Джио + Джой и три французские курицы
- Автор: Элли Холл
- Жанр: Современные любовные романы
Читать книгу "Джио + Джой и три французские курицы" полностью
Мама говорит о том, что мне следовало бы продать все свои вещи в городе, чтобы начать все с чистого листа.
— Я так и сделала, и посмотри, где я сейчас. Это зимняя страна чудес. — Она кружится перед домом с номером тридцать, освещенным гирляндой миниатюрных лампочек в виде леденцов.
Я не могу удержаться, чтобы не сморщить нос и не прищуриться в замешательстве.
— Я и не знала, что ты любишь зиму. — Или Рождество, если уж на то пошло.
— Ты меня знаешь. Я командный игрок. Когда Марси с соседней улицы сказала, что в этом году темой праздника будут леденцы, я не смогла удержаться. И должна была участвовать.
— Вообще-то, я этого о тебе не знала, — бормочу я.
Мама меня не слышит, потому что та же рождественская радиостанция, которая была включена у меня в грузовике, звучит по портативному радиоприемнику, который был у нее с тех пор, как я была ребенком. Эта штука всегда была включена, передавая новости, ток-шоу или бейсбольный матч на заднем плане — саундтрек моего детства.
Меня захлестывает теплая волна ностальгии. Я всегда обижалась на этот серебристый прямоугольный прибор, потому что в детстве мне казалось, что мама слушает его больше, чем меня. Но если радио было включено, значит, она была дома, и я радовалась этому.
— Добро пожаловать! — Мама улыбается, явно гордясь своим первым домом, который она снимает в городе в свои шестьдесят пять лет, выйдя на пенсию с работы помощником юриста.
Неудивительно, что у переднего окна нет рождественской елки, но есть несколько рождественских безделушек, поздравительные открытки на книжной полке, а в центре журнального столика стоит миска с шоколадными конфетами в золотой, зеленой и красной фольге.
Кладу одну конфету в рот, и молочно-кремовый шоколад тает на языке.
— М-м-м. Вкусно.
— Домашние из «Мамы и леденцов». Это кондитерская в городе. Красный — молочный шоколад, зеленый — мятный, а золотой — с карамелью внутри.
— Даже если мне нельзя есть глютен, по крайней мере, я могу есть шоколад. — Я беру себе пригоршню.
— Я выиграла их, когда угадала правильное число в банке на нашей ежегодной рождественской игре на прошлой неделе. В конфетнице их полно, мне их хватит на всю жизнь. Бери себе столько, сколько захочешь.
Моя мама никогда не держала на столе в своем кабинете миску даже с мятными конфетами.
— На этой неделе мы будем ходить от двери к двери, распевая рождественские гимны и предлагая угощение тем, кто ответит. — Она говорит почти с восторгом.
И я тоже должна была бы быть в восторге, но это так не похоже ни на одну из версий Донны Гловер, которую я когда-либо встречала. Это и трудоголик, и одинокая дама, проводящая субботние вечера в городе, и ленивица, отсыпающаяся по воскресеньям.
— Кто ты такая и что ты сделала с моей матерью?
Она суетится на кухне, готовя мне что-нибудь поесть.
— В прошлом году я подружилась с миссис Крингл и женщинами из церкви. — Она продолжает рассказывать мне историю жизни каждой из них, когда мой телефон пикает с входящим сообщением.
Фрэнки: Я только что видела, как наш новый житель катил по Мейн-стрит в огромном грузовике?
Эмонд Джой: Я чуть не обвесила грузовик рождественскими гирляндами, но не была уверена, что они выдержат путешествие.
Фрэнки: Но ТЫ выдержала. Значит ли это, что ты здесь?
Эмонд Джой: Я здесь.
Фрэнки: Если ты в доме твоей мамы и слышала этот звук, отражающийся от гор, то это был мой счастливый визг.
Эмонд Джой:
Кто ты такая и что сделала с Фрэнки?
