Светлейший князь А. Д. Меншиков в кругу сподвижников Петра I

Заключение

«Правительствующий Сенат неоднократно открывал корыстолюбивые поступки и обманы Князя Меншикова в поставке знатного количества провианта и мундиров для армии. Иногда Сенат во исполнение своея должности посылал к нему касавшиеся до того запросы; однакож он почти никогда на оные не ответствовал, либо для виду посылал иногда ответ с одним из своих подчиненных; но всегда остерегался отвечать писменно, особливож с собственноручным подписанием. В таких обстоятельствах, дабы не принять участия в его вине, Сенаторы описали главные и важнейшие пункты, в которых Князь Меншиков был обвиняем, на особливом листе и положили оной на стол против того места, где Государь садился, не донесши ему о том наперед. Сия бумага не скрылась от проницательного Монархова взора. В первое свое присутствие в Сенате взял он ее, и просмотревши наскоро, положил опять, и не говорил о ней ни слова, так, как бы совсем ее не читал. И так она лежала довольно долго пред Государем на одном месте без всяких следствий. Наконец Сенаторы решились начать говорить с Его Величеством о сем деле. Сидевший после Государя, Тайной Советник Толстой спросил у Его Величества что угодно ему будет сказать о сей бумаге. Ничего, отвечал Государь: только что Меншиков и останется всегда Меншиковым. Господа Сенаторы могли толковать сей ответ, как хотели. Бумага осталась на столе, и после никто уже более не осмеливался упоминать о ней»[1395]. Так описывал положение А. Д. Меншикова в политической системе петровской России автор исторических анекдотов Я. Штелин[1396], и именно таким закрепился в общественном сознании образ всесильного светлейшего князя, соратника Петра Великого, «полудержавного властелина».

Казалось бы, Александр Данилович соединил в себе несоединяемое. Он отличался поразительной трудоспособностью, не щадил себя, проводя за государственными делами многие часы. На фронтах Северной войны князь проявил себя как храбрый полководец, решительный и отважный офицер. Он занимался организацией промышленного производства в России, приложил руку к созданию военного флота и усовершенствованию армии. В 1703 г. он стал строителем Санкт-Петербурга, вникал в мельчайшие детали повседневной жизни петровского «парадиза». Там же князь выстроил чудесный дворец на Васильевском острове и резиденцию в Ораниенбауме, два воплощения художественного вкуса и имперского величия. При этом Александр Данилович был взяточником и казнокрадом. Какие богатства ни имел, он стремился увеличить свои доходы, пользуясь политическим влиянием и должностным статусом. Князь имел массу пороков, любил выпить, был неугомонен в развлечениях и предавался разврату вместе со своим государем. Он отличался заносчивостью и крайней амбициозностью. В силу своего происхождения он не умел писать, не был столь образован и не обладал столь широким кругозором, как его царственный покровитель. Однако каким бы ни был А. Д. Меншиков и как бы к нему ни относились его современники, очевидно, что светлейший князь внес неоценимый вклад в строительство петровской империи, чей феномен исследуется и будет исследоваться на протяжении еще многих лет.

Во многом А. Д. Меншиков являлся воплощением своей эпохи, продуктом гения Петра I и создаваемого им общества. Александр Данилович, как и многие другие соратники государя, выбрался из грязи в князи и, надо полагать, всю жизнь боролся с комплексом неродовитости. Происхождение в имперской России играло столь важную роль, что ни одно выдающееся достижение, ни одна сконструированная родословная не могли повлиять на общественное мнение и заставить родовую аристократию признать верховенство царского фаворита. В этом отношении стремление А. Д. Меншикова возвыситься над политической элитой – занять ключевые государственные должности, увеличить благосостояние всевозможными легальными и нелегальными способами, обустроить свой быт пышнее и богаче кого-либо – может объясняться не только его врожденной алчностью или неуемными амбициями, но и попытками доказать свою значимость и важность. Принятие на себя роли «полудержавного властелина» отражало и силу князя, и одновременно его слабость.

Не вызывает сомнений, что положение А. Д. Меншикова в политической системе России первой трети XVIII в. было исключительным. Говоря о причинах могущества князя в петровское и екатерининское царствования, историки традиционно называют следующие материальные и нематериальные ресурсы: финансовые богатства, высокий должностной статус, обеспечивший участие князя в различных государственных преобразованиях, личные характеристики (административный талант, гибкий ум, хитрость, расчетливость и пр.). Самыми важными из всех преимуществ, имевшихся у князя, были любовь и дружба монарха, которыми Александр Данилович умело пользовался. Все перечисленное вкупе позволяло ему вести сложные политические интриги, оставаться на вершине властной пирамиды и отражать самые веские, чаще всего, правдивые обвинения в государственных преступлениях и хищениях. При этом в ряду политических преимуществ А. Д. Меншикова многочисленные социальные связи упоминаются крайне редко. Более того, некоторые историки приходят к выводу о неспособности светлейшего князя выстраивать взаимовыгодные отношения с другими петровскими соратниками, неумении объективно оценить ситуацию и собственные возможности, соблюдать границы приличия[1397]. Настоящая книга призвана актуализировать необходимость системного изучения социальных связей А. Д. Меншикова, его отношений с другими петровскими соратниками различного ранга и происхождения, которые, как представляется, непосредственно влияли на ход государственного строительства и жизненные судьбы каждого из участников.

