Николай I Освободитель. Книга 3

Глава 19

— Пациент поступил прошлым вечером с жалобами на острые боли справа внизу живота, тошноту, жар. Симптоматика ясно указывает на воспаление аппендикса и соответственно — необходимость полостной операции.

Большая круговая аудитория была приспособлена под проведение демонстрационных хирургических операций. Посреди амфитеатра стоял застеленный белой тканью стол, на столе лежал мужчина лет двадцати, даже с расстояния пятнадцати метров было видно, как ему не хорошо. Он то и дело пытался свернуться калачиком, принимая классическую позу эмбриона, и тихо скулил от боли. Вокруг него деловито суетились врачи в белых хирургических халатах и масках на лице. Хирургическая часть аудитории была отделена от зрительской большими стеклянными экранами в два метра высотой. Не бог весть какая защита от летающих в воздухе бактерий и прочей дряни, однако сам подход говорил о титанических сдвигах в головах российских врачей.

— Обратите внимание на лицо пациенту надевается специальная каучуковая маска, присоединённая трубками к резервуару с закисью азота, — продолжил тем временем комментатор.

И действительно, ассистент хирурга как раз в этот момент надел стимпанковского вида приспособу на лицо страдающего мужчины и крутанул вентиль. Если прислушаться, то можно было бы услышать, как зашипел подаваемый пациенту газ.

— Как подбирается дозировка? — Прозвучал вопрос из зала.

— Вопрос дозировки очень сложен, — признал лектор, — он зависит от многих параметров — пола, возраста, массы тела пациента, а также концентрации газа и пропускной способности аппарата для его подачи. К сожалению точные дозировки выявить пока не удалось, поэтому в работе мы ориентируемся на состояние пациента.

— На сколько газ может быть опасен? — Прозвучал еще один вопрос.

— Сама по себе закись азота в используемых дозировках малотоксична, поэтому если у пациента нет особой предрасположенности или сопутствующих заболеваний, то опасность невелика. Однако, необходимо все же признать, что в процессе наработки материала несколько неприятных случаев у нас все же имело место. Как только мы сможем оформить накопленный опыт в виде полноценных методических материалов, обязательно их опубликуем.

Что подразумевалось под «неприятными случаями» лектор предпочел умолчать, а уточняющих вопросов не последовало. Большая часть присутствующих были практикующими врачами и со смертью сталкивались каждый божий день, удивить или напугать их самой возможностью смерти пациента было невозможно. Другое дело — возможность, пусть даже порой совсем призрачная, его спасти…

— Фантастика! Правда, Николай Павлович? — Сидящий рядом на лавке министр общественного здоровья наклонился ко мне и тихонько выразил свое восхищение тем, что сейчас происходит внизу.

— И не говорите, Якоб Васильевич, — я покачал головой. — Нестор Максимович, земля ему пухом, за пятнадцать лет в должности министра небывалым образом продвинул русскую медицину вперед. А ведь еще двадцать лет назад даже простейшие полостные операции для пациента означали почти гарантированную смерть.

Несмотря на то, что идея использовать закись азота в качестве анестетика появилась еще в далеком шестнадцатом году, первые более-менее серийные операции с ее использованием начали проводиться только спустя пять лет. Как это часто бывает от голой идеи до ее воплощения в жизнь путь оказался сложным и тернистым.

Сначала нужно было отработать получение искомого вещества, потом провести испытания и подтвердить необходимый эффект. Провести опыты на наличие побочных эффектов и противопоказаний, сконструировать машину для хранения газа — не будешь же проводить операции прямо в химлаборатории — а также для удобной подачи его непосредственно пациенту, определить дозировки… Все это растянулось на добрых пять лет.

— Как видите пациент перестал реагировать на внешние раздражители, — лектор приподнял руку оперируемого и отпустил. Та свободно упала на стол, — в таком состоянии человек не чувствует боли и находится в неком аналоге сонного состояния. Это позволяет хирургу работать спокойно, не торопясь не боясь потерять пациента от болевого шока.

Сотни лет до этого боль была постоянным спутником хирургических операций, из-за чего врач был вынужден работать максимально быстро. Иначе человек мог просто загнуться от боли в процессе. Доходило до того, что самые «профессиональные» хирурги могли делать операции за считанные минуты, что естественно совсем не шло на пользу точности.

Доходило до совсем курьезных в своей трагичности ситуаций. В прошлой жизни я встречал упоминание об операции закончившейся 300%-ой смертностью. Хирург так торопился, что не только убил пациента, но еще поранился сам и порезал ассистента, отчего потом оба умерли от заражения крови. Не понятно, смеяться тут или плакать.

Вообще выживаемость пациентов на хирургическом столе всегда была удручающе мала, а при проведении операций на внутренних органах смертность опасно приближалась к абсолютным значениям. Поэтому хоть первую апендектомию провели в Англии еще почти за сто лет до этого, подобные радикальные способы лечения все еще были крайне редки. Банально вероятность убить человека была выше, чем спасти.

— Обратите внимание, ассистент хирурга протирает место надреза йодовым раствором, — тем временем внизу дело дошло до самого интересного. — Конечно же все инструменты были выдержаны в кипятке по методу доктора Максимовича, а руки хирургов вымыты с мылом и протерты спиртом.

