Джул

Глава 9

Было уже почти пять, когда Архитектор засыпал пельмени в кипящую воду.

«Ну вот, — думал он, — Десять минут и готово. А там и Солнышко подъедет!».

Через десять минут, готовые пельмени лежали в тарелке приправленные маслом и укропом, как любит Джул. Архитектор накрыл их еще одной тарелкой и полотенцем, что бы не остывали.

Время подходило к половине шестого, а Джул все не было. Архитектор набрал ее номер. Длинные гудки… Джул не брала трубку.

— Ну может плавает еще — подумал Архитектор.

В шесть он вновь позвонил, но результат был тем же. В душе появился неприятный холодок. Архитектор стал звонить каждые 20 минут. К семи часам он передумал различные варианты и пришел к мысли что единственно разумным объяснением может быть то, что у Джул украли сумку с телефоном, одеждой и деньгами и она ждет последнего автобуса, где водителем их знакомый. Но когда и на последнем автобусе Джул не приехала Архитектор всполошился не на шутку. Он начал лихорадочно обзванивать полицию и скорые, что бы выяснить не поступал ли сегодня кто-нибудь, но ответ был отрицательным. Всю ночь он прометался по пустой квартире и рано утром, на первом автобусе поехал на пляжи искать Джул. Он начал с сорок второго, показывая фото любимой держателям пляжей. Но никто не помнил вчера такой девушки. И вот на тридцать шестом пляже бармен сказал: — Зайди на двадцать пятый, там сегодня что-то случилось утром.

У Архитектора подкосились ноги. Он дошел до указанного пляжа и показал фото. Работник пляжа, тут же усадил его и начал тараторить что да, сегодня нашли тело девушки лет сорока, в пять утра. У Архитектора помутилось в голове. Он с трудом помнил, как приехала полиция, как его опросили, как отвезли в Квестуру, как допрашивали там. Примерно в три в Квестуру с бара сорок третьего пляжа полицейские привезли сумку Джул. Архитектор уже ничего не видел и ничего не слышал. Он только сидел и похолодевшими губами твердил: — Джул, Джул! — держа в руках ее платье. Он с трудом отвечал на вопросы и когда его спросили сможет ли он опознать тело, он просто кивнул головой, даже не поняв вопроса!

Полицейская машина в которой везли Архитектора подъехала к Чимитерро (кладбище) на Визербе. Здесь недалеко когда-то была квартира Джул, и они часто ездили мимо этого сооружения. Архитектор как-то раз спросил:

— Что это, монастырь?

Джул посмеялась и объяснила назначение этого сооружения. И вот он подъезжал сюда, чтобы опознать тело любимой. В душе еще теплилась надежда — А вдруг это не она? Вдруг Джул жива и лежит где-нибудь в пронто соккорсо?

В сопровождении полицейских они вошли в помещение. Там стоял непривычный холод и запах. Выполнив формальности, служитель открыл дверь холодильника и впустив Архитектора открыл простыню…

Звериный вой вырвался из легких Архитектора. На кушетке лежала Джул… С приоткрытыми глазками, плотно сомкнутыми губами на которых виднелась розовая пена.

Архитектор взял в ладони ее холодное личико, в отчаянной попытке согреть ее, вернуть к жизни и наклонился над ней!

— Джул! Джули! Любимая! Ты слышишь? Ты видишь меня? Зачем? За что? Почему так все? ДЖУЛИИИИИииииииии!

Он попытался закрыть ее глазки, но бдительный служитель запретил.

Все еще не веря и как бы ища подтверждения что это не она, Архитектор приоткрыл простыню чуть больше. Руки Джул застыли над телом, как бы приподнимая простыню. Ее тонкие, изящные пальчики были иссиня-черного цвета.

Подошедшие полицейские стояли в готовности в любой момент подхватить его. Но Архитектор твердо стоял на ногах, а в голове крутилась только ода мысль — УМЕРЕТЬ! ПРЯМО ЗДЕСЬ И СЕЙЧАС! УМЕРЕТЬ! ДЖУЛ! ЗАБЕРИ МЕНЯ!

— Синьор! Вы подтверждаете, что это ваша девушка? — спросил полицейский.

Архитектор кивнул головой.

— Тогда прощайтесь, синьор! Нам пора!

Архитектор в последний раз взглянул на любимые черты и служитель закрыл Джул простыней!

Выйдя из холодильника на июльскую жару, Архитектор замерз еще больше.

Остаток дня он провел, решая бюрократические процедуры. И приехав домой вконец измотанный упал в забытьи на диван, где еще вчера он обнимал свою Джул.

Джул и видела и слышала его. Она так же смотрела на то, чем еще недавно гордилась, свое тело, и ей так хотелось крикнуть Архитектору: — Я здесь! Я с тобой! Но он не услышит ее. Папа ей объяснил, как она может проститься с Архитектором и даже на прощание прикоснуться к нему, так что бы и он почувствовал!

— Главное, чтобы он не открывал глаза! Если он поймет и не откроет вы с ним можете так контактировать очень долго, хоть всю ночь!

Джул видела, как изможденный Архитектор упал на их диван и отключился! Она тихо подошла к нему и прилегла на плечо! Как раньше, при жизни! Она почувствовала его дыхание, его тепло.

— Только не открывай глаза, любимый! — шептала Джул, — Только не открывай! Ты прости меня! Прости что я ушла! Я люблю тебя, Родной мой! Я всегда буду тебя любить!

И в этот момент Архитектор открыл глаза направив взор на свою грудь….

Архитектор проваливался в полузабытье! Нервы уже не выдерживали и отключали организм. Он лежал на диване раскинув руки, как вдруг отчетливо почувствовал волосы, тяжесть головы и тепло своей Джул!

— Мерещится, наверное, — пронеслось в голове, но ощущения не уходили, мало того, он начал чувствовать запах! Любимый запах ее волос! В отчаянной попытке увидеть любимую он открыл глаза и посмотрел себе на грудь.

В ту же секунду все ощущения исчезли.

Архитектор поднялся, присел на край дивана и закурив сигарету прислушался к гнетущей тишине. Нет ни шороха, ни звука! От мысли, что теперь никогда уже не услышит голос любимой, он завыл! Слезы брызнули из глаз! Находиться здесь в тишине, было невыносимо! Он встал, оделся и вышел на улицу. Молча ходил по улицам, которые все время напоминали о счастливом времени, проведенном с ней. Ушел в парк и ходил среди деревьев, стараясь отвлечься. Только когда сил не осталось, и он практически в полумертвом состоянии добрел до дома, он упал на диван и отключился.

Следующую неделю он практически был как во сне. Делал все автоматически. Ехал куда нужно, доставал и оформлял документы, встречал маму Джул в аэропорту, и наконец провели отпевание в той самой православной церкви. Прощаясь, он снял с себя крестик и вложил в холодные руки Джул.

— Я буду с тобой всегда, Любимая!

Через три дня, он получил урну с прахом Джул после кремации и проводив маму обратно в Казахстан, уехал в Канны.