Майконг

Глава 12

Юлька сидела на краю кровати Майконга и делилась фонтаном эмоций:

– Меня сегодня на такой крутой машине к школе подвезли, что все обалдели! Девчонки просто обзавидовались – ты бы видела их лица! А когда проспоривший Рома тащил мой рюкзак, так они все вообще языки проглотили.

– Рома? – Я перевела взгляд с Юльки на скрывающего ухмылку Майконга.

Брюнет пояснил:

– Старший из голожопых.

– Надеюсь, он был в штанах.

– Ну конечно! – со знанием дела сообщила мне Юлька. – Они же не дураки оборачиваться при людях. У них правило есть.

– А при мне обернулись.

– Они познакомиться хотели, но не знали еще, как правильно. Я их научила.

– А о чем вы с этим Ромой спорили? – Я насторожилась.

Вьется там какой-то около сестры – не отстает. И рюкзаки мальчишки просто так таскать не будут. Так и хотелось превратиться в старушку и прочитать нравоучения и наставления, но при виде наивной Юльки язык не поворачивался. Ей всего десять – в голове детский сад.

– Я сказала, что он погубит свой фикус, он и погубил – остались рожки да ножки. – Юлька была горда собой.

– Кажется, у меня есть новобранец в команду Никса! – заметил Майконг громко, и за дверью палаты что-то рухнуло. Точнее, кто-то. Видимо, лучший ум клана разбился вдребезги.

Сестра между тем продолжала со светящимися глазами:

– А еще я спала в собственной комнате! Представляешь? Если бы не мальчишки, это был бы просто рай!

– Какие мальчишки? В комнате? – Меня чуть удар не хватил. Я даже попыталась перевернуться, зашипела от боли и тут же почувствовала властную лапищу на спине.

Майконг!

– Осторожно, не делай себе больно. – Вопреки силе воздействия, голос брюнета лился патокой.

Вот так и застревают по полной! Так и чувствую, как от его руки будто микротоки идут!

– Да нет, парни под дверью спят.

– Зачем? – Я услышала смешок со стороны Майконга и повернулась к нему.

– Как зачем? Пост несут. У лучших умов клана столько забот – не до сна.

– А дверь на замок закрывается? – резко повернулась я к Юльке. – Я хочу посмотреть!

– Конечно же, прихватишь с собой сварочный аппарат? – В глазах Майконга плясали смешинки.

– Разумеется! – Я не смогла сдержать улыбки.

И тут вдруг Юлька подскочила:

– Вспомнила! Смотри, что нашла у Майконга! А ты рыдала, что потеряла! – И вытащила папину маску с треснутым стеклом.

Иногда в мелодии настолько резко меняется тональность, что кажется – это разные песни. Иногда вклинивается речитатив, но вливается так гармонично, что лишь подчеркивает смысл произведения. И находка сестры появилась неожиданно, но так, будто так и должно быть.

Я держала маску в руках и смотрела на ту самую трещину, и все словно вставало на свои места. Потихоньку собиралось в единое целое.

Майконг забрал пакет, который я тогда потеряла на месте аварии автобуса? Почему? Неужели все, что говорят про парность, правда?

Я никогда не верила словам, только поступкам – мать приучила. Мое взросление – лучшая школа реальной жизни. И сколько бы мне ни рассказывали про мир оборотней, я ни разу не приняла это за чистую монету. Всегда полагала, что люди куда более чувствительны, чем звери, а раз собственная мать может так относиться к своим детям, то что говорить про остальных?

Но вот я держу в руках маску. Она треснута, ей много-много лет, но оборотень подобрал ее и сохранил, потому что она моя.

Никс говорил, что Майконг очень многое сделал для меня, о чем я не знаю.

– Ты купил мне маску на работу? – спросила и краем глаза увидела, как Юлька выскользнула из палаты.

Брюнет пытливо посмотрел на меня:

– Это поменяет твое отношение ко мне?

– Не знаю. Наверное.

– Тогда считай, что нет.

