Несовершенства

Тринадцать

В конце июня, когда истек тридцатидневный срок подачи претензий, обнаружились более сотни претендентов на обладание бриллиантом массой 137,27 карата, включая Кенни Миллера. Бек такого не ожидала. Она предполагала, что отец подождет, пока закончится запутанный и дорогой процесс по поводу гражданской конфискации, и только после этого заявит о своей доле в наследстве. Однако в своем иске он написал, что Хелен якобы обещала бриллиант ему, когда они с Деборой женились. Судья вряд ли примет в расчет подобное утверждение, но это подрывает позицию Миллеров, привнося в дело обстоятельства, связанные с многолетними семейными дрязгами.

Как и предсказывалось, в дополнение к официальным наследникам на поверхность всплыли несколько мнимых Габсбургов. Один из них провозгласил себя последним императором Австро-Венгрии Карлом, который вовсе не умер в 1922 году и в свои зрелые сто тридцать лет проживает в Итаке, штат Нью-Йорк. Другая заявила, что является внучкой Карла от именитой фаворитки. Часть соискателей причисляли себя к роду Медичи, хотя тот пресекся несколько столетий назад. Некий человек представил доказательства своего происхождения по прямой линии от бургундского герцога Карла Смелого, которому, как говорят, принадлежал алмаз в XV веке. Еще один утверждал, будто нашел этот камень на берегу озера Мичиган. О «Звезде Мичигана» пресса пишет много и с удовольствием; впрочем, с не меньшим наслаждением репортеры смакуют любые связи с австрийской императорской семьей и Медичи, которые только могут измыслить современные охотники за сокровищами.

Бек уверяет брата и сестру, что наличие фальшивых претендентов к лучшему, поскольку это затормозит работу прокуроров. Каждый иск должен быть рассмотрен Министерством юстиции и опровергнут в суде. Правительству понадобится не один год, чтобы просеять все заявления и представить их в суд для опровержения.

— Хочешь сказать, что мы еще много лет не сможем продать бриллиант? — спрашивает Эшли. Судья уже затребовал материалы по делу Райана и назначил слушания на ноябрь. Райан должен вернуть деньги до суда. У Джонсонов нет времени.

— Если выиграем процесс, — предупреждает Бек.

— А если нам нужны деньги прямо сейчас? — Джейк пытается сохранять невозмутимый тон. Он надеялся, что, получив свою долю, сможет оплатить аренду квартиры на следующий месяц. Другого источника разбогатеть у него нет: либо бриллиант, либо сценарий, основанный на истории Хелен, но на этом фронте он снова застрял. В его повествовании зияет гигантская дыра: каким образом бриллиант попал к Хелен, — а без этой ключевой сюжетной линии непонятно, почему она сохранила камень, то есть о чем вообще эта история.

— Пока суд не закончится, на деньги рассчитывать не приходится. Но чем дольше он будет тянуться, тем лучше. У нас пока нет доказательств, что бриллиант по закону принадлежит нам.

Хотя Бек и права в том, что беспочвенные претензии будут замедлять работу Министерства юстиции, они не мешают районному суду рассмотреть заявление Миллеров. По истечении тридцати дней дан ход обращениям четырех заявителей: австрийского правительства, итальянского правительства, дома Габсбургов и семьи Миллеров, исключая Кенни. Бек хочет отпраздновать эту маленькую победу, но Кенни все еще разговаривает с представителями медиа, измышляя бредовые истории из жизни ее семьи.

Районный судья Риччи — дама за сорок в ярких тяжелых бусах поверх мантии. Бек надеется, что молодая, не чуждая модных тенденций женщина выделит младшую представительницу Миллеров в море седоголовых мужчин в темных костюмах. Судья, однако, выказывает к Бек такое же безразличие, как и ко всем остальным заинтересованным сторонам.

— Позвольте внести ясность. — Судья Риччи смотрит по очереди на каждого адвоката, даже на Бек, которая не является адвокатом, но в данную минуту представляет сама себя. — Я не допущу попыток затягивать дело без необходимости. Процесс проходит за счет налогоплательщиков. Вероятно, в ваших интересах тянуть как можно дольше, но это противоречит интересам суда и народа.

Она устанавливает срок девяносто дней для досудебного изучения доказательств и последующий крайний срок для подачи ходатайств о принятии решения в порядке упрощенного производства — месяц, до конца октября. Значит, у Миллеров есть только три месяца, чтобы собрать доказательства, опросить свидетелей, нанять специалистов. А специалисты понадобятся самые разнообразные — по Первой мировой войне, по австрийскому законодательству, особенно по Габсбургскому праву, согласно которому вся собственность короны передавалась государству. По договору о репарациях по итогам Первой мировой войны алмаз «Флорентиец», возможно, должны были передать Италии. Также потребуются геммологи и историки ювелирных украшений, здесь и в Европе. Кроме того, необходим адвокат, которым за тридцать дней Миллеры не обзавелись. Виктор нашел для бриллиантов покупателя, предлагающего пятнадцать тысяч долларов — цена не рыночная, но все же больше, чем опасалась Бек. Однако этого недостаточно, даже чтобы заплатить юристу за месяц.

Бек не может представлять интересы семьи против крутых юридических фирм, нанятых итальянцами и австрийцами. Габсбурги же привлекли к работе международную компанию, специализирующуюся на предметах роскоши. Эти адвокаты принимали участие в деле о бриллиантах Элизабет Тейлор и еще в одном нашумевшем процессе с участием нападающего из знаменитой футбольной команды и кольца с голубым бриллиантом. Как бы Бек Миллер ни любила сложные задачи, предстоит не столько неравный бой, сколько кровавая резня.

