Офисная война
Читать книгу "Офисная война" полностью
ГЛАВА 22
Эдоардо
— В этот уик-энд ты будешь в Венеции? — спрашивает Ник с другой стороны стола в клубе Doll.
Сегодня вторник последней рабочей недели перед рождественскими каникулами, и пунктуально закончив в Videoflix, я недавно присоединился к нему в эксклюзивном клубе на панорамной террасе одного из зданий рядом с Порта-Нуова.
Обычно Ник посещает клуб со своими коллегами, но сегодня их нет.
Как и его работодателя, моего отца.
По традиции синьор Зорци отправился в свой ранний зимний отпуск на какой-нибудь курорт с прекрасными пляжами, где песок белый, море кристально чистое, а юрисдикции оффшорные.
— Я приеду в субботу. В пятницу вечером у меня рождественский корпоратив.
Подходит официантка, лет двадцати с небольшим, и так часто моргает, уставившись на меня, словно я последняя креманка клубники со сливками, оставшаяся со всех столичных баров, и протягивает нам наши Спритцы.
— А когда приедешь ты с Каролиной и детьми? — спрашиваю я, отмахиваясь от девушки.
— Притормози и отмотай назад. Рождественский корпоратив? Надеюсь, я неправильно понял!
Я напрягаю плечи.
— Боссу не всё равно.
— Боссу, — язвит он, потягивая свой напиток. — Маленькой глупой компании с ужасной биржевой котировкой?
Я невозмутимо качаю головой.
— Videoflix имеет очень высокий потенциал. Фирме нужна только правильная связь, чтобы вырасти раз в десять. А затем увеличится и во сто крат. И так далее. Так получилось, что я обнаружил эту связь две недели назад.
«В день, когда я уходил из офиса один, а когда вернулся, то поцеловал Камиллу», кажется. Но я продолжаю не уточняя.
— Очень известное стриминговое приложение хочет перенести свои сервисы. Я потратил шесть часов на согласование между встречами, презентациями и обедами. Я в одном шаге от финальной подписи, которая сделает меня членом Совета директоров. — Делаю большой глоток спритца. — Компания, в которой я сейчас работаю, — одна из немногих в Милане занимается моей любимой сферой — развлечениями. Она находится в том же штате и всего в двух с половиной часах езды от Венеции, что позволит мне сделать карьеру и быть рядом с семьёй.
— Ты мог бы согласиться на должность в компании своего отца! Мы были бы коллегами, более того, ты был бы моим начальником и каждый день рядом с членом твоей семьи…
— Я имею в виду, мою настоящую семью, Николо. А не мона, который числиться как мой родитель. (Прим. пер: mona — универсальное ругательство в регионе Венето)
Хотя уверен, если бы Камилла сидела сейчас с нами, она бы сделала мне эпический подзатыльник, подчеркнув, что в качествах мона я слишком похож на него.
— А женщина в красном с вечеринки?
Своевременность вопроса застаёт меня врасплох.
— Прости что?
— Ты сказал, что это не всё равно твоему боссу. Ну а женщине в красном? Коллега с музыкального вечера, которая обращалась с тобой так, будто ты истребил её семью. Ты ещё танцевал с ней ту песню и которая бегает с пузырьком слабительного на этикетке которого нацарапано твоё имя, и на которой ты непонятным образом зациклился. Ей не всё равно?
— Отвали. Ни на ком я не зациклился.
— Ты говоришь совсем как Каро, — бормочет друг. — И кстати, парень, ты зациклился на многом. Виктория тоже так считает. Четыре дня назад ты разбил ей сердце. На вилле, которую она для тебя арендовала, на званом вечере, который она — опять же — устраивала для тебя, оставив на несколько дней свою распланированную жизнь в Лондоне, только потому, что ты попросил её о срочной личной услуге, с которой не мог справиться сам.
Я хмурюсь и решаю заглотить одним махом полстакана. Заведение может быть эксклюзивным и крутым сколько они хотят, но искусством спритца здесь овладеть не могут.
— И почему у неё должно быть разбито сердце? Мы просто дружим…
— Эту чушь оставь для твоей дорогой бабушки, которая хочет видеть тебя остепенившимся и с потомством, а не для меня, — перебивает Ник. — Я думал, что ты априори исключаешь идею панибратства на работе. Учитывая то, что произошло с… с…
— Ты можешь назвать её имя, — отвечаю спокойно. Хотя эта тема вызывает у меня сильный приступ крапивницы. — Лекси.
— Именно. Лекси, чёртова сука, она же живой пример того, что строить интриги с конкурентом — всё равно что надеяться, что вор не украдёт у другого вора!
— Поздравляю с подведением итогов.
— Эдо, как давно мы знакомы? — раздражённо фыркает Ник.
— На первом детсадовском спектакле я сидел в ряду за тобой, — отвечаю по памяти. — Значит, тридцать два года или около того.
— Тридцать два года, — подчёркивает мой друг. — Мы были соседями по парте в начальной, средней и старшей школе. Я увидел тебя в нижнем белье раньше любой девушки. Я впервые наклюкался с тобой на крыше дома твоей бабушки, в те выходные, когда наши родители уехали неизвестно куда, и она позволила нам устроить первую частную вечеринку нашего класса. Ты был моим шафером и крёстным отцом моих детей. Обоих! Сколько раз за эти тридцать лет я не понимал тебя?
— Точно не скажу, но боюсь, что это очень, очень низкое число.
— И с каких пор ты перестал следовать своим абсолютно точным правилам спасения жизни?
— Я не перестал, — заверяю его.
— Значит, ты её не трахаешь?
— Нет.
— Но ты бы хотел.
После поцелуя? Ещё как.
— Нет.
— Перевожу это как «да». Значит, это она не хочет? Невероятно.
В этот момент я мог признаться ему, что после поцелуя с Камиллой я хотел делать это каждый раз, когда видел её в офисе. Просто чтобы опять почувствовать опьянение.
Я мог добавить, что сорок пять часов в неделю, быть запертым с ней в кабинете площадью десять квадратных метров, — это ад. Тем более что Камилла, на несколько минут поддавшись натиску моих губ, укрылась за привычной стеной сарказма и дистанции.
Музыкальный вечер — и даже этот танец, твою мать, — ни на миллиметр не сдвинул её с твёрдой позиции.
Меня отвлекает вибрация телефона, лежащего на столе.
Это рабочая электронная почта. Отправитель — Гецци Брамбилла.
— Проблемы?
Я провожу по экрану большим пальцем.
— Босс хочет, чтобы мы проанализировали для клиента план действий в чрезвычайных ситуациях. Они хотят отправить его для утверждения на заседание совета директоров завтра в девять утра.
— Проанализировали в смысле ты и я?
— Нет, идиот, в смысле я и Камилла.
— О, женщину в красном зовут Камилла, — выводит он меня из себя. — Эй, что ты делаешь?
— Звоню ей, — отвечаю я очевидное, поднося телефон к уху.
Ник вздрагивает.
— Ты шутишь?
— Нет. Сегодня она ушла раньше обычного, её нет в рабочем чате, и она не читала письмо.
— Чертовски верно. Золотая возможность! Сделай это сам, поставь своё имя, и к Новому году босс даст тебе повышение, которого ты так жаждешь.
— Он повысит меня в любом случае, — отвечаю я, но тут же замолкаю, когда в телефоне пропадают гудки, и в динамике раздаётся шорох, за которым следует серия отчаянных криков, оглушающих мои барабанные перепонки.
— Эдоардо, я занята!
— Проходишь стажировку в детском саду?
На другом конце линии Камилла вздыхает.
— Ты побеспокоил меня в нерабочее время только для того, чтобы услышать звук моего голоса, или есть ещё какая-то причина?
Мой друг бросает мне скептическую гримасу. Отцовская школа у него эффективнее, чем у меня.
— Нам нужно переписать план. Хорошо бы встретится.
— Не может быть и речи! — визжит она, чтобы перекричать беспорядок. Где она, чёрт возьми? — Завтра будет много времени.
— Нет, завтра утром клиент хочет, чтобы этот файл был на его столе. Альтернативы — сейчас или ночью. Где ты?
— Я еду к родителям.
— Идеально. Встретимся там.
