Простушка на одну ночь

* * *

Ульяна действительно сидит в доме родителей одна и раскатывает тесто на лепешки.

— Вы, что, тесто колбасой растягиваете, потом на кусочки нарезаете и каждый раскатываете? — удивляюсь.

— Да, а что? Мы всегда так делаем!

— Времени уходит вагон. Мы по-другому делали. Я у мамы научилась… Нас же четверо у нее было. Я, сестра и два брата. Два брата плюс отец — итого три голодных мужика, а с дедом так и все четыре было. Не накатаешься по отдельности! Давай вот так…

— Ну, показывай!

Я раскатываю тесто в тонкую лепешку, стаканом подходящего размера нарезаю круги, Ульяна раскладывает начинку, потом мы вместе защипываем их.

— Видишь, так намного быстрее?

— И правда, быстрее. Давай ты пока вторую лепешку раскатывай, а я эту партию вынесу в холодную веранду. Пусть застынут… — говорит подруга.

Я бодро раскатываю вторую лепешку. Когда руки делом заняты, лишние мысли в голову не лезут!

Хлопает дверь.

Слышатся шаги.

— Ульян, а ты пельмени на каком тесте делаешь? Как его замешивала? — спрашиваю. — Приятное, в меру крутое…

— Кхм…

Я поднимаю глаза и ахаю.

— Итить твою налево! СНОВА ТЫ?!

Передо мной стоит Марсель, насупился, косит в меня лиловым глазом!

— Стоило догадаться! — в сердцах выплевываю. — Ульяна сначала расписала, какой ты упрямый, а потом ты вдруг отступил. Занятно! Подкупил, значит, да?

— Ты беременна?

— И с чего ты взял, что я с тобой темы такие обсуждать стану?

— Беременна, значит. Это мой ребенок?

— Слишком много ты на себя берешь, — фыркаю.

Марсель, сжав челюсти плотно, качает головой:

— Ульяна предупредила, что ты будешь до последнего отпираться. Послушай, Лена… Я знаю, что повел себя, как мудак, — выдыхает едва слышно. — Но у меня были на то причины.

— Характер ублюдский? Эго величиной с гору? Привычка быть выше всех? Определенно! Все причины на лицо. А ну-ка, дяденька красивый, проваливайте с нашей деревни! Вам здесь не место!

— Я никуда не уйду! — повышает голос. — Пока мы не поговорим!

— Мы отлично поговорили в прошлый раз. Так вот, из нового, о чем ты еще не знаешь. Ты мне больше неинтересен. Не нужен… И вообще, тошнит меня от тебя!

— Слишком много “не”... — надвигается в мою сторону.

— Не подходи! — кричу. — Видит бог, я отделаю тебя скалкой! Будешь с двумя фингалами ходить!

— Я лишь хочу… — тянется.

Бдыщ! По руке получил!

— Я не шутила!

— Послушай же ты! ВРЕДИНА! Я сделал это ради тебя! Бросил тебя, чтобы…

— Чтобы ЧТО?!

— У меня был уговор с отцом, — скрипит зубами и падает на стул, бухнувшись локтями в стол, присыпанный мукой.

— Какой еще уговор?

— По-твоему я богат?

— Причем здесь это?!

— При том, что я расплатился за долги твоего муженька, а они были охренеть какие немалые. Плюс убрать в сторону Марго. Ты же знаешь, что подобный грязный бизнес всегда крышуется влиятельными людьми. Устранить угрозу тоже… стоит немалых усилий. Да, я не бедствую, но ТАКИХ денег и связей у меня не было. Ясно?! Не было, и все тут… Я обратился к отцу. Он охотно мне помочь согласился, но взамен выставил условие. Чтобы я с тобой расстался. Точка!

Услышав это, я потихоньку оседаю на стул, радуясь, что у него есть спинка для поддержки.

— Как это? — вытираю слезы, внезапно побежавшие из глаз. — А зачем тогда…

— Отпуск?

— Да.

— Отказаться не мог, — огрызается. — Перед смертью не надышишься, но я пытался. И расстался с тобой так, чтобы тебе и в голову не пришло тянуться ко мне снова. Точка…

— А если бы не эти условия?

