Развод с миллиардером

Глава 39

Аромат Тмура, которым пропиталась вся одежда в шкафу, щекочет ноздри и придает уверенности. Я стараюсь не поддаваться панике, делаю глубокий вдох и два маленьких выдоха. Шаги Вовы замолкли у двери. Ноги сводит от напряжения. Если бы мы находились хотя бы на втором этаже, я могла бы выпрыгнуть через окно. А если бы я не была такой беспечной, то всего этого вообще не случилось бы.

Но, господи, на часах два дня, на улице толпа народа, по коридорам дома ходят жильцы, в пентхаусе охрана, видеокамеры – я и предположить не могла, что может случится подобное. Потому что была бы я плохим парнем, полезла бы к кому-то ночью, а не вот так – в открытую, не скрываясь и никого не боясь. Я чувствовала себя в безопасности в стенах пентхауса, но, как оказалось, это была лишь видимость.

Впервые мне настолько страшно. Колосов – больной ублюдок, не знающий меры. А Тим… почему он не отдал ему те треклятые акции? Сам ведь сказал, что ему они не нужны!

У двери слышится какая-то возня. Мне хочется спросить у Вовы, что происходит, но даже если бы можно было что-то произнести – не смогла бы. Голос напрочь оставил меня, на время превратив в немую.

Три громких выстрела практически рядом со мной заставляют меня вскрикнуть от испуга. Они добрались до спальни. Стон, что-то летит на пол и разбивается. Ваза. Несколько глухих ударов. Еще один стон.

Тишина.

Секунда. Две. Три. Клянусь, мое сердце стучит настолько гулко, что я могу слышать его. Мне начинает казаться, что именно этот звук меня и выдаст.

– Кис-кис-кис, – звучит совсем рядом со шкафом незнакомый мужской голос, и я напрягаюсь, впиваюсь ногтями в ладони, чтобы переключиться на боль и не позволить страху полностью овладеть мной. – Где же ты прячешься, киса? – обманчиво сладко и спокойно.

– На фотках она ничего такая, жаль, что шеф запретил нам ее трогать, – говорит второй, и меня передергивает от отвращения.

Я задерживаю дыхание. Сжимаю челюсти, чтобы не закричать от страха и не выдать свое местонахождение. Все-таки Колосов. Радует лишь одно: меня не убьют. По крайней мере, не сразу.

– Загляни под кровать, я проверю ванную, – переходит на серьезный тон первый, а я молюсь, чтобы черное пальто Тима, за которым я прячусь, срослось со мной и никому меня не выдало.

– Сюда уже направляется группа быстрого реагирования, нашли девку? – В комнате появляется третий похититель. Его голос звучит грубо, прокуренно. По тому, как он обращается с остальными, нетрудно догадаться, кто здесь главный.

– Нет ее здесь, в других комнатах гляну.

– А кого, по-твоему, здесь стерег цепной пес? Шкаф проверили?

О нет. Пожалуйста, только не это.

Глухие шаги в этот момент звучат особенно громко. Они напоминают обратный отсчет на детонаторе. Десять секунд – и моя жизнь разлетится к чертям.

Меня бросает сначала в жар, а потом в холод. Я закрываю глаза, не желая мириться с реальностью. Отворяется правая створка шкафа.

Сильный удар сердца о мои ребра.

Потом левая.

Я задерживаю дыхание и не двигаюсь. Чувствую себя статуей. Чужак совсем рядом. Дышит громко, но спокойно.

Одним рывком мужчина отодвигает в сторону висящую одежду и замирает.

– А вот и наша птичка, – усмехается он, с силой хватает меня за руку и грубо дергает на себя.

Сначала мой взгляд натыкается на грудь мужчины, обтянутую черной футболкой. Поверх надет бронежилет. Подготовились. Потом взгляд опускается на пистолет в его руке. А дальше я замечаю Вову на полу. Без сознания.

– Он… вы убили его? – истеричные нотки все же проскальзывают в моем голосе. Потому что я понимаю: передо мной не просто похитители, передо мной настоящие профессиональные убийцы.

– Он без сознания, птичка. А теперь слушай меня внимательно. – Он обхватывает пальцами мой подбородок, заставляя смотреть в глаза. Холодные. Бездушные. Пустые. Жестокие. – Следуешь за нами без фокусов, иначе ударю прикладом и понесу как мешок с картошкой. Что выбираешь?

– Я сама, – выдавливаю из себя, стараясь не смотреть на бессознательное тело моего охранника.

– Молодец, будешь и дальше вести себя хорошо – мы с тобой подружимся. – Из его горла вырывается противный смех, а взгляд скользит по моему телу. – Пошла, – толкает меня перед собой.

Дверь в спальню выбита. В гостиную – снята с петель. Вместо панели на стене зияет дыра с проводами. В остальном ощущение, словно ничего не происходит. Пахнет домашней выпечкой. Из динамиков все еще льется тихая музыка. Никто не спешит на помощь, потому что спасать меня уже некому.

Я вскрикиваю, когда замечаю кровь на полу. Нога у Геннадия прострелена, и он тоже без сознания. И я не уверена, жив ли он. Илья лежит рядом, прикован наручниками к ножке массивного обеденного стола. Пол усыпан красными лепестками роз, сам букет отброшен в сторону.

– В лифт и ни звука, поняла? – угрожающе произносит их главный, когда я дергаюсь в сторону Геннадия, чтобы попытаться хоть чем-то помочь ему.

– Рану нужно зажать, он ведь умрет. Прошу.

Но моя просьба остаётся без ответа. Захват чужих пальцев на моей руке усиливается.

– В лифт, я сказал. – В глазах похитителя плещет ярость. Перечить не осмеливаюсь.

Я киваю. До крови прикусываю губу, стараясь не думать о двух мужчинах, что, возможно, отдали свои жизни в попытке защитить меня, но перед глазами то и дело всплывает алый цвет. Крови и роз.

Я чувствую себя виноватой. Потому что пришли за мной, а пострадали невинные люди.

В лифте оказывается ещё один человек. Он серьезно ранен. Тяжело дышит, зажав рану на ноге. Везде кровь, и мне становится дурно. Я забиваюсь в самый угол, стараюсь не смотреть на эту картину.

Лифт плавно спускается вниз, а я задыхаюсь в компании четырех вооруженных до зубов похитителей. Хорошо, что пространство позволяет свободно стоять, не соприкасаясь с ними.

Мы спускаемся в подземный паркинг, я надеюсь, что это даст мне шанс вырваться. Здесь может оказаться кто-то из жильцов, и я смогу попросить о помощи. Но надеюсь на это зря. Потому что стоит створкам лифта отвориться, как взгляд упирается в чёрный фургон с надписью «Грузоперевозки. Переезд за два часа».

Меня заталкивают назад. Окон нет. Роль груза сегодня выполняю я.

Двое затаскивают внутрь раненого. Он стонет от боли, они о чём-то переговариваются. Я не различаю их лиц. Запомнила лишь главного. Из-за шрама на лице и взгляда, от которого волей-неволей начинаешь дрожать от страха.

Внутри полутьма. Автомобиль со скрипом шин срывается с места и на скорости поворачивает направо. Меня откидывает в сторону, и я больно ударяюсь плечом. На удивление, слез нет. Есть лишь неизвестность и страх. А ещё надежда на то, что Тиму удастся найти меня до того, как случится непоправимое.

По ощущениям, в дороге мы находимся около часа. Ноги затекли, дышать из-за жары нечем. Одежда прилипла к телу. Внутри фургона чем-то воняет. Когда машину начинает бросать на кочках из стороны в сторону, я понимаю, что мы съехали с трассы.

Откровенные масленые взгляды мужчин меня пугают. Спасибо Колосову хотя бы за то, что запретил им прикасаться ко мне. Правда, неизвестно, как долго продлится этот запрет. Что выберет Тим: меня или акции?

Я ожидаю увидеть все что угодно: заброшенный склад, ангар, охотничий дом, сырой подвал, но уж никак не ухоженный одинокий дом у озера. Бревенчатый, двухэтажный. Совсем новый. Здесь ещё никто не успел обжиться.

– Двигайся, – приказывают мне, хватая за руку, и выталкивают из машины.

Меня ведут в дом под конвоем. Я замечаю зарешеченные окна на втором этаже и даже не сомневаюсь, что держать меня будут именно там. Хорошо хоть, не в подвале.

Передо мной открывают дверь, и в нос ударяет запах табака. А до ушей доносится детский плач. Ребёнок? Но откуда он здесь?

– Заткните его уже кто-нибудь, голова от него болит, – раздается из глубины дома. Теперь их четверо.

Я поворачиваюсь и вопросительно смотрю на мужчину со шрамом.

– На второй этаж топай. И сделай так, чтобы пацан перестал надрываться.

– Чей это ребёнок? – спрашиваю я, осмелев. Убивать меня пока никто не собирается – уже хорошо.

Но мне не отвечают. Ведут вверх по лестнице, детский плач по мере нашего приближения становится громче. Похититель открывает первую дверь слева.

– Надеюсь, правила поведения и наказание за их несоблюдение озвучивать не нужно? – грубо заталкивает меня внутрь мужчина и запирает дверь.

Я оборачиваюсь. И застываю. На кровати сидит малыш. Совсем кроха. И плачет до икоты.

Что-то кажется мне неумолимо знакомым в нем. Я прикрываю глаза от ужасной догадки. Ярик. Это он. Но как?