Оладушки

Глава 4

Сопровождаемая смешками Дэлия подошла к тренеру, который изучал ее насмешливым взглядом, помялась и возвестила:

— Так ничего не выйдет, вы ждете этого удара и меня сразу перехватите.

— Открою тебе секрет: любой мужик всегда ждет этого удара. И всегда готов защищать свое самое ценное, — Шефер сместил свои крупные руки на поясе кимоно как-то так, что указательные пальцы наглядно продемонстрировали, о чем именно идет речь. — Давай, хватит трепаться, ударь меня. Покажи, как ты будешь это делать. А ты, дылда, хватит валяться, поднимайся и становись в строй.

Ева, в который раз злая как черт, с кряхтением поднялась, заняв свое место. Дэлия, еще помявшись, несмело продемонстрировала удар — прямой ногой. Шефер тут же перехватил ее за щиколотку.

— Никогда — повторяю: никогда! — не пытайтесь ударить именно так, как хотел этот цветочек. Потому что итог будет тем же: вашу ногу перехватят, а после достаточно будет сделать вот так, — Шефер дернул ногу Дэлии вверх, — чтобы вы оказались в самой удобной для насильника позе — на спине.

Дэлия, потеряв равновесие, действительно упала на маты и уже оттуда возмутилась:

— Но вы же сами сказали, что это правильная идея.

— Идея отличная, исполнение — дрянь. Бить в пах нужно коленом, когда мужчина уже совсем близко от вас и не видит вашего движения. Вариант: сумкой, а лучше портфелем с острыми углами. Даже если вы с этим опоздали, и насильник уже сграбастал вас, не отчаивайтесь, хватайте его за мотню рукой, сжимайте как можете сильно, впивайтесь ногтями. И вообще в такой ситуации и речи не может идти о честных правилах боя. Пускайте в ход всё — газовый баллончик, зубы, ногти, любые острые предметы — хоть пилку для ногтей, хоть ручку. Метьте в самые уязвимые места — бейте по яйцам, кусайте за нос, пальцами попытайтесь выдавить ему глаза. Эм-м… Надеюсь, вам, козочки вы мои, хватит ума сообразить, что во время тренировки эти приемы недопустимы. Это, надеюсь, понятно? А теперь продолжим. Чем еще будете удивлять своих нежданных кавалеров?

— У меня всегда с собой газовый баллончик. Я с разворота сразу фукну ему в лицо.

— А что если это твой сосед — пожилой милейший человек? Вот он обрадуется твоему баллончику!

Все засмеялись, но Шефер только кивнул благосклонно:

— Лучше потом извиниться и объяснить ситуацию, чем руководствоваться посылом «как бы кому невиновному не навредить», а после оказаться в могиле или на операционном столе. Всё правильно. В следующий раз догадается окликнуть или просто не будет идти к вам слишком близко в темной подворотне. Ну? Кто еще? Давай, дылда. Отдышалась? Попробуй теперь ты удивить меня. Чего я от тебя уж точно не жду?

Шефер шагнул к Еве и дернул ее на себя в точности так, как утром это проделал амбал-охранник в магазине. От неожиданности она буквально впечаталась в его широкую грудь и на мгновение замерла. Шефер смотрел в упор — с издевкой и выжидающе. И Ева — и без того, изрядно раздраженная, как, впрочем, и всегда на тренировках — вспылила. Наверно, только этим выбросом адреналина и можно было объяснить то, что произошло дальше.

«Значит, то, чего точно не ждешь?» — подумала Ева, а потом потянулась к этому проклятущему волчаре, подняла руки, запуская пальцы ему в волосы на голове и в шерсть волчьего ирокеза — густую и жесткую — и поцеловала… Поцеловала по-настоящему, без детских игр, в засос, мгновенно проникнув языком Эриху в рот — горячий, влажный и расслабленный от растерянности. И Шефер вдруг выдохнул и ответил на поцелуй…

Но в тот момент, когда он, казалось, совершенно отдался ему, загорелся, перехватывая инициативу, Ева довольно резко отстранилась:

— Я могла сейчас откусить вам язык, господин Шефер, или сделать любое из того, о чем вы недавно говорили — выдавить пальцами глаза, ударить коленом в пах. Я права, тренер?