— Расстался бы я с тобой? — отрицательно качает головой. — Мне с тобой нравилось проводить время.

— Почему ты не сказал? Почему ты просто не мог сказать мне? Я бы все поняла!

— И ходила бы со счастливой улыбкой на губах, просила о встречах. Я бы точно не мог сдержаться. И не мог я с тобой тайно видеться. Отец четко контролировал условия выполнения договоренностей. Я еще и попытался ему подножку подставить, а он из тех, кто не прощает подобное. Я просто не хотел, чтобы он на тебе отыгрался. Поэтому повел себя как свинья последняя. Растоптал все, что мог, и отправился хоронить привязанности в себе.

— Успешно? — спрашиваю тихо.

— А похоже на то?

В его голосе звучат такие сильные эмоции, которые ударяют в меня так, как волны ударяют со всего разбегу о берег.

— Я не знала. Я тебя ненавидеть пыталась все это время. И зачем, спрашивается, ты написал мне те последние сообщения летом? Просил приехать в номер отеля.

— Я тебе ничего такого не писал! Я себе чуть руку не отгрызал, когда появлялись мысли позвонить с другого номера тайком.

— Если не ты, тогда кто мне писал все эти гадкие сообщения с твоего номера?

Я протягиваю Марселю телефон. Он осторожно берет его, а потом коварно притягивает меня и со стоном обнимает, уткнувшись лицо в мою грудь.

— Я еще ничего тебе не позволяла!

— Помолчи. Дай тобой надышаться.

Марсель тяжело и глубоко дышал, словно действительно вдыхал не только мой запах, но и меня саму. При этом не пытался меня лапать ни за грудь, ни за попу, что было очень странно и крайне волнительно.

Я привыкла, что он меня… хочет и выражает, в первую очередь, именно это — сексуальное пристрастие, желание заняться сексом.

Сейчас он просто меня обнимал, прижимался, и это было волнительно.

Трепетно.

До слез.

Я не заметила, как слезы заструились по щекам, а хлюпать носом было совсем некрасиво. Я молча глотала слезы, но они все же скатывались по моим щекам и капали прямиком на темноволосую, немного курчавую макушку Марселя.

Он поднял на меня глаза, они были словно затуманенные, пьяные-пьяные…

— Ты плачешь? Не плачь. Все хорошо будет. Я постараюсь. Обещаю… Просто дай мне шанс. Прошу.

— Я даже не знаю, что сказать! — призналась я.

Марсель еще раз крепко меня обнял, потерся щетинистой щекой о живот и мягко отстранился. Я схватила со стола салфетку и вытерла ей щеки и нос.

— Я знаю, что накосячил. Несколько раз, — невесело усмехнулся Марсель. — Но ты нужна мне.

— Зачем?

— Не знаю. С тобой все ярче. Красивее. Вкуснее. Даже задрыпанный отечественный курорт кажется раем. Даже эта долбаная деревня кажется мне привлекательнее швейцарских Альп.

— Ты сочиняешь!

— Нет. Я вчера, пока стоял под окном и мерз, увидел, как красиво блестит снег, потом шел до дома Ульяны и наслаждался его хрустом. Злился, что ты не хочешь дать мне шанс высказаться, но все равно ловил звуки, вкусы и смаковал их. Без тебя не то. Все не то… Я думал, это пройдет. Эти чувства к тебе должны были умереть. Я же никогда не был заинтересован в отношениях, менял девушек. Я считал, что и тяга к тебе пройдет. Но не проходит. Время не лечит. Не рубцует. В отношении моих чувств, моей тяги к тебе оно бессильно. Все мое внешнее безразличие и спокойствие — это слишком тонкая корочка льда, и он просто тает без следа, когда я оказываюсь рядом с тобой. Вернее, я уже просто не мог! Я бы сдох, если бы не приехал…

— Это все из-за беременности, да? — спросила я тихо. — Знаешь, я не хочу быть той девушкой, об отношениях с которой можно задуматься только в случае, если она залетела.

— Дело в тебе. Услышь же ты меня, наконец! Дело в тебе, Сирена, а беременность… Да, это тоже важно. Я не хочу, чтобы мой ребенок ненавидел меня или рос без отца. Это неправильно. Я хочу… — он потер кулаками глаза, зашипел от неосторожного прикосновения к тому глазу, что был сильно подбит. — Хочу твоего тепла. Научи меня быть нормальным… Прошу.

