Ночь ворона, рассвет голубя

Глава 20

Ачарья сидел под деревом пипал во внутреннем дворе, излучая холодное, пробирающее до костей разочарование. Катьяни и Дакш стояли перед ним, опустив головы, в то время как остальные ученики наблюдали с безопасного расстояния.

– Уттам, – рявкнул Ачарья. – Перечисли правила, которые они нарушили.

Его старший сын относился к происходящему со смирением.

– Во-первых, вы покинули гурукулу без разрешения, – сказал он спокойным голосом. – Во-вторых, вас не было в хижине ночью. В-третьих, вы ходили в убежище яту, куда ходить запрещено.

– Ты забываешь об одном, – проскрежетал Ачарья.

Уттам кивнул:

– Вы пошли вдвоем, без сопровождающих.

Катьяни с трудом сдержала возглас. Конечно, неженатым молодым мужчинам и женщинам гурукулы не разрешалось оставаться наедине, якобы перед лицом искушения юношам невозможно поддерживать брахмачарью. Но на этот раз он даже ее не целовал.

– Прости, отец, – сказал Дакш так же спокойно, как и его брат.

– Прости?

Ачарья вцепился в свою бороду, как будто хотел ее оторвать.

– Она посторонняя, но ты! Ты же мой сын. Ты родился и вырос в этой гурукуле. Другие ученики смотрят на тебя снизу вверх. Как ты мог нарушить так много правил?

– Я приму любое наказание, которое ты сочтешь подходящим, – сказал Дакш, уставившись в землю.

– Конечно, ты его примешь, иначе как я смогу поддерживать дисциплину в гурукуле?

Ачарья поднялся:

– Никто не посмеет сказать, что я с пристрастием отнесся к выбору наказания моему сыну. Ты получишь десять ударов кнутом за каждое нарушенное правило.

У Катьяни перехватило дыхание. Десять ударов кнутом за каждое правило?

– Это нечестно, – сказала она, запинаясь. – Это была моя вина. Это я заставила его это сделать.

– Никто не может заставить его сделать что-либо, – резко сказал Ачарья. – Он мог бы вернуть тебя в гурукулу, убедить тебя образумиться. Вместо этого он лишь поспособствовал нарушению правил.

Он помог мне, потому что это было правильно, – хотелось закричать Катьяни. – Вы не можете наказать его за то, что он поступил правильно. Она обхватила себя руками, стараясь не дрожать.

– Позвольте мне разделить наказание. По двадцать ударов кнутом каждому. Как насчет этого?

– Ты пытаешься торговаться со мной?

Ачарья недоверчиво приподнял свои кустистые брови. Стоящий рядом с ним Уттам слегка покачал головой.

«Прекрати болтать», – одними губами произнес он.

Если она перестанет говорить, то начнет кричать.

– Это было бы справедливо, – возразила она. – Я должна разделить наказание.

– Наказанием будет то, что тебе придется смотреть, как он истекает кровью, – сказал Ачарья. – Варун! Принеси кнут.

Нет, это наказание было слишком суровым. Она бы не смогла такое пережить. Ее собственная спина горела огнем, заставляя девушку дрожать.

– Не нарушив правил, мы бы никогда не получили важную информацию, – сказала она, стараясь, чтобы ее голос не сорвался. – Теперь я смогу узнать, кто был ответственен за убийство моей семьи.

– Эту информацию вы могли бы получить, спросив у меня разрешения, – сказал Ачарья.

– Вы бы согласились на это? – спросила она.

От необходимости отвечать на это Ачарью спасло появление Варуна с отвратительного вида кнутом, сделанным из скрученной веревки.

Катьяни затошнило, но она сдержалась. Как легко она позволила Дакшу помочь ей, как мало думала о последствиях. Но он знал, что его ждет. И все же он нарушил правила ради нее. Напряжение у нее в груди все возрастало, и в конце концов ей начало казаться, что она вот-вот лопнет.

Ачарья выхватил кнут у Варуна.

– Чего ты ждешь? – требовательно спросил он.

Дакш отвернулся от нее и, сняв верх своей одежды, обнажил свою ровную, безупречную спину.