Социальные связи, сложившиеся между государственными деятелями, поддерживались в рамках нескольких направлений – деловых (служебных) вопросов и частных (личных) дел. В случаях, когда контрагентов связывали родственные узы, актуализировался их взаимный семейный статус, так называемые семейные связи. Граница между служебными, частными и семейными вопросами не поддается точной локализации в силу специфики эпистолярных источников XVIII в., соединивших в себе как деловую, так и личную информацию и не проходивших через формализацию государственных учреждений. Сами государственные деятели не преследовали подобной цели, передавая контрагенту те сведения, в которых были сами заинтересованы, и в той комбинации, которая казалась им наиболее удачной. Деление на деловую (служебную) и частную (личную) сферы предлагается в качестве исследовательского инструментария, позволяющего сгруппировать обширный и разнородный по содержанию материал источников.

Деловые (служебные) связи государственных деятелей вращались вокруг комплекса их должностных компетенций. Как было показано ранее, сфера деятельности А. Д. Меншикова как генерал-губернатора Санкт-Петербургской (Ингерманландской) губернии, президента Военной коллегии была крайне широка. Она распространялась практически на все аспекты гражданского и военного руководства в Санкт-Петербурге и его округе, хозяйственное обеспечение армейских и гарнизонных формирований, сбор податей и налогов, финансирование различных проектов, строительство и благоустройство общественных пространств, кадровые вопросы и т. д. Служебные полномочия двух его контрагентов – генерал-полицеймейстера Санкт-Петербурга А. М. Девиера и коменданта Санкт-Петербургской крепости Я. X. Бахмеотова – по преимуществу ограничивались столичной системой управления. С 1722 г. сфера деятельности А. М. Девиера расширилась географически, ему подчинялись полицейские учреждения в Москве и на о. Котлин. К концу своей службы Я. X. Бахмеотов также стал осуществлять частичный контроль над полками Санкт-Петербургской губернии. Ситуация с определением границ компетенции А. В. Макарова выглядит несколько сложнее. Как кабинет-секретарь Петра I он получал доступ ко всем бумагам и делам государя. Соответственно, Алексей Васильевич был в курсе различных государственных проблем, курируя и контролируя их по воле монарха. Петровская система управления отличалась и тем, что она «не выработала строгих норм компетенции и ответственности государственных учреждений, ее характерной чертой было нарушение субординации и нормального происхождения дел. Вечно спешивший Петр мог лично или через свою канцелярию отдать любому должностному лицу указание, о котором вышестоящие инстанции – Сенат и коллегии – могли и не знать»[1398]. Ситуативные поручения монарха на время объединяли должностных лиц, равно как и общие заботы по устройству столичной жизни, разнообразные управленческие эксперименты. Поэтому деловые (служебные) связи нередко выходили за рамки официальные полномочий.

Частные (личные) связи, сложившиеся между государственными деятелями, еще в большей степени отличались подвижностью. На их распространенность, стабильность и интенсивность влиял целый комплекс факторов: степень родства, настроение, личные симпатии, дружеские/товарищеские чувства, политическое влияние, общественный авторитет, социальные связи с другими представителями политической элиты и т. д. Частные взаимоотношения по преимуществу строились на доверии, которое имело способность возрастать по мере удачного функционирования социальных связей или, наоборот, угасать из-за обманутых ожиданий. Контакты по частным вопросам были направлены на извлечение выгоды, от наличия или отсутствия которой напрямую зависели язык корреспонденции, степень заинтересованности в делах друг друга, уровень проявления лояльности. Среди изученных нами персон наиболее интересным контрагентом для А. Д. Меншиков выступал кабинет-секретарь А. В. Макаров, который выполнял наиважнейшие посреднические функции в царском документообороте и был желанным другом для многих петровских соратников. Лояльность генерал-полицеймейстера А. М. Девиера, навязанного родственника, также приносила князю пользу, поскольку последний пользовался благосклонностью государя и имел исключительное влияние в столичной системе управления. В этой компании комендант Я. X. Бамхеотов обладал наименьшим политическим весом и был полностью подчинен самому А. Д. Меншикову. Частные (личные) связи, сложившиеся между А. Д. Меншиковым и Я. X. Бахмеотовым, А. М. Девиером и А. В. Макаровым, развивались параллельно деловым, отчасти от них зависели. Принципиальная разница между служебными и личными контактами государственных деятелей заключалась в том, что личные отношения контрагент мог при желании прекратить в любую минуту, тогда как деловые был обязан поддерживать по ходу выполнения должностных обязательств.

В общих чертах и деловые (служебные), и частные (личные) связи использовались государственными деятелями в нескольких целях. Во-первых, любые социальные взаимодействия служили для поддержания контактов и обеспечения собственного политического статуса. Поскольку ни А. Д. Меншиков, ни его контрагенты не были изолированы от общества и являлись частью более крупной социальной группы – политической элиты, – то им приходилось так или иначе выстраивать отношения друг с другом. Наиболее явно желание поддерживать контакты находило выражение в употреблении устоявшихся комплиментарных и этикетных формул, которые могли полностью покрывать содержание письма.