Весенний Маскарад

* * *

Льюис Бенш и Элиза Мариак — коллекционеры древностей. Богатые люди, Бенш имеет даже аристократические корни, а Элиза — дочь богатого промышленника. Дама неудачно вышла замуж, и её муж разорил семью в неуспешных предприятиях, а потом умер, не дожив до семидесяти.

И Льюису, и Элизе более восьмидесяти лет. Они проживают в частных старинных домах-усадьбах, километров за триста от Укосмо. Мы с Ромом выяснили: у одного и у второй некогда пропадали ценные картины известных художников, которые были переданы им как фамильные реликвии. В Базе Данных эта информация просвечивалась: оба пожилых любителя живописи обращались в полицию. Дела оказались нераскрытыми. Потом по истечении нескольких месяцев они вдруг забирали свои заявления, якобы за ненадобностью.

— Объяснение очевидно, — рассказал Ром. — Они обратились к этому ушлому Хордерну! Ведь они же и рекомендовали Хордерна Годдсу, директору музея. Наверняка пришлось выложить баснословные денежки. Я запросил у Фрэнка вводную и легенду, хочу сам съездить к Элизе и поговорить с ней.

— Дельная идея, Ром! Правда, тебе придётся заложить много времени. Такая дальняя поездка, — поразилась я.

— Ничего страшного. Главное, чтобы Фрэнку это помогло. До него сегодня не прозвониться — расследует вовсю дело с этим НИИ. Вроде они там раскрыли серьёзные недостачи редких и секретных препаратов. Директора уже арестовали, и на подозрении одна из лаборанток, которая там работает подозрительно долго — более двадцати лет.

— Ого! То есть они перепродавали эти лекарства на чёрный рынок? Как хорошо, что у ТДВГ появилась наводка!

— Не то слово. Наверняка информаторы постарались и решили подсобить в нашем нелёгком ремесле.

— Ром, я тут ещё кое-что нарыла.

Я сильно устала, от напряжения и нагрузки у меня даже разболелась голова. И не мудрено — мы работали подряд почти шесть часов, без перерыва, чтобы найти Истину! Мы сидели в Комнате Шестёрки, завалились досье, материалами, картами городов и местностей, где проживали мадам Мариак и господин Бенш. Дело того стоило — мы продвинулись, пусть немного. Ром был свято уверен, что в правильном направлении. Каждый из нас искал по своему пути, мы периодически советовались друг с другом.

— Я тебя слушаю, — отозвался агент 004.

— Я проверила по базам данных самого Годдса. Мало ли, чем чёрт не шутит? Вдруг он тоже, как директор того НИИ, продаёт рапиры на чёрный рынок, или что-то в этом роде? Я обнаружила, что у него есть интересный родственник, который работал в музее в одно время. Его зовут Николас Трейпил, он художник-реставратор, приходится Годдсу племянником.

— И что? — спросил Ром.

— Ну, это я на всякий случай тебе говорю, о том, что я нашла. Я пока ещё не знаю, как это всё увязать, но можно сказать, во мне взыграла шпионская интуиция.

Ром задумался. Он всегда с вниманием относился к особому виду чутья, когда сыщики как по наитию хватали улики, которые казались совершенно неважными, и в итоге дело выгорало.

— Мы будем иметь в виду. Запиши это в листе гипотез. С таким результатом мы придём к Фрэнку. Он хотел пообщаться с нами вечером, но скорее всего, вряд ли у него получится выбраться. А завтра наверняка нам удастся всем встретиться. К Элизе я планирую отправиться с утра, поездом-экспрессом.

— Прекрасный план, — энергично закивала я. — Ром, ты большой молодец! Занимается ли кто-то ещё делом рапиры? Слышно ли, как продвигается расследование у Люка и Барта?

— Ничего не слышно, — покачал головой Ром. — Они больше контачат с Фрэнком. И Мэтт ещё не вернулся. Но тот тип, который подбросил кассету, никак больше не даёт знать о себе. Похоже, мы его спугнули: Люк и ещё один наш коллега из ГБРиБ, Брайан Лоуренс, дежурят там круглосуточно. Зал уже прикрыли от посетителей, никого не пускают, висит табличка, что там ремонт и смена экспозиции, а музей работает в обычном режиме. Пресса тоже пока ничего не заподозрила — в этом во многом заслуга наших. Годдс готов нам кланяться в ноги только за то, что его не тревожат назойливые журналисты и ему не приходиться оправдываться перед вышестоящим начальством, что из его музея пропала такая редкость. Он уповает и на нас, что мы поможем найти рапиру, и на этого таинственного Хордерна, про которого мы ничего не знаем. От старушки-служительницы, которая в больнице, тоже нет новостей. Как бы она там не умерла от этих операций. У меня на неё тоже шпионское чутьё, что она что-то может интересное рассказать — ведь она работала в соседнем зале.

Я задумалась. Время явно против нас. Я переживала, что рапиры давно уже и след простыл. Искать её на нашей планете — всё равно что иглу в стоге сена! Да что там — иглу… молекулу!

— Ром, как ты думаешь, рапиру найдут? Реально ли это?

