Хранительница

Глава 8.

Мария.

Ночь никогда мне не мешала, а сейчас беспокоила только возможная усталость. Пару часов на адреналине я прошагаю, а потом придётся устраиваться на ночлег. Злость на себя не давала успокоиться. В какой момент всё пошло не так? Поняв, что ходьба не помогает, сорвалась на бег. Я всегда старалась отрицательные эмоции сливать через действия: бег, гимнастика, прыжки на скакалке, даже уборка квартиры помогала. И сейчас, чувствую, нужно бежать.

Сколько прошло времени, не знаю. Но остановилась я, только почувствовав пустоту. Злость ушла. Осталось разочарование. Вздохнула. Отрицательный результат, тоже результат. Правда, только дураки учатся на своих ошибках. Углубилась в лес, нашла местечко для ночлега. Дерево сегодня восстанавливать не буду, сил нет. Всё завтра. Укуталась плащом и заснула. Проснулась от рывка, подскочила, чуть не свалилась с дерева. Сон приснился невнятный. Бродила где-то и не могла найти выход. Совершив утренние процедуры и перекусив, глянула на карту. Нехороший человек еще лежал, а я преодолела вчера четверть пути. Вот дела! Я бегаю наравне с лошадью!

Как бы меня не страшила неизвестность, а в свете последних событий мандраж усилился, но надо идти. В скорлупе долго не просидишь. Добиралась я до границы, не спеша, подлечивая деревья.

Мышцы болели, ноги тряслись, но поставленную перед собой задачу выполнила. Стою, смотрю на чистое поле. Чёрное, ни травинки, ни кустика. Одна дорога стремится вдаль. Прям полоса отчуждения какая-то. Х-м-м. А Лес, что? Припять? Ухмыльнулась. Не-е-е. Здесь таких шуток не поймут. Желания дальше идти нет, значит, задержусь ненадолго. Тем более табличку из-за Эльнора забыла обновить, придётся новую на въезде поставить.

Задержалась на Границе на три дня. Отходила от общения с аборигеном, общалась напоследок с Хранителем (когда ещё деревья встретятся), восстанавливала растительность. Ели у меня теперь двухцветные: синие иглы со снотворным, зеленые – с парализатором. Тополь тоже поставила, пусть улавливает эмоции или читает мысли. Фруктовые - на границах не стала делать (от греха подальше), вдруг простой люд будет шастать. Радужные деревья по бокам от дороги - как исполины. (По телевизору видела эту красоту, где-то в Африке растут). Великолепно получилось. И вглубь удалялась, но не намного. Полянку себе организовала. Правда травку и цветы не могу создавать. Хранитель обмолвился, что как только немного Лес восстановится, трава сможет сама вырасти. Табличку продублировала, теперь неоновыми буквами. Далеко будет видно ночью. Как я не откладывала отбытие, надо идти. Хочу нормальные условия жизни. Дом, сад, бассейн и другие блага цивилизации. После утренних процедур и перекуса навесила на себя отвод глаз и в путь. Идти, быстро надоело, побежала. Пейзаж не располагает к любованию, а скорее навевает тоску. Никогда не любила осень. Это закат всего. Всё умирает, засыпает. Весну люблю – возрождение жизни. Бежала и думала. Я уже со счета сбилась, сколько нахожусь на Эноре, хотя стоило запомнить, день рождения ведь в этом теле, а не знаю.

С каждым шагом что-то непонятное и необъяснимое происходило со мной. Какая-то тяжесть в районе солнечного сплетения и тоска. Бесконечная и беспросветная. Что такое? В одно мгновенье всё изменилось в худшую сторону. Меня захлестнуло лавиной боли и безысходности, потери и понимания, что уже ничего не изменишь. Опустошенная я валялась на обочине дороги, а передо мной мелькали картинки-воспоминания. Вот я лежу в своей кроватке дома, сплю. Следующая – меня находит мама, когда я не отвечаю на множество пропущенных вызовов. Её боль потери пронзает меня. Хочется крикнуть: «Я жива! Только в другом мире». Но не получается. Последняя - мои похороны. Надеюсь, муж одумается и заберет детей к себе. Старший то, уже совсем вырос, а малой будет тяжко. Слезы бежали по щекам, а я лежала и вновь и вновь переживала боль потери. Была в большой, любящей семье и осталась одна, одинёшенька. Пустоту в сердце уже ничем не заполнишь, она разливается по венам и не хочется уже ничего. Поскорее бы всё закончилось.

Сколько времени я так пролежала, не знаю, но меня спас дождь. Стало банально сыро, холодно и ветрено. Плащ скомкался (наверное, когда я билась в истерике). Сначала я не обращала внимание на непогоду, которая неистово бушевала. Я была на Земле в кругу родных и близких. И хотела только одного, закончить это ненужное трепыхание. Уйти добровольно, ведь зачем продлевать агонию, карабкаться, если всех ожидает одно и то же. Засыпала, просыпалась, срывалась в видения и снова уплывала домой на Землю.

«Как долго длится гроза. Господи, помереть спокойно не дадут» - промелькнула первая осознанная мысль. А за ней пришел холод. Пока я предавалась самоуничтожению и блужданию во вселенной, ничего не чувствовала. Как только стала более-менее связно мыслить и поняла, что Энор меня не отпускает, навалились все последствия лежания в луже на холодной земле.

Что это было? Неужели раньше Лес оберегал меня и не давал пробиться отчаянию по потере близких? Как дальше жить? – вопросы роились в голове, а дождь хлестал по лицу. Помню, читала, что истеричек в чувство холодной водой приводят, вот меня природа и вернула. Только надо ли мне это? Пролежав ещё некоторое время, поняла, что пора вставать, а то захлебнусь грязной водой. Да и крупная дрожь порядком стала надоедать, зубы стучат, живот прилип к позвоночнику. Подняла руку, моя, эльфячья. Всё те же на манеже. Кряхтя, как столетняя «женщина» приподнялась сначала на колени, затем подключились ноги. Где-то супчик у меня горяченький припрятан. Самое то, после голода. Проверила отвод глаз, слетел. Накинула обратно. Толку дальше идти, если кругом поле. Хорошо ещё, что этот тракт не пользуется спросом. Вот бы мне сюрприз был, очнись я в рабском ошейнике и в кандалах. Запила соком. Просканировав себя, обнаружила мизер манны. Всё-таки организм сам себя лечил. Умный гад. Простого желания сдохнуть уже не хватит, а руки на себя наложить я не смогу. Чистится не буду, ибо осталось только на отвод глаз. Придется топать грязной и активно работать челюстями. Иду уже третий день после вынужденной остановки, а дождь всё льёт и никаких признаков жилья не наблюдается. Чувствую себя Робинзоном на необитаемом острове. Только горячие шашлыки греют мою душу, ещё бы ванну согреть тело.

Ближе к вечеру вдалеке замелькали строения, но я свой темп не ускорила. Безразличие взяло верх надо мной и шла я на одних уговорах. Зная, что если остановлюсь, могу опять просидеть долго. К первым домам подходила уже ночью. И что поперлась? Спрашивается? В ночь? Оглядела спящую деревню, да, мрачновато. Одна улица по бокам дороги. А что за огонёк мелькает невдалеке? Окошко светится в доме, расположенном в отдалении. Интересно, кто это ночью не спит. Травница какая, или ведьма? Повернувшись в сторону, пошла на свет. Забор добротный, видно хозяин есть. Дом бревенчатый, маленький. Во дворе какие-то постройки, труба торчит, железо в кучу свалено. Опять мужик что ль? Вот везуха. Нет, чтобы травница-бабушка, которая приютит, накормит, научит, внучкой признает. А у меня всё не как у людей (читай – попаданок). Мне и прошлого мужика хватило, чтоб от каждого шарахаться – размышляла я, обозревая взглядом двор. Собаки не видно, полезу, гляну, кто всё-таки здесь живет.

Стою, минут двадцать наблюдаю, как мать убивается над своим ребёнком. Второго не разглядеть на кровати, но эта картина напомнила мне, как всё-таки несправедлива жизнь. У любящих родителей умирают дети, а других просто выбрасывают на улицу и они вынуждены выгрызать своё существование. Миры разные, а проблемы одинаковые. Приняв для себя решение, постучалась в дверь. Всхлипывания прекратились.

- Кто там? – наконец раздалось из-за двери.

- Путник я, пустите переночевать, заплачу за постой.

По ту сторону замолчали. Раздумывая, что мне делать дальше, не заметила, как дверь открылась. На пороге стояла убитая горем женщина, со следами былой красоты. Светлые волосы, заплетенные в косу, потускнели, под голубыми глазами пролегли тени. Отошла, пропуская меня в дом. Сделав пару шагов, я застыла, очутившись в горнице без каких-либо коридоров. С меня течет неимоверно, сапоги в грязи, куда дальше идти и что делать не представляю. Женщина, в это время, закрыв входную дверь, обошла меня и остановилась, ожидая моих дальнейших действий. Вздохнув, я сняла плащ и, держа его в руках, огляделась. Напротив меня стояла печь, по обеим сторонам от нее располагались двери. Слева от меня, добротный стол с лавками и окном, справа тоже окно, под ним сундук. Пол покрывают коврики, тканные замысловатыми узорами, на столе скатерть. Вышивка везде, на занавесках, и даже на одежде. Оглянулась, резьба на всех проёмах, куда же плащ повесить, чтобы большего ущерба не нанести. По правую сторону от проёма заметила гвоздик на стене, пристроила на него свой плащик. Теперь обувь. Хозяйка одета в домашнее платье и мягкие туфли. Себе, по понятным причинам, такие, я не могла достать. Наконец женщина отмерла и подала мне тапочки (самые обыкновенные). Переобувшись, присела к столу. Опять молчаливая попалась, везет как утопленнице.

- Почему вы открыли мне дверь? – задала мучивший вопрос.

- Вы попросили – выдавила из себя женщина.

- А если бы я был разбойник или убийца? Что тогда? – не унималась я. Что за беспечность, впускать в дом первого встречного.

А эта «леди» разрыдалась. Да что ж это такое? Никогда не могла успокаивать, и что говорить в данной ситуации, не знаю. Пришлось взять за руки, усадить на лавку, достать баул, а затем и флягу.

- Вот, возьмите, выпейте и расскажите всё по порядку – протянула воду.

Доверчиво взяв из чужих рук неизвестно что, она отхлебнула и начала говорить. Из её сбивчивого повествования я выяснила, что болеет дочь, которую зовут Дарина, домашнее имя – Даша (прямо как моя дочь – Дарья). Ничего не помогает, угасает на глазах, а два дня назад и муж пропал. Пошел просить помощи у старосты и не вернулся. И она не знает, что делать, ребенка не бросишь (хотя и помочь не может), куда бежать, где Ротмира искать. И поесть она мне ничего не может предложить. Да, дела. Ну что, будем решать проблемы по очереди. Благо магия есть, целительству обучена (спасибо хранителю). Вот и первый пациент.

- Веди к дочери, посмотрю её, но ничего не обещаю – подстелила я себе соломку, вдруг не смогу вылечить. А эта (не знаю даже как назвать), бухнулась на колени и цепляется за руки, лопочет: «Спасибо господин, спасибо господин».

- Встань, прошу, я ничего не сделал – пытаюсь поднять женщину. – Покажи хоть куда идти – говорю, продвигаясь к нужной двери. Но с плачущим грузом, это сделать очень сложно. Наконец я в спальне, картина предстала не радостная. Скелет, обтянутый кожей, лежит, еле дышит. Перешла на магическое зрение и начала сканирование, как учил меллорн, чтобы выявить очаг поражения. Провозившись с диагностикой немалое время, наконец, заметила на ауре, в районе груди черную пиявку. Опаньки.

- Враги, недоброжелатели у вашей семьи есть? – спросила уже успокаивающуюся женщину, которая не оставляя меня одну, сидела в сторонке и наблюдала.