Мертвее не бывает

25

Оказалось, что под словом «кое-что» Картер имел в виду винтажную толстовку с надписью «Старшая школа Сюррей», которую он нашел на распродаже.

— Рассказал про нее Эллиот, — начал он, расправляя толстовку на диване, чтобы я могла ее рассмотреть, — и она подумала, что будет здорово сфотографировать ее для альбома. Мне кажется, она годов из сороковых.

Я попыталась сосредоточиться на толстовке. Но я никак не могла осознать, что снова стою в доме Картера — в его гостиной — в первый раз с прошлого октября.

— Здорово, — проговорила я.

— Да, мне она тоже сразу понравилась.

Раз уж я объявила, что толстовка — это «здорово», я решила, что неплохо бы на нее посмотреть. У нее были очень мешковатые рукава и тесные манжеты, а воротник такой высокий и узкий, что, казалось, он вот-вот тебя задушит. Спереди ее украшала потертая красная буква «С», над которой был вышит маленький орел.

— Хорошо, — сказала я и взяла толстовку с дивана. — Спасибо. Скоро я тебе ее верну. Или Марли вернет.

— Не торопитесь. — Картер прошел за мной в коридор. — Спасибо, что так быстро заехала.

Я пожала плечами. Ему было необязательно знать, что я согласилась приехать прежде всего потому, что мне нужен был предлог поскорее сбежать от Джареда.

— Без проблем.

Картер оживился.

— Спасибо. Значит, тебе правда нравится редакция? Здорово. В смысле, я рад. Там работают хорошие люди.

Я огляделась по сторонам.

— Где Зоуи?

— Эээ. — Картер стоял с неловким видом, засунув руки в карманы. — Она… дома, наверное. Я не знаю.

Я потянулась к дверной ручке.

— Понятно. До встречи.

— Я тебя провожу. — Он поспешил открыть мне дверь, а потом пошел за мной к подъездной дорожке, где рядом с его машиной была припаркована моя.

— Твоя машина?

— Да, подарили на Рождество.

Он сделал шаг назад и осмотрел ее.

— Она очень… коричневая.

— Давай говори, что думаешь. Она страшная.

— Я бы никогда такого не сказал.

— Вслух уж точно.

Он посмотрел на меня своим озорным взглядом, и я почувствовала, как мое сердце разрывается пополам.

— Она может ехать, — сказала я. — Остальное неважно.

— У нее есть имя?

Я открыла пассажирскую дверцу, уложила толстовку на переднее сиденье и только потом подняла на него взгляд.

— Имя?

— У каждой машины есть имя.

— И у твоей?

— Конечно.

Стоял прохладный день, и я чувствовала, что начинаю дрожать. Обхватила себя руками и подумала, что теперь у Картера есть отличный повод отделаться от меня, усадив в машину, если ему надоест со мной разговаривать.

Но вместо этого он, не думая, снял толстовку. Когда он поднес ее к моим плечам, я дернулась, и он тут же замер.

Мне было так холодно, что я дрожала от пальцев ног до макушки, но все-таки сказала:

— Не надо. Пожалуйста.

Он кивнул и отошел назад со смущенным и немного потерянным видом. Я чувствовала себя так же. Раньше такие жесты давались нам естественно, но теперь они казались слишком личными. Они слишком явно напоминали о том, что у нас когда-то было.

О том, что мы потеряли.

— Ну так, — проговорила я сквозь стучащие от холода зубы. — Как зовут твою машину?

— Айн Рэнд.

Не рассмеяться было невозможно.

— Шутишь, что ли?

— Нет, — отозвался он. — Что, глупое имя?

— Необычное, — произнесла я. — Думаю, глупым его не назовешь.

Он пристально на меня посмотрел.

— Здорово видеть, как ты улыбаешься.

Я пожала плечами.

— Это только снаружи.

Он рассмеялся и только потом понял, что я не шучу.

— Алексис. Мы… — Он оборвал предложение на полуслове. — Хотел сказать тебе, что мы с Зоуи… расстаемся.

— Ох, — проговорила я. Но внутри у меня все кричало: ОХ. — Эээ… Мне очень жаль.