– Подожди. Остановись, – закричала она.

Но Дакш никак не отреагировал на ее крик. Аккуратно сложив свою верхнюю одежду и отложив ее в сторону, он опустился перед своим отцом на колени.

Выражение лица Ачарьи посуровело. Он поднял кнут и опустил его на голую спину Дакша.

– Один.

Катьяни ахнула. Мир поплыл у нее перед глазами. Она снова была на суде в Аджайгархе. И снова Ченту разрезал ее кожу и опалял ее душу.

– Два.

Две красные линии прочертили спину Дакша. Он не издал ни звука.

– Три.

Ноги сами подтолкнули ее вперед, и она заслонила его собой как раз вовремя, чтобы отразить четвертый удар. Спину Катьяни обожгло, и она вскрикнула то ли от боли, то ли от воспоминаний о боли.

– Катьяни, – сказал Дакш сквозь стиснутые зубы. – Уйди.

– Не уйду.

Она сомкнула руки вокруг его талии. Он был таким теплым на ощупь. Дрожащая, она старалась не прижиматься к рубцам на его спине.

– Духовный воин принимает свое наказание с таким же безразличием, с каким он принимает награду, – сказал Ачарья. – Почему ты отказываешь ему в возможности проявить себя?

– Потому что это наказание несправедливо, и вы учите нас бороться с несправедливостью, – закричала она, теряя контроль над своим голосом.

Атрейи выступила вперед из толпы учеников и положил руку ей на плечо. Катьяни вздрогнула от прикосновения.

– Дитя, уходи отсюда. Если тебе невыносимо смотреть…

– Я вообще не вынесу, если его накажут!

Катьяни сделала глубокий, всхлипывающий вдох. Все, о ком она заботилась, в конечном итоге пострадали, а то и еще хуже. И все из-за нее.

– Я же сказала, что это была моя вина.

– И Ачарья сказал тебе, каким должно быть твое наказание, – сказала Атрейи.

– Тогда я наказана дважды, потому что каждый удар кнута я чувствую и на своей собственной коже.

Из ее глаз хлынули слезы, которые она сдерживала еще со времен встречи с Ченту.

– Разве я не получила столько ударов кнутом, что хватит на всю жизнь? Сколько я должна истекать кровью? Пока ничего не останется?

– Катьяни, – сказал Дакш мягким голосом. – Не забывай, где мы находимся.

– Я собиралась уйти в Аджайгарх, – сказала она дрожащим голосом. – Дакш убедил меня вернуться сюда. Он сказал, что вы дадите мне хороший совет. Каков же ваш совет, Ачарья? Понести наказание? Меня уже тошнит от бесконечных наказаний! Пришло время нам выследить и наказать настоящих злодеев.

– Отец, – сказал Уттам. – Пожалуйста…

– Значит, сегодня вы все решили пойти против меня?

Ачарья отшвырнул кнут в сторону. Он упал в нескольких метрах от него и вспыхнул пламенем. Катьяни смотрела, как он горит, и слезы высыхали на ее щеках, а голова кружилась от облегчения. Теперь он не мог навредить Дакшу.

– Отец, – сказал Дакш сдавленным голосом.

– Если я не могу наказать тебя, то не могу наказать никого.

Ачарья повернулся и зашагал прочь.

– Отпусти, Катьяни, – сказал Дакш.

Ошеломленная, она отпустила его. Ее спину все еще жгло.

Дакш встал и потянулся за своей робой. Три сердитые красные линии на его спине распухли, и, хотя кожа не порвалась, от этого зрелища Катьяни пронзила боль.

Она вытерла лицо рукавом и встала.

– Тебе нужно исцеление. Паста из нима и…

– Это может подождать.

Он натянул робу и посмотрел на нее полными беспокойства глазами. Как будто это ее избили кнутом, а не его.

– С тобой все в порядке?

– Меня защитила одежда, – сказала она. Что бы он на самом деле ни имел в виду, другого ответа она сейчас придумать не могла.

Дакш направился вслед за отцом, но Уттам положил руку ему на плечо и покачал головой.

– Идите, – сказал он ученикам, и они разошлись.

Наконец осталась только Атрейи.

