Рыжик в капкане

Глава 39. Секрет мамы Софии

София

Мама лежит на высокой койке с книгой в руках. Эту книгу точно привозила не я. Возможно, попросила купить сиделку, но у нее здесь нет денег.

Хм… Становится действительно интересно.

Волнения нет. Я переболела в прошлый раз в своем срыве. Внутри меня выгорела вся обида. И все дальнейшие решения, особенно после открытого разговора с Платоном, были приняты совершенно естественно. Будто взяли и перерезали невидимую пуповину, все еще связывающую меня с мамой.

Она откладывает книгу на тумбочку. Смотрит на меня привычным строгим взглядом. Поджимает губы, отворачивается к окну. Супер! И кто из нас сейчас взрослый? Это она ведет себя как обиженный ребенок, который не получил желанную дорогую куклу. В ее случае — идеальную дочь.

Беру стул, на котором обычно сидит ее сиделка. Ставлю его у кровати. Долго молчу, глядя на ее пальцы с коротко остриженными ногтями. Осторожно прикасаюсь к ним. Она вздрагивает, смотрит на меня. В животе спиралькой начинает закручиваться переживание. Гоню его прочь. Легко выдыхаю и улыбаюсь.

— Привет.

— Здравствуй.

Мне показалось, в ее голосе промелькнуло облегчение. Неужели она думала, что я больше не приду?

— У меня все хорошо и в лицее, и с Платоном, — мама недовольно хмурится. — Он меня любит и защищает. Я еще никогда не была такой счастливой. Мне кажется, что в животе живут бабочки. А еще он очень умный. Много читает, свободно говорит на двух языках и помогает мне подтягиваться в учебе там, где я сама не могу разобраться. Недавно заключил контракт с профессиональным молодежным футбольным клубом. Будет сам зарабатывать. И я буду. Уже ищу варианты подработки. Я… Мамочка я очень его люблю. Я себя без него даже представить не могу. И еще я приняла решение. Оно может тебе не понравиться, но я надеюсь, что ты его примешь. Мам, я решила жить самостоятельно. Как только получу первую зарплату, сниму комнату, буду учиться и работать. К тебе обязательно буду приходить и помогать, даже если ты будешь против. Я тебя не брошу. Но жить под одной крышей нам стало тесно. Мне не хватало воздуха. Сейчас я дышу полной грудью и обратно в вакуум забираться не хочу. Вот так, — заканчиваю свой длинный, торопливый монолог.

Она молчит. Смотрит на меня странным взглядом и не говорит ни слова. Обидно ли мне? Немного. Я ведь ее ребенок и мне все равно хочется получить поддержку. Я все еще надеюсь, что ее сердце оттает. Мое ведь не перестает ее любить несмотря на все, что она мне наговорила.

— Ладно, я пойду. Рада, что ты не стала отказываться от помощи прокурора. Я еще обязательно забегу. Выздоравливай.

Поднимаюсь со стула, отношу его на место. Мама так и молчит, наблюдая за моими движениями. Махнув ей ладошкой, выхожу из палаты. Впервые после открытого разговора с ней с легким сердцем. Пусть она не ответила. Позже, я уверена, найдет подходящие слова.

Сажусь в машину. Мне звонит Этель, и мы долго болтаем о завтрашнем дне. Она пытает меня, где и во сколько мы будем праздновать мой день рождения. Я честно ей признаюсь, что Калужский запретил мне предпринимать какие-то действия. Он все взял на себя и этот вопрос надо задавать ему.

— Я с ним вечером на тренировку поеду, — делюсь с подругой.

— Ммм, — слышу ее улыбку. — Я так рада, что у вас все хорошо.

Мы еще немного болтаем. Получается как раз до дома.

Я быстро переодеваюсь и перекусив, сажусь заниматься. Хочется весь вечер отдать ему. От конспектов отвлекает Арина. Постучав, сразу входит, прикрывает за собой дверь и присаживается ко мне на край кровати.

Ее очень волнует новый уровень наших с Платоном отношений. Ей никто специально не говорил. Так вышло, что она догадалась сама и моему Калужскому опять досталась лекция о контрацепции, ответственности и прочем. Он потом мне ее раздраженно пересказывал, возмущаясь, что Арина упорно не видит в нем взрослого.

Меня эта тема как-то не касалась. Я подумала, что вот сейчас пришла как раз моя очередь выслушать все о важном, о чем мама со мной в таком ключе, как Арина, никогда не говорила.

— Я пришла поделиться с тобой секретом, — улыбается няня Платона.

— Ого! — устраиваюсь на кровати удобнее, подтянув к себе подушку и обняв ее руками.

— Ты долго не ездила к маме после ссоры. Я заглядывала к ней сама. Сложная женщина, — качает головой Арина, — но все кое о чем она меня попросила, и я ездила к вам домой. Там познакомилась с соседкой.

— С тетей Людой? — Арина кивает в ответ. — Она хорошая, — улыбаюсь.

— Да. Пригласила меня на чашку чая, чтобы расспросить, как у вас с мамой дела. И случайно мы вышли на разговор о твоем родном отце.

Я тут же вытягиваюсь стрункой, по коже бегут крупные мурашки, поднимая дыбом волоски на руках и затылке. Закрытая тема в нашей семье. Ни информации о нем, ни фотографий. Я даже не уверена, что ношу его отчество. И для меня стало полной неожиданностью, что тетя Люда знает какие-то мамины секреты.

