Николай I Освободитель. Книга 3

Глава 4

Сказать, что я нервничал — не сказать ничего. Наверное, я так не мандражировал даже во время Бородинского сражения, когда сдуру попер отбивать захваченный французами редут. Там было все понятно, а главное совершенно не оставалось времени, чтобы хорошенько себя накрутить. Впереди прорвавшийся враг, его нужно уничтожить — алга!

Вокруг суетились люди, в двух шагах передо мной стоял с одухотворенным лицом митрополит. Принцессу Шарлотту ко мне подвела Елизавета Алексеевна, поставила рядом и сдала пару шагов назад. В воздухе висел тяжелый запах ладана и прочих благовоний, от которого быстро начинала болеть голова. Началась церемония.

В прошлой жизни мы с бывшей так и не дошли до венчания, обойдясь регистрацией в ЗАГСе, да и то только тогда, когда это понадобилось для «общения с государством». Поскольку жили мы тогда вместе уже несколько лет, хозяйство вели совместное, а лишних денег на пышное торжество тратить стало жаль обоим, было решено пригласить только самых близких друзей, да и отпраздновать потом в ресторанчике по соседству. Деньги мы тогда потратили на свадебное путешествие в Южную Америку. Солнце, фрукты, океан, пляжи, клубы, сальса, «куба либре». Мулатки, поразительным образом обходящиеся практически без одежды, которые соблазняют туристов внушительными выпуклостями… Хм, впрочем, это уже немного из другой оперы.

Тут же было понятно с самого начала, что без пышной церемонии мы не обойдемся. С другой стороны, денежный вопрос для нас совершенно не стоял, поэтому я, отдавшись на волю женской части семьи, просто поплыл по течению. В организации свадьбы активно учувствовала императрица плюс по такому поводу Александр вызвал из Москвы мамА, где та находилась в полудобровольной ссылке, после чего они развернули бурную деятельность по подготовке столицы к празднеству.

— И увидишь сыновей у сыновей твоих. Мир на Израиля, — закончил меж тем вступительную молитву митрополит и повернулся к нам. Хор при этом подхватил.

— Слава тебе Боже наш, тебе слава!

Я честно попытался перед церемонией выучить, что там нам будут говорить, но не справился и плюнул. Как сказал Александр: «главное стой и делай вид, что все происходящее тебе очень нравится, а все остальное — походу дела тебе подскажут». Ну вот я и стоял, не слишком вслушиваясь в слова священника, механически крестясь в нужных местах.

Обручение было назначено на день моего двадцатиоднолетия. Почему так? Кто знает. Мне, человеку из будущего такое наложение дат виделось довольно странным, однако все остальные воспринимали это как само собой разумеющееся.

Я встретил будущую жену на границе России и Пруссии 9 июня, а 22 числа Шарлотта торжественно въехала в Санкт-Петербург. К этому дню столицу нарядили, как только это было возможно. Выстроенные вдоль маршрута следования принцессы гвардейцы в начищенных донельзя мундирах сверкали на солнце надраенными медными пуговицами, золотым шитьем и отполированными штыками. Принцесса ехала в золотом ландо, запряженном шестеркой лошадей. Все сверкало и даже мальчишка-форейтор сидящий верхом на передней лошади и выполняющий сугубо техническую функцию, был одет в мундир преображенского полка.

С принцессой вместе ехали встретившие ее за городом обе императрицы. По бокам верхом камер-пажи и руководящий всей этой богадельней шталмейстер. По проезду главного экипажа, расставленные по дороге гвардейцы следовали за ним на дворцовую площадь, где потом проходили под балконом, на котором стоял сам император.

24 июня принцесса Шарлота приняла православие и официально стала Александрой Федоровной. 25 числа прошла торжественная церемония обручения. Само же венчание назначили на первое июля. День рождения Шарлотты!

Углубившись в свои мысли, я чуть не пропустил вопрос.

— Имеешь ли ты, Николай, намерение доброе и непринужденное и крепкую мысль взять себе в жену эту Александру, которую здесь пред собою видишь?

— Имею, честной отче, — машинально ответил я.

— Не давал ли обещаний иной невесте?

— Не давал, честной отче, — те же вопросы были заданы и стоящей рядом принцессе.

При всей торжественности, церемония была устроена относительно камерно. Проходила она не в одном из многочисленных соборов столицы, а в дворцовой церкви Зимнего, где присутствовали только самые приближенные. Человек двести не больше.

Бракосочетание потенциального наследника — мы с Александром договорились, что об этом будет объявлено, когда у меня родится наследник, поскольку передавать корону бездетному брат не хотел — и прусской принцессы ознаменовало существенное сближение двух государств.

Далеко не все монархи Европы при этом были рады образованию нового союза. Бонапарт, который сам подписал согласие на «отпадение» Пруссии в зону влияния России еще 1813 году, воспринял это как должное. Без восторгов, скорее, как логичное закрепление давно сложившегося положения. Англичанам в принципе любая стабилизация ситуации на континенте при живом Наполеоне была как нож к горлу. Они, оставшись в эти годы с Бонапартом один-на-один, внимательно следили за медленным восстановлением французского флота. Дело это было не быстрое: Франция и в лучшие времена была в долгах как в шелках, а ряд поражений, голод и эпидемии так и вовсе подкосили ее финансовую систему, заставляя латать дыры в бюджете перераспределяя деньги с менее приоритетных направлений. Естественно флот часто попадал под секвестр одним из первых. Так что пока островитяне могли чувствовать себя в полной безопасности.

Ну а больше всех недовольными остались австрияки. Во-первых, у самого Франца было куча дочек, которых нужно было как-то пристраивать, и потенциальный наследник Российской империи был в этом плане крайне перспективной партией. Но это как раз было не так важно. Гораздо важнее, — и это во-вторых, — что австрияки сами хотели бы «взять шефство» над сильно сдавшим за последние два десятка лет прусским королевством. Как показала практика вдвоем — ну если еще английские деньги добавить — немецкие государства вполне могли противостоять Бонапарту. А там глядишь и до восстановления Священной Римской Империи Германской Нации недалеко. Благо упразднили ее всего десять лет назад, и память о таком образовании еще не успела стереться из голов властьпридержащих.

Отпадение же Пруссии к России полностью ломало такой сценарий, оставляя австрияков один на один со всеми своими проблемами.

Остальным — всяким Шведам, Туркам и прочим Испанцам — женитьба потенциального наследника Российской империи на прусской принцессе и вовсе была безразлична.

— Ибо подобает Тебе вся слава, честь и поклонение, Отцу и Сыну, и Святому духу, ныне и всегда и во веки веков, — продолжал, тем временем, свой речитатив митрополит.

Я скосил глаза влево, туда, где стояла моя будущая жена. Девушка с широко раскрытыми глазами следила за всем происходящим, и казалось была мысленно полностью поглощена действом.

Шарлотта в целом производила скорее хорошее впечатление. Молоденькая шебутная девчонка. Красивая опять же, приятный бонус, с какой стороны не посмотри. Особо пообщаться за последние три недели нам не дали: сначала переезд, потом подготовка ко всем церемониям ну и про приличия, конечно, в этом мире никто и не думал забывать.

Принцесса, надо сказать, была совсем не в восторге, когда поняла, что выходит за возможного наследника империи. Девочка была начисто лишена политических амбиций и отнюдь не горела желанием принимать себе на голову корону. Она бы явно предпочла провести следующие тридцать лет в балах, развлечениях и путешествиях, хоть разумом и принимала свой долг, как дочери короля. Нельзя было назвать Шарлотту — вернее теперь Александру — легкомысленной… Скорее просто — легкой.

Все действо в церкви заняло как бы не целый час. Надо признать, что выдержать все это, как физически, так и морально, было тяжело даже мне, не то что хрупкой девушке. Когда все закончилось, и к нам начали подходить близкие с поздравлениями, я уже ничего не чувствовал кроме усталости и радости, что все скоро закончится.

— Ты как? — Наклонившись к жене, теперь уже жене, я тихонько спросил ее на немецком. Принцесса уже начала учить русский и даже старалась по возможности использовать язык своей новой родины, однако это был явно не тот момент, чтобы устраивать лингвистический экзамен.

— Устала очень, — также тихо ответила Александра, не переставая при этом обворожительно улыбаться и отвечать на поздравления. Сразу видно королевское воспитание.

— Потерпи немного, сейчас уже поедем домой. — Принцесса коротко кивнула, на лице ее при этом я увидел определенное смущение. Очевидно, что Михайловский замок называть домом ей было еще только суждено привыкнуть.

Быстро однако не получилось. Если бы это зависело только от меня, то я бы просто закинул жену в карету и через десять минут — благо ехать от одного дворца до другого совсем немного — мы были бы уже на месте. Но вот эта вся придворная шушера…

Вообще 1817 год, первая его половина выдалась непростой и крайне насыщенной. В Европе на фоне небывалых холодов и разразившегося из-за этого голода — ну и из-за только недавно закончившейся войны, конечно — вспыхнула масштабная эпидемия тифа. Пришлось для всех переселенцев хлынувших к нам оттуда устраивать карантинные мероприятия. Причем далеко не все были в восторге оттого, что прибывших искать лучшей доли беженцев прямо на границе заставляли вываривать все вещи, тщательно вымываться и в добавок — бриться наголо. Особенно из-за последнего страдали женщины, понятное дело. Вот только русское Министерство общественного здоровья было непреклонно: как лечить тиф я, предположим, был не в зуб ногой, а вот то, что он вшами переносится — помнил, и не стеснялся применять эти знания на практике.

Благо а продолжал курировать переселенческую программу — в том числе и так сказать ее «импортную» часть — поэтому мог напрямую влиять на связанные с переселением людей процессы. В противном случае добиваться выполнения своих далеко не всегда очевидных для местных распоряжений было бы гораздо сложнее.

Из-за этого кстати накрылось мое традиционное предсвадебное путешествие. По традиции перед вступлением в брак Романовы отправлялись в большую поездку по Европе, людей посмотреть себя показать. С родственниками опять же пообщаться бывает не лишним. Мне же пришлось оставаться в России и продолжать тащить все навалившиеся дела. Просто потому что настал очередной важный исторический момент, и свалить работу с ним связанную оказалось банально не на кого.

Впрочем, был в этом во всем и кое-какой позитивный момент. Учитывая образовавшийся у меня избыток денег, получилось прикупить кое-какие активы в Европе буквально за копейки. На подставных естественно лиц. Ничего такого: земля, недвижимость, кое-какие производства. В будущем все это обещало пригодиться для действий, которые лучше совершать без огласки.

Еще в феврале произошла первая большая буча за историю Александровского лицея. Сработала мина, которую я подложил под нее, когда составлял устав будущего учебного заведения. Заключалась она в возможности принятия на учебу детей обладателей солдатского Георгия. Поначалу, когда лицей только основывался, таких наград было выдано всего ничего, поэтому никто на этот пункт особо внимания не обратил. Но потом случилась Отечественная война 1812 года и чуть больше десяти тысяч наград обрели своих новых хозяев. Ну и как результат — через несколько лет количество детей их владельцев стало составлять достаточно заметную долю в составе учащихся. Осенью 1816 года четырнадцать мальчиков из ста поступивших были детьми георгиевских кавалеров. И это при том, что в лицей брали исключительно после сдачи достаточно сложного экзамена. Казалось бы, имеющие гораздо лучшие стартовые позиции дворянские дети тут должны были не оставить незнатным конкурентам ни шанса, но тем не менее с каждым годом солдатских детей становилось все больше.