоряча пообещала: «Сейчас можно сделать анализ ДНК! Когда малыш появится, не пожалею денег! Если он ваш, станете алименты платить!» Мужчина улыбнулся: «Просто новость очень неожиданная. Елена от меня ушла примерно месяц назад. Сказала: «Ты скучный зануда». А я давно хочу семью, детей. Готов отвести ее в загс. Бытовые условия у меня пока скромные, только раскручиваю свое дело. Квартира маленькая, двухкомнатная, зато своя!»

Березкин опять вздохнул.

– Мы с Зиночкой не ожидали подобного разговора. Обрадовались. Надежда Васильевна тоже успокоилась – дочка станет замужней дамой, ребенок родится в законном браке. Павел ей понравился, он спокойный, малоразговорчивый, но работящий, вежливый и хорошо воспитан. Возраст у Елены не юный, характер сложный, может в девках остаться. Все были довольны, кроме невесты. Та истерику устроила: «Павел дурак, не хочу с ним жить». Но Надежде удалось дочь уговорить.