Бек делает все возможное, читая переведенные Кристианом страницы и пытаясь найти адвоката, который бы подошел ее семье. Разнообразные юристы продолжают предлагать ей свои услуги, но их часовые гонорары смехотворны, а планы защиты прискорбно жидкие. Они интересуются деньгами и славой, а не Хелен и не Миллерами. Бек в офис также звонят всяческие писатели и прочие авантюристы, называясь секретарю то ее матерью, то подругой, а одна даже отрекомендовалась ее гинекологом. Все они забивают телефонную линию и отрывают от дела лучшего помощника юриста в конторе. Теперь, правда, Бек уже не уверена, что она лучшая. Голова у нее занята совсем не служебными вопросами; даже она сама готова признать, что ее работа больше не соответствует недавним безупречным стандартам, и это еще одна причина подавленности и разочарования в собственных ограниченных возможностях.

И однажды Карен из отдела кадров встречает ее в коридоре и сообщает, что партнеры ожидают ее в комнате для переговоров.

— У меня неприятности? — спрашивает Бек, поспевая за Карен.

— Не знаю, честно. — Карен внезапно останавливается, и Бек чуть не врезается в нее. — Что бы ни случилось, я всегда здесь. — Так она старается утешить Бек, уже уверенную, что ее увольняют.

Конечно же, Том тоже там. Разве мог он уклониться от участия в этом совещании? Разве мог он пропустить зрелище еще одного унижения в жизни Бек Миллер? Голова у него низко опущена, и он не отрывает глаз от лежащего перед ним блокнота, когда партнеры встают и жестом приглашают Бек садиться на пустой стул посередине.

— Бек, — начинает один из хозяев фирмы, — ни для кого не секрет, что вы столкнулись с юридическими неприятностями, которые только усугубляются.

— Я не подсудимая, — защищаясь, отвечает она, но, подумав, меняет подход. — У меня пытаются украсть семейную реликвию.

— Мы читали об этом.

Бек ждет страшных слов.

— Мы предлагаем вам подумать об отпуске до тех пор, пока все не решится.

— Если вы собираетесь меня уволить, я бы предпочла услышать об этом прямо сейчас.

Раздается смех, и Бек теряется. Ведущие партнеры улыбаются.

— Бек, вы лучший помощник юриста за всю историю фирмы. Мы просто волнуемся, что судебный процесс будет отвлекать вас от работы.

— Я не могу позволить себе неоплачиваемый отпуск. Тяжба может растянуться на годы. — Она сама удивляется: годы. Несколько лет бесконечных апелляций, независимо от того, выиграет она в итоге или нет. Этот суд будет длиться вечно.

— Мы об этом подумали и вот что предлагаем.

Предложение настолько абсурдно, что Бек приходится время от времени оборачиваться к Карен за подтверждением, что она все правильно поняла.

— В дополнение к нашему сотрудничеству с вами есть несколько причин, почему мы вам подходим лучше всего, — начинает главный партнер свою речь. — Во-первых, мы одна из ведущих фирм в Филадельфии. А как вы знаете, всегда разумнее иметь дело с местной фирмой, знакомой с федеральной судебной системой Пенсильвании, и с наиболее благосклонными судьями. К тому же у нас не меньше персонала, чем в какой-нибудь нью-йоркской или вашингтонской конторе. Мы не можем предложить помощь безвозмездно, но согласны представлять вас на условиях возмещения затрат только в случае успеха. — Он не объясняет Бек, что расходы перельются через край, прежде чем фирма заберет свою треть. Само собой разумеется, если процесс будет выигран, они продадут алмаз. — Вам, конечно, следует посоветоваться с семьей, но мы хотели бы назначить вас на это дело с полной загрузкой. Остальную вашу работу мы перераспределим, чтобы вы не распыляли свои усилия. Для нашей фирмы это будет дело первостепенной важности.

— Мне не нужно обсуждать это с семьей, — без малейших колебаний говорит Бек. — План превосходный.

— Том говорит, что помогает вам с этим делом? Если вы не возражаете, он будет выступать вашим представителем от фирмы.

Бек смотрит на главного партнера с подозрением. Не намекает ли он на их роман? Потом начальник улыбается, и Бек понимает, что он не знает об их отношениях. Отдел кадров в курсе, но Карен сохранила конфиденциальность.

— Так мы договорились? — спрашивает другой партнер и, не дожидаясь ответа Бек, заключает: — Хорошо. — И встает.

Остальные выстраиваются к выходу следом за ним. Через несколько мгновений переговорная пустеет. За столом остаются только Бек, Карен и Том.

— Как вы? — спрашивает Карен Бек, которая настороженно кивает. Выходя, Карен одаряет Тома взглядом, за который Бек могла бы заплатить — настолько он пропитан отвращением.

— Я не хочу, чтобы ты представлял интересы моей семьи, — говорит Бек, когда они остаются одни.

Том смущен.

— До сего момента я тебе помогал.

— Придется много времени проводить вместе, а мне это не нравится.

— Бек, тогда в квартире… — начинает Том.

Бек прерывает его:

— Это была ошибка. Заключительный акт изгнания друг друга из наших жизней. — Том хочет возразить, но она выставляет вперед руку, показывая, что еще не все сказала. — Я уже все пережила, но ты сделал мне очень больно. Я открылась тебе, как не открывалась еще никому. — И опять она жестом остановила его. — Позволь мне закончить. Я благодарна тебе за помощь, правда. Просто я больше не доверяю тебе. У наших отношений слишком богатая история. Не хочу, чтобы ты узнал еще больше интимных подробностей о моей семье.

Том выглядит обиженным, отчего в Бек вскипает гнев. Ее слова не должны задевать его. Она не успевает сказать ему это, как Том отвечает: