Соврати меня

Глава 26. Спасатель

Мир

Скажи мне, кто твой друг, и я скажу, кто ты...

Мой друг – идиот! – мысленно закипаю, вжимая ногти в трухлявые доски причала.

И я ему под стать, – добавляю, с тоской отмечая эффектно бугрящийся мышцами торс Димы, который вовсю гребёт с моей почти девушкой к обширному островку кувшинок.

Дожил. Он дарит ей цветы, а я сижу на берегу, как полный неудачник. Нет, ему, конечно, хрен что обломится, но вопрос кто из нас двоих больший идиот сейчас актуален как никогда.

Ветер развевает и путает медь её волос, треплет ленты на рукавах жёлтого платья и ни слова, зараза, не доносит до берега. Вот чего он так отвратительно лыбится?!

Эй, дружище, ты сейчас как бы расстаёшься, ау! Не переигрывай.

Жаль не видно лица Маши, только плечи – расслабленные. Ну это понятно, ему она доверяет. Ещё бы! Он сначала думает, потом ещё раз думает, и только затем открывает свой рот.

– Спокойно, Мир. Расслабься, выдохни, – устраиваю себе экстренный аутотренинг, болтая босыми ступнями над водой. – Они оба тебе не чужие. Оба! И что, что никто не удосужился придумать слово, обозначающее чувство между любовью и ненавистью? Это ещё не повод рваться в бой, чтобы навсегда вдолбить недодружбу в одну из двух крайностей. Пусть сначала расстанутся по-людски, потом уже можно и права качать. Отбой, Отелло, здесь все свои. Пора баиньки.

Да то ли в любви, кроме второй половинки не бывает "своих", то ли сила воли уже совсем ни к чёрту – всю на Машку угробил, а остыть не выходит. Попробуй, удержи эмоции в узде, когда в штанах который день такой бунт, что выть охота.

Лодка, в последний раз покачнувшись, замирает практически на середине озера. Как будто ближе поганых цветов не росло! Дима продолжает ей что-то втирать, с таким пафосным видом, будто стихи декламирует. То к сердцу руки приложит, то глаза закатит, то по Машкиным волосам пятернёй проведёт. Цирк. И я в нём почётный клоун. Устроил, блин, аттракцион невиданной сознательности! Нужно было сразу Диму на три весёлых слать, Машку на плечо и...

А что "и"? Боится меня Машка, только оттаивать начала. Да я и сам прекрасно понимаю, что скоро наброшусь на неё как пустозвон озабоченный. Вот тогда будет полный провал. Показал, называется, железную волю и принципы.

Вскочив на ноги, иду за сигаретами к полю боя, которое должно было стать нашей с Машей полянкой для романтического обеда. Злой до чёртиков. Погода эта чахоточная с утра, потом колесо, Димка ещё со своей любовью... Да такими темпами, самое позднее к вечеру я начну искрить! Я уже чувствую как внутри всё клокочет и крышу кренит с черепа. А как держаться? Как, если и другу не вломишь и Машу не тронешь?

О, совсем забыл – нам ещё как-то придётся вместе спать. Да, на разных кроватях, но в одной – чтоб её! – комнате. Ух, чувствую, ни черта не знают полярники про самую длинную ночь.

– Ми-и-и-ир!

Озеро хоть и небольшое, но Димкин крик звучит надсадно и скомкано. Бросаю сигареты обратно на покрывало и что есть духу несусь к берегу, за доли секунды прикидывая в какую задницу опять свернул этот отвратительно нескончаемый день. Стоит ли добавлять, что представшая моим глазам картина уверенно лидирует в забеге неудач. У кормы перевёрнутой вверх дном лодки вцепившиеся друг в друга Маша и Дима почти не видны за тучами брызг. Они то взметаются кверху, то оба уходят под воду. И совсем не обязательно быть семи пядей во лбу, чтобы определить кто устроитель случившегося идиотизма.

Исаев – хренов теоретик – сам плавает как рыба, а спасать спасал только солдатиков в ванне. Ну вот на кой он полез к ней спереди? Герой доморощенный. О том, что тонущая Маша, не отдавая отчёт своим действиям, может начать инстинктивно топить и себя, и его балбесу, похоже, было невдомёк.

На бегу стягиваю с себя футболку. Знаю – время дорого, но так я по крайней мере доплыву скорее. Впрочем, мне тоже не удаётся подобраться к Маше сзади. Голова друга в этот момент скрывается под водой, и следующим объектом на который можно опереться, паучонок выбирает меня. Прикинув чем для нас троих чревата эта попытка развернуться ко мне всем корпусом, ныряю под воду и, схватив её за бёдра, резко разворачиваю Машу спиной к себе. Длинные ногти судорожно скользят по мне, до мяса счёсывая кожу. Напугана она, конечно знатно, с виду хрупкая такая, а силы как в здоровом мужике.

– Доплывёшь? – ору вынырнувшему Диме, подхватывая её за подмышки. Тот молча машет рукой в сторону причала. Сам лицом белее мела. Перетрусил "спасатель". – Всё в порядке, – кричу уже Маше, коротко и грозно, чтоб как-то сбить обуявшую её панику. Вроде бы помогает. По крайней мере грести одной рукой становится легче.

Я им эти кувшинки вместо вазы в задницы не прочь засунуть.

К моменту выхода на берег Маша успевает прокашляться и теперь стучит зубами, тесно прижимаясь ко мне в поиске тепла. Убедившись, что Дима благополучно следует за нами, хватаю её на руки и направляюсь к месту неудавшегося пикника.

– Тебе нужно снять мокрые вещи.

Маша бледно улыбается, крепче обнимая меня за шею.

– Я не уверена, что справлюсь... Пальцы не слушаются.

– Подожду за дверью. Понадобится помощь – зови, – хрипло добавляю, опуская взгляд на её влажную грудь. – Не хочу чтобы ты заболела.

Про себя молюсь, чтобы помощь всё-таки не понадобилась, потому что мы оба сейчас на диком адреналине, а с разрушительной тенденцией этого дня за последствия становится страшно.

Очевидно, мои молитвы где-то всё же были услышаны, ибо через пару минут она выходит в футболке и шортах, со свёрнутым под мышкой толстым пледом.

К нашему возвращению Дима, сжавшись дрожащим комом в траве, хлещет виски прямо из горла. Трясётся весь как пёс побитый. Отлипнув от Маши, принимаюсь притаптывать место для костра. На Исаева стараюсь не смотреть – жалко. И просто зверски хочется прибить.

– Помочь?

Вдыхаю носом и медленно, а выдыхаю уже сквозь зубы.

– Помог уже, – цежу, сваливая на кучу охапку дров, прихваченных из поленницы. – Ты хоть понимаешь, что чуть её не угробил?

Развернувшись, заношу кулак для удара, но останавливаюсь в паре сантиметров от синюшного лица. Элементарно становится противно. Пора завязывать с этим идиотизмом.

– Я сам не понял, как всё вышло. Потянулся за цветком, а...

– Заткнись, – отрезаю, принимаясь разводить огонь. Знобит. Вода после дождя толком не прогрелась. – Забирай манатки и чеши домой.

– Я не могу.

Нет, он точно нарывается.

– Тебе пинка прописать для ускорения? – напряжённо кошусь в сторону заворачивающейся в плед Маши. Выглядит получше. По крайней мере взгляд больше не стеклянный, а на скулы возвращается естественный румянец.

– Мир, я серьёзно, – вытягивает он перед собой трясущиеся руки. – Я сейчас даже в замок зажигания вряд ли ключом попаду.

Через немогу разжимаю кулаки. Нельзя пугать Машу. Хватит с неё.

– Спать будешь один, в соседнем домике, – сажусь на траву и провожу ладонями по холодным девичьим икрам. – Иди ко мне, паучонок, сейчас согреемся.

К сумеркам окрестности оглашаются нашим нетрезвым нервным хохотом. Общая взвинченность, подогретая выпитым виски, настоятельно требует выхода, и не будь с нами Димы, я бы Машку... в общем, показал бы чертовке, где раки зимуют. Однако мы не одни. А тыкать палкой в костёр уже давно не вставляет. И на боковую идти неохота, и разговор не сказать чтобы клеился.

– Мир, а помнишь как-то летом мы ели черешню в соседнем саду? Ты ещё с разбега влетел ногой в петлю для зайца и расхреначил себе лоб.

Я неопределённо пожимаю плечами, без интереса вслушиваясь в перечень своих косяков. Мне никак не удаётся избавиться от липкого чувства ревности и злости, хоть и понимаю, как бесчеловечно злиться на друга, бывшую девушку которого сейчас перед ним же обнимаю. Однако совесть во мне даже не колышется, прикрывшись оправданием, что Диму на озеро никто не приглашал.

– О, а сейчас ведь сезон, и луна ярко светит, – захмелевшая Маша запрокидывает голову, слегка двигая бёдрами на моих коленях. Ещё пара таких нехитрых движений и меня уже ничто не спасёт от позора.

– Ну да, – киваю, с трудом собрав в кулак поплывшие мысли. – Только тучи собираются, если закроют луну, мы и дерева не найдём, не то что черешню.

– Ушам своим не верю, – удивлённо ведёт она бровью. – Исправляешься?

Я настолько пьян и очарован её расслабленным состоянием, что даже не сразу улавливаю смысл.

Кто-кто там исправляется – я что ли?

Я?!

Ну нет, дорогая, мы так не договаривались. Дорогой компромисса и до подкаблучника добраться недолго.

По крайней мере в моей нетрезвой башке реакция Маши воспринимается как вызов. А вызов от своей дамы нужно что? Правильно. Вызов нужно принимать.

– А пошли. Вставай Дим. Хоть юность вспомним, раз романтика накрылась. Всё равно этот день хуже уже не станет.