Шефер выглядел оглушенным и потерянным. Он стоял, широко распахнув глаза и приоткрыв влажные после поцелуя губы, и молчал.

— Правда, есть мужчины, которым такие дылды, как я, не по вкусу, — продолжила Ева мстительно. — Как вам, например. Тогда этот прием может ведь и не прокатить. М?

Кто-то из девушек за спиной у Евы хихикнул. Этот звук привел Шефера в себя. Он улыбнулся дергано, отступил на пару шагов и махнул рукой:

— Это был прием как раз из числа запрещенных на тренировках. Для реальной жизненной ситуации, впрочем, он абсолютно подходящий. Если вы, конечно, действительно уверены в себе и своей неотразимости. А теперь давайте…

Что собрался сказать дальше тренер, торжествующая в душе, но тоже серьезно шокированная полученными ощущениями Ева так и не узнала. Потому что именно в этот момент от дверей зала раздался злой голос:

— Так вот вы чем тут занимаетесь, оказывается!

А дальше всё закрутилось так, что сбившиеся в кучу в конце зала девицы только пучили глаза и повизгивали. Ева поймала и себя на том, что тоже совершенно недостойно верещит, и захлопнула рот, зажав его для надежности ладонями.

Это был тот самый амбал из магазина, который, как подозревала Ева, имел обыкновение бить свою жену — юную Кристу. Вот только теперь ему наконец-то достался противник соотносимой весовой категории и возможностей. Шефер, пропустив первый удар от неожиданности и по причине неудачной попытки решить дело беседой и вразумлением, в дальнейшем таких глупых ошибок не допускал и через пару минут уже уложил своего противника мордой в пол, заламывая ему руку в болевом приеме.

Амбал, чье имя Ева забыла начисто, не успокоился и неожиданно обернулся — коряво, ломано, но полностью. Только клочья одежды в стороны полетели, а на волчьей талии повис застегнутый ремень. Шефер выругался и мгновенно последовал его примеру, вот только сделал это красиво, с привычной легкостью. Ева во все глаза следила сначала за его мгновенным оборотом, а потом за дракой двух крупных волков — почти черного и серебристо-серого. Черный оказался крупнее, но его противник опытнее. Победа и в волчьей ипостаси осталась за Шефером. Он ухватил черного волка за холку и прижал к полу, рыча грозно и предупреждающе.

И тот уступил, перекинувшись обратно в человеческое тело. Волчьи зубы, сомкнувшиеся на лишенной шерсти коже, выглядели еще страшнее, но Шефер зверю своему волю не дал, тоже немедленно перекинувшись обратно.

— Уймись уже, сволочь тупоголовая! Или горло тебе перегрызу!

— Нет! — вдруг выкрикнула Криста и кинулась на Эриха, вцепляясь ему в плечи. — Не надо, господин Шефер. Прошу, не надо, отпустите его, он уже успокоился. Он больше не будет.

— Он же тебя дубасит так, что ты вся в синяках ходишь — я их видела, — в полной тишине растерянно проговорила Ева, с трудом отлепив ладони от своего же рта. — Из-за него ты сюда ведь и пришла. Так чего ж теперь-то защищаешь?

И тогда Криста отступила в сторону от сцепившихся мужчин, опустила голову и совсем тихо ответила:

— Он моя истинная пара…

Ева только развела руками. Истинность для оборотней была величайшим счастьем и проклятием одновременно. Если кто-то из них встречал свою пару, то это была привязанность на всю жизнь. Тяга, с которой трудно, почти невозможно бороться. Она оказывалась причиной величайшей любви и преданности, если самка и самец подходили друг другу, уважали друг друга, сплетались во что-то единое не только физически, но и духовно. И в то же время такая обусловленная и продиктованная инстинктами связь могла стать кандалами, если твоим истинным оказывался кто-то вроде мужа Кристы: ревнивец или просто идиот.