— Я подумала, что тебе нужно знать. Мама ведь не говорила тебе о нем?

— Нет, — кручу головой. — Я спрашивала, но натыкалась на злость и раздражение. Перестала задавать ей вопросы об отце.

— Я могу рассказать, если ты готова слушать, — Арина накрывает своей теплой мягкой ладонью мои прохладные пальцы. — Чай хочешь?

— Не хочу. Расскажите, пожалуйста.

Какой тут может быть чай, если я вот-вот узнаю тайну, которую так тщательно от меня скрывали без нескольких часов восемнадцать лет.

— Твоего биологического отца зовут Андрей, — начинает Арина. — Они познакомились с твоей мамой еще, когда она заканчивала десятый класс. Красивый был мальчик. На три года старше твоей мамы. Уже успел поступить и отучиться курс в школе милиции. Папа у него был начальником управления внутренних дел, ну и сын пошел по стопам отца. А мама твоя тоже мечтала туда поступить. Их интересы сошлись во всем. Идеальная, красивая пара. Она в него очень сильно влюбилась. Их отношения стремительно перешли на следующий этап, — укоризненно на меня смотрит.

Закусив губу, упираюсь взглядом в покрывало.

— Четыре года все было хорошо. Твоя мама так думала. Она взрослела и мечтала выйти за него замуж. В двадцать один забеременела тобой, и вся ее сказка рухнула. Андрей сказал, что не готов к детям, еще не время. Он только начал работать, у него перед глазами маячат новые звёздочки на погонах и карьерный рост. И вообще его семья против их отношений и уже год у него есть другая. Та, которая устраивает и его, и его семью. Для твоей мамы это стало ударом под дых. И она даже…

Арина замолкает, явно не зная, как сказать самое неприятно. Я не тороплю. Пока перевариваю услышанное. Значит ее предали. Подло и низко. Тут же ставлю себя на ее место. Пытаюсь представить, смогла бы я такое пережить. У нас с Платоном тоже непреодолимая социальная разница. Это наталкивает на тревожные мысли.

— Сонь, мама твоя от горя пошла в больницу и хотела прервать беременность. Она понимала, что одна не вытянет ребенка. Да и не хотела она его от предателя, — теперь Арина отводит взгляд. — Работы нет, от родителей помощи тоже ждать не приходилось. Они оказались не в восторге от того, что их незамужняя дочь фактически нагуляла ребенка. Они стали ее стыдиться перед своими знакомыми и их отношения окончательно раскололись. В прерывании ей отказывали по медицинским показаниям. Она снова ходила к врачам, пока все это не дотянулось до крайнего срока, когда операцию делать уже было нельзя.

— Она меня не хотела… — выдыхаю, закусив губу от обиды.

— Она была в отчаянии. В безвыходной ситуации. Поняв, что ты у нее все же появишься, постепенно смирилась. Нашла работу, доучилась. От ведомства ей помогли с квартирой и яслями для маленькой тебя. Но карьерный рост застопорился. Своего Андрея она так и не простила, и твердо решила для себя, что ее дочь должна пойти выше. Поэтому она так гоняла тебя за учебу.

— Поэтому не разрешает встречаться с Платоном, — добавляю я. — И Владимира она не любила. Ей с ним просто было удобно. Но ведь не все такие, как ее Андрей, — нервно заламываю пальчики. — Платон ведь не такой, — с надеждой смотрю в добрые глаза Арины.

— Я его так не воспитывала, — уклончиво отвечает она.

Падаю спиной на матрас. Закрываю ладошками лицо. Да уж… Я даже не знаю, как на это реагировать. Мамочку очень жалко. Я знаю, что ей было непросто. Еще из детства помню. Но блин! Это же не значит, что у меня будет так же! Не значит, что все вокруг плохие! Я искренне, всем сердцем верю, что Платон не поступит со мной так.

Арина оставляет меня одну и все же тихонечко приносит чашку чая.

Калужский позвонил. Попросил, чтобы я взяла его форму и привезла к комплексу. Сам он домой заскочить уже не успевает.

Быстро собираюсь, поднимаюсь в его спальню, нахожу там спортивную сумку и бегу к машине в распахнутой курточке.

Всю дорогу до спортивного комплекса молча перевариваю рассказ Арины примеряя его на себя.

Платон встречает меня у входа, сразу обнимает и утыкается губами в ушко. Шепчет, что успел соскучиться.

Обняв его за шею, слушаю, как шуршат наши куртки, дышу ему в шею.

— Жалуйся, у меня есть еще минут пять, — улыбается он.

— Ты можешь мне кое-что пообещать? — заглядываю в его карие глаза.

— Давай попробуем, — вмиг становится серьезным.

— Если ты меня разлюбишь, или я перестану тебе подходить…

— Что ты несешь, кошка?! — зло перебивает он.

— Дослушай! — хлопаю его по плечу. — Или у тебя, — жмурюсь, потому что даже думать об этом больно, — кто-то другой появится, ты скажешь мне сразу. Не станешь лгать и оттягивать. Обещай! — требую, топнув ножкой.

— Тебя вообще одну оставлять нельзя, — вздыхает он. — Я повод давал? Ты это из-за Киреевой? Или что? Я не понимаю, откуда вдруг такие мысли, Сонь?

— Просто пообещай, — глажу его пальцами по щеке.

— Обещаю, — кивает. — Но мы к этому разговору сегодня еще вернемся. Я требую объяснений!