Я вспомнила тот вечер, когда наглоталась цинка.

– Ты тогда купил все лекарства, да? И Юльку от мамы тоже ты спас?

Раньше я не успевала задуматься, что Алрику это делать незачем. А если предположить, что оборотни действительно видят свою пару, то действия Майконга вписываются в эту картину.

Оборотень отвел взгляд вправо, едва нахмурился, но не ответил.

Если бы он выпятил свою помощь, я бы поблагодарила, но, наверное, отстранилась бы. А эта его недовольная реакция на вскрывшуюся правду была мне очень даже симпатична. Я тоже предпочитала считать, что о добрых делах не нужно кричать на каждом углу.

– Почему не признаешься?

Майконг повернулся ко мне, долго изучал мое лицо, но я не сдавалась – требовательно смотрела в ответ.

– Потому что не хочу, чтобы ты была мне благодарна.

– А что тогда хочешь?

Кадык Майконга дернулся, взгляд быстро пробежался по моему телу и вернулся к лицу.

– Один поцелуй? – Голос брюнета неуверенно дрогнул так, будто ему совсем не предстало дрожать, но нервы сдали.

Хотела резко отказать, но его взгляд заставлял что-то внутри меня дрожать, трепыхаться, словно маленькая птичка, что хочет взлететь, но еще не научилась правильно двигать крыльями.

Глаза брюнета посинели, и я уже знала, что это значит – его зверь близко.

Такой мужик – шикарный же. Поцелуй просит. Маску мою поднял. Сестру и меня спасал.

Я медленно подвинулась на его половину, следя за реакцией мужчины. То, как он смотрел на меня, просто уничтожало малейшее сопротивление. Как же он смотрел – он молил о том, чтобы я придвинулась. Глаза становились все ярче, чем ближе я становилась к нему.

Он смотрел на меня так, будто готов подарить весь мир. И пусть я не верила в сказки, сейчас я хотела его поцеловать.

Я напивалась за свою жизнь всего два раза. Первый – на выпускном, совершенно внепланово, и на следующий день я была полна головной боли и раскаяния. Второй раз – на годовщину смерти папы. Думала, что это облегчит чувство потери, но все стало только хуже.

И сейчас у меня было ощущение, будто я разом опьянела от одного поцелуя. Будто это мое третье опьянение в жизни. Будто выпила изо рта брюнета самый крепкий алкоголь в мире, который мгновенно ударил по голове и заставил все вокруг завертеться.

А ведь началось все с легкого касания губ! В этот момент я приоткрыла глаза и увидела в распахнутых глазах Майка зверя. Сильного, огромного, опасного. Опасного не для жизни – для тела.

Я нерешительно отстранилась, слегка смущенная тем, что мужчина вообще не двигался, даже не дышал. Никакой реакции! И тут Майк резко подался вперед и поцеловал меня с невероятным напором, вторгся языком внутрь.

Дикий голод током высокого напряжения пробил мое тело насквозь. Я почувствовала непреодолимое желание, от которого бросило в жар. Казалось, я захлебываюсь потребностью почувствовать его кожа к коже, как можно ближе, иначе умру.

Поцелуй стал невероятно интимным. То, что мы творили языками, было самым крутым ощущением, которое я испытывала когда-либо.

Не останавливайся. Никогда.

Бинты на Майке мешали и дико раздражали. Мои руки скользили по его телу, упирались в них, и я злилась на преграду.

Майконг едва смог прервать поцелуй, повернул голову в сторону и сбившимся голосом сказал:

– Я не против, чтобы ты их сняла, но на тебе бинты верности…

И я будто хлебнула воздуха трезвости, как только поцелуй прекратился.

Что я творю?

– Что такое? – хрипло спросил Майконг, вглядываясь в изменившееся выражение на моем лице.

Я посмотрела вниз и попросила небеса разверзнуть землю под палатой, чтобы я туда провалилась.

Я на Майконге. Лежу. В позе сексуально забинтованно-озабоченной королевишны.