— Я думаю, что найдут, рано или поздно. Ведь всё тайное станет явным, — оптимистично заявил Ром. — У неё кстати, богатая история, я вчера прочитал. Король Александэр слыл эпатажным монархом, он часто инкогнито выбирался в город из дворца, тайком от собственной стражи, и расхаживал по улицам в разных обличьях. Вёл дружбу с простолюдинами и настоящими бродягами, играя перед ними роль некоего обедневшего графа-бастарда. Делал он это больше из озорства, эксперимента ради. Полученные сплетни и слухи от народа использовал в своих политических реформах и идеях.

Он уделял огромное значение фехтованию, и не упускал случая с кем-нибудь подраться или вызвать кого-то на дуэль. Можно смело заявить, что он был одним из искуснейших фехтовальщиков своего времени. Король Александэр приглашал лучших учителей из других стран, чтобы его обучали всем приёмам, и собирал громадную коллекцию дуэльного оружия. Шпаги, рапиры, эстоки, мечи всевозможных форм и размеров, сабли, палаши — он собрал целый арсенал, и многие эти клинки сейчас представлены в ряде музеев.

Однажды король, по своему обыкновению, вышел в город ночью. Историки утверждают, что это была ночь на 21 марта, то есть на День Весеннего Равноденствия. Поразительное совпадение, не так ли?

В одном из тёмных переулков на короля напала шайка грабителей, и король, полагая себя опытным бойцом, решил вступить с ними в схватку в одиночку, при нём была лишь шпага. Грабителей оказалось много, они едва не лишили страну мудрого правителя, и сделай они это — не известно, как бы пошла нить истории. Возможно, Клот, нас бы с тобой на свете не появилось. В самый последний момент, когда короля уже серьёзно ранили, ему на выручку пришёл незнакомец, в тёмных одеждах, он был высок, длинноволос и очень проворен. Он-то в одиночку всех грабителей и порешил. В руках незнакомца была рапира, та самая.

Когда ошеломлённый король пожелал узнать имя своего спасителя, тот назвался маркизом Хэйесом из некоего графства, о существовании которого Александэр ничего не слышал, из чего король заключил, что его спас иностранный подданный. Александэр хотел убедить человека пойти с ним во дворец, представить его к награде и наделить важной государственной должностью за своё спасение. Человек же отказался, и, узнав, что спас самого короля-инкогнито, в порыве чувств подарил ему своё оружие — рапиру. После чего он исчез. И король Александэр никогда его больше не видел, никогда не слышал о нём, хотя пытался узнать и навести справки.

Эту рапиру, спасшую ему жизнь, король передал своему верному ювелиру-оружейнику, Дезмонду Анкелусу, и велел украсить рукоять и навершие, изготовить ножны, из самых лучших драгоценных камней и металлов. Примечательно, что уже тогда сам мэтр Анкелус оценил высокие боевые качества клинка и совершенство баланса. Анкелус выполнил поручение монарха, и вручил Александэру. Король же распорядился, что эту рапиру он передаёт в дар нашему городу, Укосмо, на улицах которого король был этой рапирой спасён.

Рапира была подарена конкретному человеку, господину Вазерсу, бывшему в те времена губернатором, и тот сохранил её для потомства. Он завещал её своему родственнику-графу, и потомки этого родственника-графа в конце двадцатого века передали легендарную рапиру музею Дерва. Да, я забыл упомянуть ещё об одном примечательном факте, относящимся к чудачествам Александэра: король любил давать имена своим клинкам. Он дал имя и этой рапире.

— И какое же? — с замиранием сердца и впечатлившись этой историей, спросила я агента 004.

— Остара, — с улыбкой ответил Ром.

— Остара… — проговорила я. — В честь того дня, когда король чуть не погиб и был спасён. Ром, ты гений и великий мозг! Как только тебе удалось узнать такие подробности?

— Я исследовал несколько источников. Да, на нашей Базе ТДВГ есть несколько редких секретных материалов и книг, которых нет ни у кого, благодаря им я и собрал по крупицам эту легенду! — скромно поделился Ром.

— Карамба! Я просто в шоке!

— Мы сегодня хорошо поработали. Думаю, мы заслужили отдых и несколько часов сна, — улыбнулся агент Террисон.

После того, как я вернулась домой, я позвонила Эллен. Я вспомнила, что совершенно забыла к ней зайти после школы за своей сумкой с домашней одеждой.

— Привет, Эллен! Как твои дела?

— Всё хорошо, — бодро ответила кузина. — Я существенно продвинулась с платьем. Думаю, что успею даже раньше!

— Ты молодец, — поддержала я. — Как твоё самочувствие? Утром ты была какая-то… сама не своя. Я очень спешила в школу, но заметила это!

— А, пустяки! — голос Эллен звучал безмятежно и весело. — Я загрузилась из-за платья. Ну и ещё из-за того, что кроме платья, нужно сделать массу дел. Сегодня вечером ходила в библиотеку, взяла несколько книг по тем предметам, которые пропустила. Вот сейчас буду заниматься.

— Так уже почти ночь на дворе, — поразилась я.

— Именно! