Король Пинч

7. Визиты

— Отойди в сторону, черт бы тебя побрал! Он напал на принца Тродуса!

Снаружи донесся резкий скрежет потасовки, перекрывавший хор криков. Никого из них Пинч не узнал, но они были полны молодости и энергии, и он вполне мог догадаться, что это были повесы из окружения Тродуса, стремящиеся выслужиться перед своим покровителем.

К тому времени, как придворные прорвались мимо стражника за дверью и вскрыли замок, Пинч сбросил свою льняную ночную рубашку, натянул брюки и сапоги и стоял, готовый встретить их. В каждой руке, небрежно заложенной за спину, он держал по кинжалу за лезвие, готовый к броску. Еще один нож был в голенище его сапога.

Однако эти клинки не были его первой линией обороны. Пинч не питал иллюзий, что несколько брошенных кинжалов остановят эту группу. Принцы окружали себя достойными людьми. В лучшем случае он мог только напомнить им, что у него есть сильное жало.

Конечно, сначала они должны были найти его. Невидимость, или ее воровская версия, была его самой сильной защитой. Пока они возились снаружи, мошенник скользнул в затененные складки балдахина своей кровати — между стеной и монолитным изголовьем. Там он передвинул плечо так, чтобы линии мрака легли на него именно так, наклонил голову в темноту и прижал ноги вплотную к спинке кровати, пока они не стали похожи на часть резного бронзового дерева. Там он ждал очень, очень неподвижно. В конце концов, все еще существовал большой риск того, что он пропустил какой-то контрольный сигнал, и они обнаружат его в мгновение ока. Вот для чего были эти ножи. Дураки, которые полагались только на один шанс, жили недолго.

Действуя группой, трое головорезов взломали замок и ворвались в салон, как вихрь шелковых накидок и сверкающих лезвий. Их группа, с завитыми волосами и пышными рукавами с разрезами, представляла собой романтическое трио, когда они кружились и проделывали в воздухе якобы кровавые дыры.

Пинч чуть не выдал себя, настолько велико было его презрение к тому, что он увидел. Они практически спотыкались и падали друг на друга в своем стремлении первыми нанести удар, первыми отомстить за запятнанную честь своего господина. Их накидки, развевающиеся, как в придворном танце, заманивали друг друга в ловушку, шелк одного мешал движению другого.

— Стойте, здесь никого нет!

— Сам отойди в сторону, Фаранох.

— Он мой. Ты отойди.

— Я не уступлю никому, кто ниже меня.

— Лессер?

— Перестань размахивать ножом для нарезки ветчины. Ты порезал мне рукав!

— Смертельный удар, Трив.

— Ха! Он у меня!

— Ха, действительно, Куркулатайн. Ты убил подушку.

— Да, битва, в которой участвовал принц Тродус была жестокой, — сказал самый пухлый, осматриваясь внимательнее, устав от слепых выпадов. Он ткнул пальцем в рассыпанное содержимое шкафа у входа в спальню.

— Действительно, — прокомментировал другой, болезненно красивый щеголь, который испытал такое же облегчение от того, что не было найдено никакой добычи. — Они, должно быть, сражались, переходя из одной комнаты в другую. В доказательство он провел мечом по куче разбросанных вещей, которые Пинч создал в поисках обладателя странного голоса.

— Это искусный фехтовальщик, который так долго держал Тродуса на расстоянии, — нервно добавил третий придворный. Он выглядел тонкой палочкой, увенчанной обвисшими локонами.

Двое других рассмотрели доказательства этого нового решения. — Довольно грозный...

— И он заставил Тродуса отступить.

Пока они говорили, троица медленно сбилась в кучу, спина к спине. Они с новым страхом разглядывали углы, свисающие ковры, даже скомканные кучки белья.

— Может быть, он мертв.

— Хотя крови нет.

— Он мог убежать.

— Верно... Шестиногий сгусток тел вслепую двинулся к двери.