— Марсель, — вздохнула я.

— Подумай.

— Что?

— Не пори горячку. Понимаю, тебе это сложно. Ты как вспышка. Решаешься быстро, не думаешь перед тем, как сделать. Не анализируешь. Но сейчас не спеши говорить мне “нет”. Подумай.

— Сказал тот, кто сам скор на расправу.

Марсель разглядывал меня во все глаза, смотрел с жаждой и теплой. Его взгляды бесцеремонно скользили по моему лицу и замирали на животе.

— Фото есть?

— Мои беременные фото? Живот еще слишком маленький.

— Нет. Я про другие фото. Черно-белые которые. В больнице выдают, — Марсель шумно сглотнул.

— Ты про снимок УЗИ? — догадалась я.

— Да.

Он тряхнул головой, взъерошил волосы, усмехнулся неровно.

— Да. Узи. Снимок узи, я просто забыл, как это называется правильно.

— Есть. Но точно не в доме Ульяны.

— А ты дашь его мне?!

— Я подумаю, — пообещала. — Вообще-то я пришла пельмени лепить. Еще целый кусок теста остался и фарш.

— Ульяна пошла гулять вместе с мужем и детьми. С горки катаются.

— Я ей рыжие космы-то растреплю! — пообещала я себе вслух. — За эту подставу.

— Не злись. Они хотели, как лучше. Переживает за тебя. И ты зря с ней не общаешься. Это все я… наговорил херни. Забудь, прошу. Я так сказал нарочно, чтобы порвать с тобой. Я не считают тебя грязной. Тьфу, мне язык откусить хочется. Я просто сам чуть не сдох, когда говорил тебе это!

Я кивнула. Было так непривычно обсуждать это с Марселем без ругани, без всего. Внутри царило какое-то тепло и приятное умиротворение. От голоса Марселя затренькало внутри, пошли вибрации, сладенькие толчки. Я уже нзнала, что это шевеление моей дочурки. Тем приятнее было ощущать их, когда Марсель находился рядом со мной. Словно он тоже мог разделить со мной эти мгновения.

— Ты еще этого не почувствуешь, но сейчас я чувствую толчки ребенка, — сказала я и прикусила язык.

Это же надо так просто выдать Марселю, что ребенок от него!!! Где моя решимость никогда ему об этом не говорить?! Растаяла… Без следа. Не получается у меня быть стервой рядом с ним.

— Прямо сейчас, когда я с тобой разговариваю?

Эх, сгорел сарай, гори и хата!

— Да, малышка сейчас крутится.

— Наша малышка? То есть это девочка? — уточнил Марсель изменившимся голосом.

— Девочка. И я уже выбрала ей имя.

— Какое?

— Узнаешь, когда она родится.

— Девочка! Вот это я попал.

Должен же у меня хотя бы один секрет остаться…

— Ты так и будешь сидеть без дела? Или поможешь мне с лепкой пельменей?

— Я не силен.

— Кружки вырезать умеешь?

— Думаю, справлюсь.

— Вот и отлично. Начало есть. Уверена, такой способный и упрямый человек, как ты, быстро освоит лепку пельменей! Еще чемпионом станешь…

Потом вернулась Ульяна со своей семьей. Платонов долго и громко предупреждал, что они заходят. Как будто не хотели застать нас врасплох раздетыми.

— Что, даже мебель цела? — удивился он.

Вечер прошел мирно. Марсель проводил меня до дома.

— Зайдешь? — предложила я. — Мама с папой дома…

Он покачал головой.

Черт, я только сейчас поняла, что Марсель ничего мне не обещал…

Стоило ли вообще ждать от него чего-то в нашей непростой ситуации?!

Ясно было одно, с моими родителями он не горел желанием знакомиться.

— Что ж, была рада повидаться. Надумаешь приехать когда-нибудь еще, ты знаешь, где меня искать. Может быть, к тому времени и сугроб растает, и твоя модная туфля найдется! — сказала я скороговоркой и быстро прошмыгнула за калитку.