Его глаза сверкнули.

— А мне, наверное, нет. В любом случае я хотел увидеть тебя… Хотел тебе рассказать.

— Зачем? — спросила я. Этот вопрос прозвучал не так, как мне хотелось. — В смысле… зачем?

— Я знаю, что ты встречаешься с Джаредом, — проговорил Картер. — Но я хочу, чтобы ты знала: если тебе когда-нибудь что-то понадобится — или если захочешь о чем-нибудь поговорить, — звони мне.

Встречалась ли я с Джаредом?

Я чувствовала себя так, как будто меня сейчас унесет поток вихря.

У Картера зазвонил телефон. Он достал его из кармана, и я увидела на экране имя: ЗОУИ ПЕРРИ. Он попытался его убрать, но я жестом остановила его.

— Нет, возьми трубку. Я уже уезжаю.

Сев за руль, я подняла взгляд и увидела, что Картер ждет, пока я устроюсь, чтобы закрыть за мной дверцу. Одновременно он прижимал телефон к уху и терпеливо выслушивал то, что кудахтала ему Зоуи.

Я положила руки на руль. Для Картера это всегда было сигналом, что пора закрывать дверцу. Он так и сделал, а потом помахал мне, прежде чем уйти обратно в дом.

Я повернула ключ. Мое сердце ныло, словно открытая рана.

Прошло два дня. У меня все еще кружилась голова от беседы с Картером. По всей школе только и было разговоров что об их расставании с Зоуи, и это все усугубляло.

Я подъехала к школе «Сэйкрид Харт» и припарковалась на месте с надписью «ДОРОГОЙ ГОСТЬ». Я решила, что эта фраза относится ко мне, хоть приглашения и не было.

Я прогуливала шестой урок, так что школьный день еще не был окончен. По дороге в кабинет директора я видела пару ребят, которые бродили между классами. Было очень странно ощущать себя чужаком в незнакомой школе.

Секретарь — женщина в простом коричневом платье — улыбнулась мне.

— Добро пожаловать. Чем я могу тебе помочь?

— Здравствуйте, — поздоровалась я. — Я знаю, что это очень… эээ… неожиданный визит, но подскажите, пожалуйста: отец Лопес сегодня принимает?

Она посмотрела на меня с интересом.

— Да, он здесь. Вы договаривались с ним о встрече?

— Нет, — сказала я, не сомневаясь, что меня сейчас выгонят.

— Ладно, — встала она. — Пойду узнаю, свободен ли он.

Я назвала ей свое имя — хоть отцу Лопесу оно все равно не могло ничего сообщить — и осталась ждать. Я была как на иголках. Минуту спустя секретарь вернулась и открыла двухстворчатую дверь.

— Заходи. У него есть несколько минут.

Вслед за ней я зашла в маленький кабинет с высоким окном и огромным письменным столом. Пожилой лысый мужчина — видимо, отец Лопес — сидел за ним, склонившись над книгой. Библия. Что ж, вполне логично.

— Алексис? Я отец Лопес. Приятно познакомиться. — Он встал и пожал мне руку. — Присаживайтесь, пожалуйста.

— Спасибо, что согласились со мной встретиться.

— Мы рады любым гостям: и тем, кого мы ожидали, и тем, кого нет. Чем я могу вам помочь?

Эээ… Ну ладно. Я призвала всю свою решимость.

— У меня к вам очень странный вопрос. Вы помните мальчика по имени Фил Коркоран?

Он прищурил глаза.

— Фил был футболистом, — подсказала я. — Он еще умер в 1965 году?

Глаза отца Лопеса оживились.

— Господи. Филип Коркоран. Да, конечно. Хороший мальчик.

— А вы знаете, кто такой Рэнделл Коркоран?

Он откинулся на спинку стула и посмотрел на меня.

Я испугалась, что сейчас он ответит вопросом на вопрос. Но он все-таки кивнул.

— Да. Его младший брат.

Младший брат? Возможно, призрак Филипа преследовал брата: вселялся в него и заставлял совершать преступления, за которые его потом сажали в тюрьму. Именно так и произошло с Кейси… Призрак захватил ее тело и приказывал ей совершать плохие поступки — дело чуть ли не дошло до убийства.