— Он мог.

— Он мог подкупить охранника, — сделал блестящий вывод человек-палка.

Пинч подавил смех, и желание с ревом выскочить из своей тени и отправить всех к ногам Тродуса, как тявкающих маленьких щенков.

— Конечно. Он знал, что кто-то придет!

— Как мы.

— Мы должны поднять тревогу, — послушно предложил толстяк.

— И пусть стражники охотятся за ним! Красавчик ухватился за эту идею.

— Это правильно, — согласился человек-палка.

Сгусток попятился к двери и застрял, никто из троицы не хотел нарушать строй, чтобы пропустить остальных. Пока они там толкались, не желая идти вперед, не имея возможности вернуться, сзади на них упала тень.

— ЧТО ЗДЕСЬ ПРОИСХОДИТ? — прогремел Клидис своим лучшим военным голосом. Трио-как-один в ужасе разделилось и слепо метнулось в дверной проем, когда старый командир протиснулся сквозь них вперед плечом, расчищая себе путь своей тростью.

Как только седовласый камергер оказался внутри, он закрыл дверь и поставил трость перед собой, тяжело опираясь на нее, как на шест для палатки.

— Теперь ты можешь выйти, — сказал он, как человек, пытающийся выманить зверя из чащи, обращаясь к воздуху, который заполнял свет и тьму между ними. — Я знаю, что ты загнал себя в какой-то угол, ожидая неосторожного момента, чтобы нанести удар. Что ж, если ты собираешься сделать это со мной, я не собираюсь доставлять тебе такого удовольствия. Если ты хочешь сразиться со мной, Джанол, тебе придется выйти и получить меня.

— Я бы никогда не стал сражаться с вами, Лорд Клидис, — польстил Пинч, появляясь в поле зрения.

Старик прищурил свои слабые глаза, чтобы убедиться в том, что он видит. — Ложь и жалобы — плохие вещи. Я бы убил тебя, если бы была, хоть половина причины, Джанол, и я подозреваю, что ты сделал бы это и за меньшее.

— У убийства всегда есть причина. Если я буду убивать за меньшее — я стану зверем. Мошенник засунул кинжалы за пояс и развел руками, чтобы доказать, что он безоружен. Белые руки простирались от его волосатой темной груди, а сердце было покрыто тенью.

— Философия негодяя. В мире нет конца чудесам.

— Есть. Я вернулся сюда.

— И, черт возьми, что случилось? Я слышал, ты подрался с Тродусом.

Пинч не отрицал ни слова. Он порылся в хаосе одежды в поисках чистого камзола. — Он настоящая задница. Допустим, он проверял зубы скакуна, когда тот его укусил.

— А потом?

— А потом ничего, — последовал приглушенный ответ, когда вожак банды натянул нижнюю рубашку. Пинч не собирался упоминать о странном голосе, пока у него не будет возможности узнать больше. Во-первых, об этих стенах — он хотел проверить их гораздо тщательнее.

— О чем он спрашивал? Видя, что на него не обращают внимания, камергер неуклюже подошел к стулу и сел.

Мошенник повернулся к умывальнику. — О том, что мне было приятно сообщить ему. — И что же ты сообщил?

— Все, в чем суть всего этого дела. Главарь неторопливо вернулся в салон, вытирая одно ухо полотенцем. — То есть, ничего. Менестрель не может сыграть мелодию без инструмента.

— Я подумал, что сейчас самое время рассказать мне все, Лорд Верховный Камергер.

Полуодетый, Пинч встал над сидящим камергером и потянулся одной рукой к кинжалу на поясе.

Это была дань уважения годам солдатской службы старика, когда он смотрел на своего противника прямо и твердо и ни разу не дрогнул. Скрытая угроза не смутила его; либо камергер давным-давно примирился со смертью, либо он был достаточно хитер, чтобы понять, что мошенник блефует.

— Пока нет. Скоро.