Занятие, понятно, после произошедшей драки тут же закончилось. Шефер, на чью наготу, прикрытую лишь курткой кимоно, которую тот держал перед собой, Ева смотрела стыдливо, но жадно, сходил переоделся. А вернувшись, вопреки уговорам Кристы и наплевав на молчаливую мрачную капитуляцию своего недавнего соперника, который всё время переговоров сидел на полу, уткнув лицо в подрагивавшие ладони, отпускать Родерика отказался категорически. Более того начал настаивать на том, чтобы вызвать полицию.

Но после всё же пошел на уступки и увел поверженного буяна за собой — куда-то подальше от женской раздевалки и рыдающей в объятиях Евы Кристы. Остальные ученицы Шефера вскоре разошлись, негромко перешептываясь и с сочувствием глядя на девушку. А Ева так и сидела рядом, прижимая Кристу к своей груди. Куртка-размахайка от кимоно послужила отличной «жилеткой». Криста выплакала в нее все, так что вскоре Ева уже знала очень многое.

История была самой что ни на есть обычной. Небогатая семья, неблагополучный район, соответствующая школа, где Криста и встретила своего истинного, который учился несколькими классами старше. И всё бы ничего, всё бы даже просто отлично, не всем достается такое счастье, как истинная пара, если бы Рик — так называла своего мужа Криста — не оказался патологическим ревнивцем.

— Он потом извиняется. Всегда. На коленях передо мной стоит, руки целует. Но не проходит и нескольких дней, как его вновь накрывает. Сейчас еще ничего. Сейчас не так сильно. А вот после того, как он из армии вернулся, вот когда жуть была. Я думала, он меня убьет… И ведь запах-то ему мой говорит, что нет и не было у меня никого, кроме него самого, а как увидит с кем-то, даже вон тогда с тобой, Ева, и всё. Слетает с катушек. И не докажешь ему ничего, не объяснишь…

— Ты же понимаешь, Криста, что ему нужна профессиональная помощь. Иначе дело кончится как раз тем, чего ты боялась, когда Рик из армии пришел. Он тебя как-нибудь забьет до смерти, а после, как в себя придет, на себя руки наложит. Такая ревность — это болезнь. Ее лечить надо.

— У нас нет на это денег… — пробормотала девушка и тяжело вздохнула.

— Будут, — твердо пообещала Ева, прикидывая, сколько сможет выделить сама, а сколько надо будет собрать по добрым людям. Хотелось верить, что все женщины и девушки из группы по самообороне скинутся, а может, и коллектив супермаркета, где работали и Криста, и Рик, поможет… А там, чем черт не шутит, и хозяин магазина захочет сделать благое дело. Уж Ева постарается его уломать и заинтересовать. Или она не «подающая надежды молодая талантливая писательница»?

Как выяснилось чуть позднее, мысли Эриха Шефера двигались в том же направлении. Когда он и Рик вышли в холл фитнес-клуба, где их дожидались уже переодевшиеся и несколько успокоившиеся Ева и Криста, мрачный как туча тренер сообщил ей, что ее истинный, обряженный за неимением чего-то другого в старые, явно кем-то забытые треники и майку, дал слово ходить на сеансы психотерапии.

— Я о них уже договорился. Доктор Ларссон — отличный мужик, профессор, друг семьи моего бывшего армейского командира Фреда Содерберга. Он сильно помог мне после того как… — Шефер невольным, автоматическим жестом коснулся пальцами своей изувеченной щеки, а потом руку отдернул, нервно сунув ее в карман джинсов. — Короче. Он готов работать с Риком. Но при одном условии — Рик не будет пропускать ни одного сеанса! Ни одного. Как только я узнаю, что он не явился, или, не дай боже, мне станет известно — а я это узнаю совершенно точно и очень быстро, — что твой муж, Криста, снова поднял на тебя руку, я не пойду в полицию, как хотел с самого начала, и не стану взывать к его совести, как делал это битый час сегодня. Я просто приеду и лично отпиз… Короче, мало ему не покажется. Ты же продолжишь ходить ко мне на занятия, тоже не пропуская без уважительной причины ни одного. И с тобой мы будем заниматься дополнительно — в звериной ипостаси. Чтобы ты и в волчьем теле знала, как противостоять более крупному, а потому более неповоротливому сопернику. Надеюсь, всем всё понятно?