Я повторяю свой предыдущий комментарий, только на этот раз меняю свою умудренную жизнью городскую леди-маму на мою нахальную городскую девушку- лучшую подругу. Она не из тех, кто радостно визжит. Единственный визг, который я когда-либо слышала от нее, был на сотрудников ее ресторана.
Фрэнки: Хоук-Ридж-Холлоу сделает это с тобой.
Эмонд Джой: С моей мамой это точно произошло.
Фрэнки: Я хотела зайти к ней и поздороваться.
Эмонд Джой: Уверена, она с удовольствием познакомится с твоими детьми.
Фрэнки: Она уже познакомилась с ними на часе истории в нашей библиотеке.
Эмонд Джой: Что Донна Гловер делала на часе истории в библиотеке?
Фрэнки: Она работает там волонтером раз в неделю.
Эмонд Джой:
Я попала в альтернативную реальность? В рождественскую сумеречную зону?
Если так, то не могу придумать, где бы я предпочла оказаться. Но, честно говоря, это удивительно и сбивает с толку.
Мама подходит к входной двери и машет кому-то рукой. Она из приветственного комитета? Кто-то еще новичок на улице? Я наполовину ожидаю, что она бросится на улицу с запеканкой в руках, что совсем не в стиле Донны Гловер. Самое радушное, что она могла сделать с новыми людьми в нашем старом здании, это не спрашивать у них документы, чтобы убедиться, что они не заключенные.
И тут я понимаю, что это мне оказывают теплый прием.
В детстве она была занята, постоянно работала или моталась по городу по тем или иным причинам. Она не относилась к тому типу людей, которые любят украшать дом к Рождеству. Каким-то образом этот ген достался мне. А у нее, похоже, он был латентным.
Пока несколько женщин и семей с улицы заходят внутрь, приветствуя меня объятиями, корзинами с выпечкой и десятком вопросов, Фрэнки продолжает писать мне сообщения.
Я также получила смс от своего бывшего.
Сэмпсон:
Привет, детка. Давно не виделись, и я знаю, что ты скучаешь по мне. Я свободен сегодня вечером, если хочешь встретиться.
Я подумывала удалить его номер, но что если он прав, и я никогда не найду никого другого? Что, если он проснется и влюбится в сыр… и в меня?
Между Марком Николсом, который помог с проездом грузовика, и несколькими другими людьми, заносящими мои коробки, пока мама руководит ими, я мельком улавливаю несколько слов от Фрэнки о том, что у нас есть решение. К моему полному замешательству? Удивлению от такого веселого поворота событий? Она пишет что-то о пиццерии и работе, но у меня нет свободной минутки, чтобы нажать на сообщение и прочитать его целиком, не показавшись грубой.
Такое ощущение, что мой мир недавно встряхнули, как снежный шар. Если так все будет выглядеть, когда все уляжется, я не против. Нисколько.
Через пару часов я знакомлюсь с Марси, которая организует мероприятия на Спрус-стрит, она же «Карамельный переулок». Женщина такая же кипучая и увлеченная Рождеством, как я и ожидала… и как я сама. Думаю, мы отлично поладим.
Есть еще Марк Николс, которому моя мама улыбается, как герою дня. Также к нам заглядывают соседи через два дома дальше по улице в лице пары подростков-близнецов и их мамы — миссис Кнудсон. Соседи сменяют друг друга, и пройдет еще несколько встреч, прежде чем я смогу запомнить все имена и лица.
Когда волнение утихает, мама открывает крышку моего холодильника и хмурится.
— Джой, ты привезла рыбу из города?
Я выпучиваю глаза, совсем забыв об этом.
— Ой. Это салат для Фрэнки.
— Хорошая новость — он все еще холодный. Плохая — он перебивает запах моей свечи с ароматом карамели.
Я морщу нос.
— Я купила его в гастрономе на Пятьдесят второй улице и старалась обновлять лед дважды в день.
Мама восторженно рассказывает о своих любимых гастрономах, по которым она скучает.
— Тебе, наверное, стоит отнести его Фрэнки, пока он не испортился.
— И большой пакет рогаликов.
Мама обнимает меня.
— Добро пожаловать домой.
— Домой? — спрашиваю я, оглядываясь по сторонам, пока ее руки крепко сжимают меня.
— Дом там, где сердце. — Мама улыбается. — И я думаю, что ты найдешь свое сердце здесь.
Затем она чмокает меня в нос.
Я прищуриваюсь на нее.
— Ты что, влюбилась? — выпаливаю я.
Она подмигивает, а затем протягивает мне ключи от машины.
— Марк вернул грузовик вместо тебя.
Я чувствую какую-то связь между ними.
— В смысле, для тебя?
Она поджимает плечами.
— Мама! — Я хочу услышать все подробности ее позднего романа, и хочу услышать их сейчас.
Она тихонько вздыхает и, пощипывая себя за переносицу, говорит:
— Пожалуйста, отнеси Фрэнки рыбу.
Не могу не радоваться за маму и за ту счастливую жизнь, которую она, судя по всему, здесь создала, но от этих перемен голова идет кругом. Кроме того, я устала, и мне не хочется снова садиться за руль.
Вздыхая, сажусь за руль маминого седана — насколько мне известно, это ее первая машина после того, как она всю жизнь прожила в большом городе. У меня сейчас перерыв в отношениях, но есть надежда, что я найду свою любовь, даже если мне придется ждать до шестидесяти лет, как маме.
Всего через несколько минут я выезжаю на Мейн-стрит, а затем снова петляю по ней. Фрэнки сказала мне встретиться с ней в «магазине», но в суматохе встреч с людьми и навалившейся усталости от дороги не знаю, какой именно магазин она имела в виду. Я что-то пропустила?
Она упоминала какой именно? На Мейн-стрит полно всяких магазинов — сувениры, бутики, книги, поделки, конфеты, украшения. Наверное, она имела в виду кофейню. Это наиболее логично для моего измученного мозга.
Я паркуюсь, и, когда выхожу из машины, сзади меня раздается женский визг.
— Эмонд Джой! — кричит Фрэнки и машет рукой с другой стороны улицы. Она несет на бедре малыша Рафаэля.
Неся с собой холодильник, пакет с рогаликами и печенье, я иду ей навстречу. Мы с трудом обнимаемся из-за груза, ребенка и ее большого живота.
— Заходи, чтобы ты могла все положить и мы могли как следует обняться. Я так по тебе соскучилась.
— Куда заходить?
Подруга небрежно показывает через плечо на магазин пиццы и пирогов, который я заметила, когда впервые проезжала через Хоук-Ридж-Холлоу.
— Мой второй дом. Теперь и твой тоже. — Она смеется.
Аромат чеснока, базилика, орегано и теста сплетается со сладким ароматом тыквы, когда она открывает дверь. Два запотевших окна обрамляют её с обеих сторон. Столы, покрытые клетчатыми скатертями, занимают всю столовую зону. Несколько из них заняты клиентами, но сейчас перерыв между приемами пищи, поэтому здесь относительно тихо.
— Добро пожаловать… — Фрэнки раздувает ноздри и делает такое лицо, с каким обращалась бы к особенно трудному сотруднику в своем старом ресторане. — В «Пицца и пироги Хоук-Ридж-Холлоу», я полагаю. Хотя звучит слишком длинно. Томми и Мерри еще не придумали официального названия. Подожди, когда они станут родителями. Пройдет месяц, прежде чем мы узнаем, как называть их ребенка.
Постоянная складка между моими бровями с тех пор, как я приехала сюда, становится еще глубже.
— Я что-то упускаю? — спрашиваю я. Предполагаю, что это место каким-то образом связано с ее семьей, поскольку Томми — ее брат, а она — шеф-повар и бывший владелец ресторана, но кусочки не совсем складываются в единое целое.
— Возьми фартук с обратной стороны двери. — Она показывает пальцем.