Земля имеет форму репы (сборник)

Приснится же перед рассветом

До апреля Яшку Кошкина сновидения не беспокоили. Иногда прокатят в его пробуждающейся голове волны сиреневых гор, запахнет рододендронами… Тут Яшка на холодный пол босыми ступнями прыг и – вдох-выдох – посвятил себя Яшка отличной учебе, акробатике, электронике, оптике, стихосложению, а при такой нагрузке сон должен быть ровный.

Но в апреле сновидение все же его одолело. Приснилось Яшке, будто идет он по горной дороге. На склонах лиловых гор красные шастают лисы. Горные куропатки под лопухами сидят, прижавшись к горным перепелам. Орел висит в небесах. Видит Яшка указательный столб с названием «Королевство Олирия». Рядом другой столб – «Герцогство Огилон». Между столбами дорожка в косую полоску, выложенная белыми и черными камушками. Яшка на эту дорожку свернул. Думает: «Может, в этих сомнительных государствах разбой и грабеж. Может, помощь нужна?»

Но! Видит Яшка, как двое через дорожку целуются – принц и принцесса. Принцесса в шелковом. Хорошая. Бледная. Принц в бархатном. Тоже хороший. Тоже бледный. Сделают шаг – поцелуются. Сделают еще шаг, еще поцелуются. Позади них придворные. С принцессиной стороны дамы. С принцевой – кавалеры. И те и другие считают: «Двенадцать, тринадцать… пятнадцать…»

– Чем это вы занимаетесь? – спросил Яшка.

Принц и принцесса целоваться прекратили.

– Измеряем границу.

– Измеряете что?

– Мальчик, мы измеряем границу между нашими государствами, – вежливо объяснил принц. – Дорожка, на которой ты стоишь, – граница. Она измерялась давно, еще при моем дедушке.

– Вы думаете, она стала короче? – спросил Яшка Кошкин.

– Или длиннее, – сказала принцесса очень любезно. – С границами все может быть.

– Их все же принято измерять километрами, – пробормотал Яшка Кошкин, пятясь. – А также морскими милями.

– Наверно, он двоечник. – Принц и принцесса отвернулись от Яшки. – Простите, на каком числе мы остановились?

– На десяти тысячах четырнадцати, – ответили дамы.

– На десяти тысячах пятнадцати, – ответили кавалеры.

Принц грустно покачал головой.

– Придется все начинать сначала.

Принцесса вздохнула.

– Да, сколь велика цель, столь велика и ответственность.

Яшка был поражен. Особенно тем, что ему не надрали уши. Выскочил он на большую дорогу и услыхал – кто-то плачет. Яшка – босыми ступнями на холодный пол и – вдох-выдох.

А кто-то плачет. На кухне. Яшка как был босиком – туда.

Там, у стола, Яшкина старшая сестра сидит, Марина, волейболистка, умница, восьмиклассница, и плачет. К ее ногам прижался старый пудель Барбос. Имел Барбос свойство прижиматься к ноге именно того члена семьи, у которого на душе кошки скребут.

«Профукали, – подумал Яшка. – Девчонкам из Старой Руссы. Наверно, ноль – три. Поздно плакать. Нужно на тренировках выкладываться». Уселся Яшка напротив сестры. И жалко ему ее. Нос у нее красный, ресницы склеились в острые стрелки. «По шесть штук», – сосчитал Яшка. «А у Лиды Мякишевой реснички склеиваются по восемь». Лида Мякишева – Яшкина одноклассница, даже соседка по парте. Иногда брызнет Лида на Яшку слезами и носик в сторону – в математике не тянет, в оптике плавает.

– Профукали, – сказал Яшка. – А надо было тренироваться.

Глаза у Марины мгновенно высохли. Отпустила она брату Яшке затрещину – воспитательную.

– И не профукали – раскатали. Три – ноль. Совсем зеленые девочки, им еще в куклы играть. А плачу я – сон приснился ужасный. – Марина снова заплакала.

Яшка Кошкин на сестрины затрещины не обижался.

– Какой сон-то?

– Кошмарный. Граница между двумя королевствами – дорожка такая в косую полоску. С одной стороны принцесса, вся в шелковом, бледная. С другой стороны принц – в бархатном, тоже бледный.

– Целуются!

Глаза у Марины опять высохли. Отпустила она брату Яшке вторую затрещину, словно ввела мяч в игру.

– Это за перебивку. И не целуются, а, представляешь, измеряют границу рублем. А дамы и кавалеры записывают в блокнотах: сто тысяч один; сто тысяч два; сто тысяч три…

– Дураки они! Границы измеряют милями и километрами!

А Марина ему в ответ:

– Мне их жаль. Границу не измерять, ее сердцем чувствовать должно…

Слово «должно» Яшка ощутил в себе, как неразжеванную хлебную корку. Стоит она поперек Яшкиного нутра и от нее по телу боль… Проснулся Яшка. Опустил босые ноги на холодный пол. Встал. Луна за окном, как уже разрезанный именинный торт.

К Яшкиной ноге прижимается теплым боком старый пудель Барбос и говорит негромко:

– Светает, Яша. Не бойся дня…