— Со мной новорождённый! — протестует она.
И снова я улыбаюсь.
— Ты занялась контрабандой детей? Камилла, ты падаешь…
— Он Беа!
— Поправка, ты крадёшь новорождённых у своих друзей. Ещё хуже. Ну, я тебя предупредил. Тогда ты не сможешь ныть, что я «иду по головам». Для справки, я не против сделать всю работу сам. Думаю понятно, что на окончательном варианте я поставлю только своё имя.
В течение нескольких мгновений в трубке вибрирует только тишина.
— Хорошо. Я приеду к тебе. Алессандро тоже едет.
— Алессандро, это кто?
— Ребёнок, который кричит.
— Ни за что. Разве у тебя нет проверенной няни?
— Если ты ещё не понял, ребёнок не мой. Сегодня я в роли проверенной няни.
— Значит «нет». Без проблем. Напротив меня мой лучший друг, и он родитель. Я возьму его список экстренных случаев. Давай поговорим через пять минут.
— Забудь об этом. Я не отдам Але незнакомцу в первый раз, когда Беа доверила мне настолько, чтобы оставить малыша со мной! Я могу работать и следить за ним.
— Ну, я не знаю. — Усмехаюсь я.
— Одна вещь, которую ты не можешь сделать, Зорци? Я почти записываю разговор и сохраню его на память.
Неужели я когда-то на самом деле считал её нежной и милой?
— Чёрт возьми, Камилла… хорошо, приходи с новорождённым. Я пришлю тебе адрес.
Внезапно у меня возникает острая потребность в алкоголе. Я заканчиваю звонок и начинаю делать ещё один глоток аперитива. Жаль, чёрт возьми, что бокал пуст. Убираю телефон в нагрудный карман и проверяю, в порядке ли костюм, а затем снова поворачиваюсь к своему лучшему другу.
— Что? — Я хмурюсь, глядя на его искажённое лицо.
— Чувак, — качает головой Ник, — ты не представляешь, в каком ты дерьме.
***
— Я…
На лестничной площадке перед моей квартирой в CityLife, рядом с ультрасовременной коляской тёмно-синего цвета, огромной сумкой через плечо в тон пальто и кричащим малышом, лежащим в переноске, который не замолкает несмотря на то, что она качает его взад-вперёд, Камилла — это портрет мучений, написанный художником на грани самоубийства.
— Я… я не уверена, что это хорошая идея.
Я думал, что уже несколько раз видел её в худшем виде, но сегодняшний превзошёл их все.
Она стоит на пороге, но не решается пройти дальше.
Камилла внимательно изучает меня; я открыл ей дверь босиком и в джинсах. Позади меня безупречная гостиная. Опять я. И, наконец, маленький крикун.
— Чёрт, я совершила ошибку. Отлично, просто укажи своё имя в плане, не бери в голову. Я возвращаюсь.
— Возвращаешься? — хмурюсь я.
— Да. К моей маме.
— К твоей маме, — повторяю я не понимая.
— Посмотри на меня, Эдоардо.
Я повинуюсь. Смотрю на неё.
Каштановые волосы Камиллы в полном беспорядке, она сумбурна, наивна, воинственна в энной степени. Она человек, который сумел противостоять мне с упрямством, которого я не ожидал, и которому, понятия не имею, как, я позволил приехать в мою квартиру с новорождённым на буксире.
Она.
С новорождённым.
И моё одобрение.
— Хорошо, давай сделаем шаг назад. Дай мне несколько ссылок. Скажи, что привело тебя сюда переполненную отчаянием.
— Ну, я… я гостила у Беатриче, решила использовать один из двадцати тысяч накопленных отпусков, чтобы провести с ней некоторое время и помочь. Мы были у неё дома, и её телефон постоянно звонил. Другие мамы из группы оказывали на неё давление… и вот, в очередном фотографическом доказательстве того, насколько идеальны другие дети и супермамы, в то время как она уже несколько месяцев не может принимать душ дольше пяти минут, я приказала ей отключить эти уведомления из WhatsApp, забрала ребёнка, детское питание и сумку для пеленания и дала ей три часа абсолютного покоя. Это первый раз, когда она приняла мою помощь.