– Простите меня, – сказала Катьяни тихим голосом.

– За что? – спросила Атрейи. – Что пренебрегла правилами гурукулы? Или пренебрегла своим гуру?

Катьяни поморщилась.

– И за то, и за другое. Или ни за что. Я не знаю. Мне лучше пойти поговорить с ним.

– Что ты скажешь? – спросил Уттам.

– Что я ухожу. Я не принесла вам всем ничего, кроме несчастья. Мне пора уходить, пока не случилось что-нибудь похуже.

– Ты не пойдешь одна, – сказал Дакш.

Посмотри, что происходит, когда ты не отпускаешь меня одну, – готова была закричать Катьяни. Она плотно сжала губы.

– На этот раз ты не будешь меня сопровождать.

– Ты неправильно меня поняла, – сказал Дакш. – Мой отец не отпустит тебя одну. Ты его ученица, и ты спасла ему жизнь. Вот почему он отбросил кнут.

– Ты ошибаешься, – сказала Атрейи, и ее лицо смягчилось. – Он отбросил кнут, потому что любит тебя и не мог вынести твоего наказания. Катьяни лишь дала ему повод остановиться.

– Прошу прощения, Айрия, – сказал Уттам. – Но я не согласен. Он нас обоих наказывал бесчисленное количество раз, а кнут он отбросил в знак капитуляции.

– Я так не думаю, – сказала Катьяни. – Он отбросил его в порыве гнева.

Уттам улыбнулся:

– Ничто из этого не было для него неожиданностью. Иди, Катьяни. Я думаю, он тебя ждет.

Катьяни собралась с духом и направилась в пагоду. Она бросила вызов Ачарье на глазах у всей его гурукулы. Как он ее накажет?

Ачарья сидел в позе лотоса на своем обычном месте, посреди зала. Она опустилась на колени напротив него и ждала, затаив дыхание.

Его глаза распахнулись.

– Ты должна сдержать свое обещание.

– Которое из них? – спросила она, сбитая с толку.

– Все.

Он направил на нее свой проницательный взгляд.

– Твое обещание яту. Твое обещание даян. Твое обещание Дакшу.

– Я не помню, чтобы что-то обещала Дакшу, – запротестовала она.

– О? Ты думаешь, что наброситься на него, спасая от собственного отца, – это не обещание?

– Э-э… и что я пообещала? – нашла она силы спросить.

Он фыркнул:

– Разберешься сама, раз ты настолько умная.

– Я не настолько умная, – сказала она. – Уж это я понимаю.

– Значит, ты кое-чему научилась.

Его губы дернулись, но затем он снова сжал их вместе.

– Однажды я дал обещание, которое не сдержал. С тех пор я сожалею об этом.

Она похолодела:

– Вы имеете в виду…

– Даян, да, – сказал он. – Которая когда-то была чуткой, образованной женщиной по имени Девьяни. Мое обещание, во многом похоже на твое, было скорее скрытым, чем явным. Но это не делает это менее реальным.

Его тон смягчился.

– Я хочу, чтобы ты прожила свою жизнь без тех сожалений, которые омрачили мою.

У нее пересохло во рту.

– Я запомню.

Он кивнул:

– Позаботься о Дакше, когда меня не станет.

У нее скрутило желудок. Что он имел в виду?

– Но вы здесь, – пробормотала она, заикаясь.

– Разве я сказал позаботиться о нем сейчас? – потребовал он. – Я же сказал, когда меня не станет. Это гурудакшина, о которой я тебя прошу.

Она уставилась на него, пытаясь осмыслить услышанное. Смог ли он заглянуть в ее сердце, вокруг которого она возвела такие толстые стены? Или же она выдала свои чувства в тот момент, когда прыгнула на Дакша, чтобы спасти его от кнута? Ее захлестнула горячая волна смущения.

– Ты собираешься пялиться на меня, как рыба, или все-таки дашь мне ответ? – раздраженно спросил Ачарья.

Она склонила голову:

– Конечно же, я не могу сказать «нет» ничему, о чем вы просите меня в качестве гурудакшины.

– Превосходно. Тогда мы готовы идти.

Ачарья поднялся на ноги.