Почувствовав решимость скалы против дождя, мошенник смягчился. — Сейчас это так, но если вы в ближайшее время не расскажете об этом, я на вас обижусь, Лорд Клидис. Он отступил назад, давая понять, что угроза была ничтожной. — Просто помните, обида — это достаточная причина для убийства.

Старик раздраженно нахмурился — не совсем та реакция, которую Пинч ожидал от такого обещания. — Мораль помешает. Лучше просто убить и покончить с этим. Не думай — настоящий солдат это знает. Ты бы узнал все это, если бы остался.

— Только до тех пор, пока я убивал во имя Манферика?

Клидис отмахнулся от вопроса как от несущественного: — Это долг воина. Трость царапнула пол, когда старик поднялся на ноги, сгорбив спину под грузом кровавых десятилетий службы. — Убийство — это просто еще одна задача.

— Тогда я выбираю убивать за свое собственное имя. Мошенник мрачно нахмурился, глядя на фигуру, которую увидел в зеркале салона.

Камергер обладал голосом, которым он теперь редко пользовался — голосом, плохо подходящим для подхалимского паразитизма придворных и посольских залов. Это был голос, который он пробрел давным-давно на спине лошади, когда каждый выбор сталкивался со смертью. Голос, который заставлял более мудрых людей прыгать в огонь, который он выбрал. Он пользовался им и сейчас, но это было нечто, что давным-давно сморщилось от неиспользования, ничем не лучше ржавой часовой пружины на древних часах.

— Не мели ерунды. Настоящий убийца не делает пустых угроз. Смысл был в том, что он прочистил горло, но убежденность исчезла. — Ты будешь терпеливо ждать своего часа, и когда придет время, ты узнаешь свою работу.

— Я пришел сюда не для того, чтобы быть твоим мальчиком на побегушках, — ядовито сплюнул Пинч.

— И это была не моя идея привезти тебя.

В своем мозгу мошенник ухватился за это заявление. Это было первое, полученное им доказательство, того, что за разумом камергера стоит другой разум. Его импульсивная сторона, обычно склонная к выпивке и женщинам, хотела выпалить этот вопрос немедленно. Кто автор идеи? Однако в такие моменты, как этот, холодная бессердечность Пинча брала верх. Прикидывая реакцию, он ничего не сказал. Информация будет поступать к нему медленно и со временем.

Он не подал виду, что заметил промах старика.

Дверные петли скрипнули. — Я думаю, к сегодняшнему вечеру.

А потом он остался один.

Некоторое время спустя тень вино-красного бархата и белых кружев проскользнула мимо скучающего охранника за дверью.

Призрак с волосами цвета соли с перцем шел по устланным коврами коридорам, просто проскальзывая в темные дверные проемы, когда мимо спешили стюарды и дамы. Они не замечали присутствия незнакомца, занятые своими обязанностями. Стражники охраняли дверные проемы, не обращая внимания на арочные залы за ними.

Пинч держался самых темных коридоров, набитых вышедшими из моды трофейными головами, мимо помещений для прислуги, вдоль длинных проходов, соединяющих залы. Из открытых окон, выходивших во внутренний двор, где тренировалась группа стажеров, доносился запах подгоревшей серы и навоза животных.

— «Стажеры», — подумал он, мельком взглянув на новобранцев, неумело выполняющих свою муштру. По праву здесь служила только элита, но эти дилетанты носили герб Принца Варго. Эти люди были поспешно набранными рекрутами, привлеченными в качестве пушечного мяса, чтобы укрепить руку одного принца. Дошло до того, что каждый принц прочесывает город для своей личной охраны.

В западном крыле поиск закончился у трех охраняемых дверей. Это позабавило Пинча — безнадежная мысль о том, что его подчиненным может противостоять отряд перетренированных стражей. Он был уверен, что Клидис или кто-то еще были просто наивными, полагая, что только он представляет угрозу. Они недооценили остальных.