Судьба протягивает руку

Хотя бы раз в месяц я старался на три-четыре дня слетать в Москву несмотря на то, что зарплата у меня была 85 рублей – на такие деньги особо не попутешествуешь. Но я ухитрялся подрабатывать, и ещё у меня сохранился студенческий билет, что позволяло летать со скидкой.

Вера жила в общежитии театра с шикарными условиями – трёхкомнатная квартира на проспекте Мира с большой общей кухней. У Веры в комнате была всего одна соседка, тоже актриса, которая любезно оставляла нас одних, уходила пожить к московским родственникам, и мы наслаждались друг другом, иногда умудряясь даже выкроить время и выбраться в какой-нибудь театр.

Жили мы очень скромно, у Веры зарплата была ещё меньше моей. Помню, однажды мне нужно возвращаться в Ставрополь утренним рейсом, а мы проспали. И вот, наспех собравшись, выскакиваем на проспект Мира, ловим такси в Домодедово – невиданный расход для нас. К счастью, денег доехать до аэропорта хватило, успеваем на регистрацию, стоим в очереди взмыленные, пытаемся отдышаться и тут до меня доходит: «Вера, а как же ты обратно вернёшься? Тебе же надо на автобус и метро!» Ни у неё, ни у меня денег не осталось буквально ни копейки – всё таксисту отдали. Смотрим друг на друга растерянно, и тут я вспоминаю, что у меня в кармане пальто дырка. Прощупываю одежду – вроде что-то есть. Мы садимся, и Вера начинает и ногтями, и зубами подрывать подкладку и вот наконец добирается до спасительной мелочи. Ура! Нашли 20 копеек!

Всё происходящее в Ставрополе воспринималось мной с отстранённостью, казалось глубоко вторичным, хотя я даже сыграл главную роль в одном из спектаклей, получив комплименты от местных маститых актёров и похвалы от режиссёра. Но пьеса быстро сошла, в чём были и плюсы – у меня появилось больше времени для подготовки во ВГИК.

В своей творческой работе я решил описать похороны мамы. Без слезливости. Подмечая детали, вспоминая свою реакцию на мамину смерть. Я написал, что если бы снимал эту сцену, то подсказал бы актёру реакцию – обидеться. Для меня мамина смерть стала неожиданностью, хотя я и знал, что мама болеет. Но ведь никто из родственников не сказал мне, что у неё рак…

Помню, как мне сообщили, как я заперся в пустой аудитории, как туда стучали, но я не открывал. Потом шёл покупать билет в Астрахань и до последнего надеялся, что всё это не всерьёз. В подъезде у двери квартиры должна была стоять крышка гроба, прислонённая к стене, – обычный похоронный реквизит того времени. Но крышки не было, и снова мелькнула мысль: а может, сейчас войду и выяснится, что случилось недоразумение, какая-то нелепая ошибка. Я позвонил, вошёл, а там сразу – слёзы, и вижу, мама лежит на столе, тапки торчат из-под одеяла. А когда мама уже лежала в гробу, пришла соседка проститься, и я запомнил, как она сказала: «Убралась, Тося?»

Я знал, что Ромм всё-таки взял студентов и ведёт занятия первого курса режиссёрского отделения, надеялся, что после нашего знакомства он посодействует мне в поступлении.

И вот, наконец, в один из приездов в Москву я оставил Вере законченную конкурсную работу, чтобы она передала её Ромму, не без тайной мысли, что, столкнувшись с Вериной красотой, Михаил Ильич проникнется ко мне уважением.

Вера на всякий случай, прежде чем везти Ромму, решила отдать моё сочинение на экспертизу. Работу прочитала весьма образованная и опытная дама, один из наших педагогов по Школе-студии МХАТ, и вынесла неожиданный вердикт: «Знаете, не стоит это показывать Ромму… Ему ведь уже шестьдесят пять… Зачем Михаилу Ильичу расстраиваться, про смерть вспоминать?..»

Это соображение, признаться, мне в голову не приходило, но всё же я решил не следовать установкам бывалой и уважаемой советчицы, сочтя ход её мыслей удивительной мещанской глупостью.

Вера позвонила Ромму, когда я был уже в Ставрополе, и о содержании беседы рассказала мне по телефону:

– Здравствуйте, Михаил Ильич, я жена Меньшова Владимира…

– Меньшова? А кто такой Меньшов?

– Вы не помните?! – буквально вскрикивает Вера, не сумев скрыть огорчения.

– Да нет, нет, подождите пугаться. Объясните, какой Меньшов?..

– Он должен был передать вам свою работу…

– Ну хорошо, давайте, приезжайте…

Вера поехала и по итогам встречи с Роммом сообщила, что он лапочка, доброжелательно её принял, просил позвонить, когда я буду в Москве, он к тому времени ознакомится с моим сочинением и сможет дать написанному оценку.

Уверен, что Верина красота на Ромма подействовала. Гораздо позже у нас с ним зашёл разговор, я сравнил Веру с какой-то актрисой, а Михаил Ильич не согласился: «Нет, Вера похожа на Жанну Моро». Это он, несомненно, с самого начала рассмотрел.

Смерть вблизи