Хиппи в СССР 1983-1988. Мои похождения и были

Свадьба Ромашки и Машки

В конце июня – начале июля 1986 года собрался Ромашка обженить Машку. Очень она к нему холодеть стала и на Артымона заглядываться. Положение надо было упрочить и занятого плацдарма врагу не отдавать! Его соперником в борьбе за меланхоличную и не очень добрую Машку с лицом, напоминающим блин, был прекрасный музыкант Артымон. Он частенько у нас дома тогда зависал и долго-долго мог тихонько играть какую-то невнятную «бакалею» и смотреть в глаза своими темными, как ночь, немигающими глазами, мелодично мурлыкать под свою музыку и улыбаться. Миша учился в Институте культуры или педагогическом, точно не помню, и с утра до ночи, где бы ни оказался, перебирал и перебирал струны гитары или клавиши пианино. Скучно для моего тугого уха, но очень профессионально. Улыбка блаженного гения не сходила с его уст. И так он увлекался этим делом, что от моей квартиры пехом, а потом в метро всю дорогу до самой «Тургеневской» он так и пел, так и струил струнами, и брови его то поднимались, то сгущались, и неслышный в подземном грохоте голос все выводил и выводил слова и мелодии…

Раз мы останавливались у него в Питере. Он минут двадцать не пел и не играл поначалу. А потом как пошел петь, как пошел легкими пробегами пальцев на пианино прямо над натруженным ухом струиться затейливым ручьем, подбирая какие-то все более вычурные мелодии, что мы не заметили, как заснули. А когда утром пробудились, он еще что-то такое джазил и еще больше улыбался от того, что нащупал какой-то необычно тонкий ход теперь уже на гитаре. А в следующую нашу ночевку он вообще сразу вышел за двойную дверь на лестницу трепать струны своей гитары тоже до утра, не обращая на окружающую жизнь никакого внимания. И при этом вроде бы не один жил. Но если видел, что на него обращают внимание, пел негромко песенки на свой оригинальный лад. Память у него была феноменальная, как у профессионала-песенника, – ни одного слова из нескольких тысяч песен не забудет!

Ну да ладно, речь-то о Машке с Ромашкой. Решили они как-нибудь похипповее отметить такое событие, желательно поближе к природе. Я предложил им у Бисеровского озера в Купавне, благо места эти мои дачные, знакомые. Есть там и дубовые солнечные рощи с большими полянами, и пляжи песочные, и луга заливные. Так нет же, нашлись какие-то умники, никогда в этих краях не бывавшие, которые повели всех сразу влево от станции, в тайгу непроходимую и лютыми комарами населенную. Ну и стали их усиленным пайком мы все, человек 40, с палатками, с провизией дня на три. С нами приехала группа «Мистер Твистер», которая использовала на концертах электричество, но тут явилась с банджо и контрабасом, который я помогал тащить от станции по джунглям Подмосковья. Нашли самое непроходимое место, то есть то, дальше которого было уже не продраться в зарослях и буреломах, и, удовлетворенные, остановились, разбив палатки и расчистив место для плясок и хороводов, то есть дискотеки. Днем и вечером поплясали, сгоняли на станцию пару раз за горючим. А вот ночь выдалась холодная. И несмотря на то, что молодожены взяли с собой всякие роскошества типа пуховой перины, в полных потемках то и дело раздавалось хлопанье по лицу и телу с протяжным матерным сопутствием. Кой-кого я взял на свою многострадальную дачу ночевать, но окна сетками с вечера закрыты не были, так что и тут воздух звенел от злобных и могучих комаров. Никто не выспался. Выйдя из леса на берег в пяти свитерах, похмельные, с кривыми и опухшими от укусов рожами, мы были очень недовольны вольготно расположившимися загорать и купаться дачниками. Те, в свою очередь, совершенно офигели от наших нечесаных и мрачных рыл. В общем, мы им объяснили очень пацифистски, что тут свадьба и не черта тут разлеживаться на нашем берегу. Они-то ушли, мы морды ополоснули, зубы почистили, волосы длинные расчесали, кое-кто даже искупнулся, но пришли новые дачники, покрепче прежних, которые сами могли отвесить, и пришлось нам ретироваться в чащу. А в конце, через день, пришли уже деревенские с такими же опухшими рожами, и те действительно всем раздали «этих самых». Контрабас еле спасли… А начиналось все красиво…