Я резко приподнялась на руках, чувствуя себя отвратительно. Про девушек с таким поведением мама всегда громко и весьма осуждающе говорила: подстилка.

Неужели я из тех, у кого от поцелуя сносит крышу? Да нет! Были же в моей жизни поцелуи, но ни один из них не шел ни в какое сравнение с тем, что был сейчас.

Губы Майконга опухли. Я заметила на них красные крапинки прикусов. Это я?

Мужчина выглядел еще сногсшибательней, когда его глаза плавились от страсти. Невероятно сексуальный, притягательный, но что я творю?

Я хотела перебраться на свою кровать, но Майконг двинул забинтованными руками так, будто они вовсе не сковывали его движения, и прижал меня к себе. Рука легла на мой затылок, он повернул мое лицо к себе и снова поцеловал. Из глубины грудной клетки раздался вибрирующий рык.

И я словно проглотила этот рык и снова захлебнулась от желания. Хочу его, только его. Сейчас же!

Майконг застонал. Кажется, я совершенно перестала отдавать себе отчет в своих действиях. Мои руки скользили, нагло трогали его тело, а он мое.

«Врун!» – вспыхнуло где-то на краю сознания. Руки работают!

Я порвала бинты и посмотрела на абсолютно чистую кожу груди.

Лжец.

Я снова трезвела.

Майк положил руку мне на затылок и быстро притянул мою голову обратно, снова целуя.

И снова во мне пробуждалась животная страсть!

Мы целовались, и сквозь зубы Майконг шептал:

– Если бы не твои бинты целомудрия… Если бы не твои раны…

Его слова находили бешеный отклик желания в моем теле. Где-то на краю сознания я начинала понимать то, что немного раньше дошло до оборотня.

Невероятным усилием воли я смогла отвернуть лицо.

Майконг шепнул в ухо:

– Я счастливчик. Все оборотни страдают, что их пары не чувствуют того же притяжения, что они. Кажется, лисий бог меня очень любит…

Майконг

Накануне

– Ты уверен? Тебя захотят убить все, Майк. Абсолютно все, – предупредил Макс, глава клана лис.

Такие серьезные лица у всех саванный видел первый раз. Масштаб неприятностей, сотворенных им в ресторане, возрастал с каждой минутой – контроль старался изо всех сил.

– Уверен. Рано или поздно все кланы узнают обо мне. Здесь удачный случай – все любят истории большой любви, сверхи они или нет. – Майконг достал очередной пакетик детского пюре.

Никс хмуро посмотрел на пачку в его руках с немым вопросом – помогает? И протянул руку, прося порцию и себе. Друг саванного лиса переживал за него, и это было чертовски приятно.

– Давай рассмотрим другие пути. Стоит новости распространиться, страх перед сильнейшим закислит им мозг, – предупредил Никс.

Но Майконг уже все двести раз взвесил. Да, рискованно, но ждать неизвестности и только защищаться от нападений еще опасней.

– Это свяжет руки контролю и даст нам возможность вызвать мирового судью. Заполним каналы информации сверхов кучей разных мнений, чтобы вызвать общественный резонанс. – Майк покрутил в руках и высосал пакетик детского пюре в один прием и посмотрел на лисов: – Уверен, у контроля есть запись моего выборочного воздействия на них. Они струхнули не по-детски, так что точно не оставят это как есть.

– Вот именно! У них есть запись. Что ты этому противопоставишь?

– Историю любви. У каждого сверха есть не только страх перед сильнейшим, но и понимание, что такое истинная. Алрик допустил ошибку – он использовал Свету для грязных игр со мной. В любом другом случае у меня не было бы и шанса, а здесь он сам предоставил отличную возможность. Мы раздуем из этого историю любви. Главное, чтобы инфу вбрасывали другие кланы. О том, как Алрик выставил себя благодетелем, о том, как специально провоцировал меня. Пусть его возненавидят все, у кого есть пары. Пусть главы кланов будут не только желать меня убить – пусть они меня понимают.