Повсеместное внедрение антисептических правил резко снизило смертность при любых врачебных манипуляциях. Так, например, женская смертность от родильной горячки в специализированных заведениях, открытых сначала в Питере, потом в Москве, а затем и в других крупнейших городах империи, снизилась за десять лет в четыре раза! К сожалению, обученного персонала все так же не хватало, темпы его подготовки упирались в скудную материальную базу и недостаточное количество грамотных людей. Видимо передовые новинки медицины достигнут отдаленных деревень нашей страны еще очень нескоро. Впрочем, в образцовой деревне Киселева, уже вполне работал первый сельский фельдшерско-акушерский пункт. Глядишь удачный опыт со временем удастся экстраполировать и на другие города и веси необъятной.

Вообще для меня стало большим шоком то, что настоящий прорыв в медицине, которого за последние десять лет добились русские врачи, остался за пределами империи практически незамеченным. Ну то есть коллеги из Франции и Англии вероятно что-то слышали о наших исследованиях, во всяком случае микробная теория происхождения некоторых заболеваний, которая теперь стала в империи основной — просто по причине хороших практических результатов — была опубликована еще в 1814 году. Но при этом за границей врачи все так же продолжали считать мытье рук, инструментов, дезинфекцию и прочие направленные на уничтожение патогенных микроорганизмов мероприятие — глупостью и излишеством. Видимо, пока еще такого авторитета как, например, русские оружейники, наши врачи не снискали. Ну да ладно, проблемы индейцев, как говорится, шерифа не… Интересуют.

Операция по ту сторону стекла тем временем проходила своим чередом. Безымянного крестьянина, которому посчастливилось попасть в лапы экспериментирующим эскулапам — в противном случае диагноз аппендицит тут в 100% случаев означал летальный исход — вскрыли, нисколько не заморачиваясь размером будущего шрама и принялись перебирать его требуху. Выглядело это — и пахло — весьма и весьма противно, впрочем, поскольку аудитория была забита доверху именно практикующими врачами, неудовольствия никто не из присутствующих не выказывал. Только искреннее всепоглощающее любопытство.

— Как видите слепой отросток имеет все признаки воспаления: покраснение, вздутие. Сейчас оперирующий хирург его удалит и приступит к зашиванию, — на дилетантский взгляд попаданца из будущего ничем принципиально интересным данная операция не отличалась. Разрезали, чикнули лишнее и зашили. Впрочем, местные хирурги вероятно считали иначе, поскольку после того как был наложен последний шов, пациента перевязали, установили дренажи и отправили в палату проходить в себя, аудитория взорвалась бурными аплодисментами.

Медицина в империи — правда, если говорить совсем честно, то в основном в столицах и нескольких других крупных городах — активно в эти времена развивалась не только «вглубь» но и «вширь». Было основано несколько трехгодичных медицинских училищ, направленных на обучение среднего персонала. В первую очередь для нужд армии ну и для гражданской сферы тоже.

В качестве эксперимента в столичном училище, получившем имя покойного Нестора Максимовича Макисмовича, в девятнадцатом году впервые была набрана небольшая женская группа. Пока женщин определили врачевать только детей и беременных, не допуская до серьезных болезней, однако даже такой немыслимый еще двадцать лет назад волюнтаризм выглядел, как мне кажется, серьезным прорывом.

— Что скажете Дмитрий Климентьевич? — Мы с министром подошли к оперировавшему за столом хирургу. Молодой мужчина был известен как протеже самого Виллие, что с другой стороны не делало его плохим хирургом.

— Это потрясающе, ваше императорское высочество, — Тарасов едва успел умыться, однако сиял как надраенный самовар. И чего уж тут греха таить — был повод, очевидно, что эта операция и вообще метод снятия боли, войдут в историю. — Честно говоря не думал, что когда-нибудь смогу оперировать с таким комфортом.

Ну понятно, что, когда пациент не кричит от боли и не дергается под скальпелем, работать куда как легче.

— Есть какие-то мысли, замечания, предложения?

— По правде сказать — да, — немного смутился хирург. — Нужно доработать систему подачи газа. Явно травит понемногу. Во всяком случае я никак не могу иначе объяснить неудержимое желание расхохотаться.

— Ну да, видимо над установкой еще нужно будет поработать, — кивнул министр. — А там глядишь и опыты доктора Хотовицкого принесут практические плоды, и тогда хирургические операции и вовсе можно будет ставить на поток.

Степан Фомич Хотовицкий так же работал в медико-хирургической академии и занимался проблемой переливания крови. В этой сфере я, к сожалению, помочь ученому практически ничем не мог — от теоретического знания про существования различных групп крови толку было откровенно не много — разве что выделить на опыты дополнительные ассигнования. Тут, по правде говоря, интерес мой был сплошь эгоистический. Вероятность моего собственного попадания на хирургический стол всегда оставалась довольно значительной, и мне естественно хотелось бы, чтобы врачи в этот момент были максимально продвинуты в своих умениях и навыках.

В принципе переливания крови — и даже иногда успешные — в эти времена уже порой осуществлялись, однако, очевидно, что без детальных исследований и понимания природы разделения крови на разные группы, это дело было сущей лотереей. Никогда не любил лотереи.