— Рэнди тоже был хорошим мальчиком. Всегда с восхищением смотрел на брата. Смерть Филипа его просто раздавила. Если я правильно помню, когда Фил погиб, Рэнди начал целую кампанию, чтобы в их старшей школе отменили выпускную церемонию. Ничего не получилось, и он ужасно разозлился. Вылетел из школы. И, насколько я знаю, жизнь у него сложилась не очень удачно. Не знаю, жив ли он. Нужно найти информацию. — Отец Лопес написал заметку на листке бумаги. — Нужно узнать, как у него дела.

— Понятно, — сказала я.

— Последнее, чего хотел бы Фил, это чтобы дела у Рэнди приняли плохой оборот. Но сам Рэнди так не думал.

— А чего Фил, наоборот, хотел бы? — спросила я.

Я надеялась получить прямой, буквальный ответ на этот вопрос. Что-то вроде: Фил хотел, чтобы кто-нибудь позаботился о его бесценном бейсбольном мяче с автографом, который он называл Малышка Рут.

Но отец Лопес стал обдумывать его с философским выражением лица. Наконец он повернулся ко мне и сложил руки вместе.

— Чего бы хотели вы? Если бы умерли? Что, по-вашему, должны были бы чувствовать себя люди, которые вас любили?

Я прищурилась.

— Эээ… Печаль?

— Так должно быть навсегда? До такой степени, чтобы они перестали жить своими жизнями? И всегда ощущали вину за то, что произошло?

— Нет, конечно, нет. Совсем немножко. Я не про вину. Я имела в виду печаль.

— Вот именно. Вы бы хотели, чтобы они помнили вас, но жили дальше. Я никогда не забуду то школьное собрание. Рэнди принес с собой приз брата — в качестве наглядного свидетельства. Когда глава совета отказался выполнить его просьбу, он швырнул приз на пол. — Отец Лопес немного нагнулся вперед. — Этот предмет был для него большой ценностью — Фил отдал приз ему перед тем, как умер. А Рэнди в ярости разбил его.

Но если это Рэнди кипел от ярости, почему на тротуаре остался стоять призрак Фила? За что он возненавидел детей из Рэдмонда?

И почему призрак Фила держал в руке разбитый приз? Он злился на брата за то, что тот его испортил?

У меня начинала болеть голова. Я поднялась на ноги.

— Я надеюсь, что помог вам, — сказал отец Лопес. — Должен признаться, мне любопытно, но… Надеюсь, вы вернетесь, если захотите что-то еще обсудить.

Я уже собиралась ответить свое стандартное «да, конечно». Но что-то остановило меня. Я не хотела ему врать. Поэтому я сказала просто:

— До свидания. Еще раз спасибо.

Я направилась к выходу, по пути изучая фотографии, висевшие на стенах, и пытаясь почувствовать хоть какое-то сходство между этими ребятами и собой — что угодно, что помогло бы преодолеть зияющую пустоту, отделявшую их богатые жизни от моей. Кое-где я замечала призраков, но их было немного. Католическая школа слишком сильно напоминала церковь, а призраки не любят находиться в церквях.

Я взглянула на одну из фотографий, которую сделали на школьном балу.

И застыла на месте, уставившись на девочку с каштановыми волосами, которая была запечатлена в центре снимка. Она совершенно точно была человеком, а не призраком.

И она совершенно точно была одета в то самое фиолетовое платье.

Я сфотографировала снимок на телефон и понеслась по коридору, хватая воздух ртом. Добежав до машины, я села за руль, уставилась на девочку в платье на своем растрескавшемся экране и попыталась убедить себя, что все это правда.

Я максимально увеличила снимок, чтобы рассмотреть лицо девочки, и стала искать связь между ней и сверхпризраком. Ее волосы не были светлыми, так что самим призраком она точно не была.

— Так кто же она тогда?

В окно постучали, и у меня чуть сердце из груди не выпрыгнуло.

Рядом с моей машиной стояла Меган.

Несколько секунд я удивленно смотрела на нее. Потом она жестом попросила меня опустить стекло, и я нажала на нужную кнопку.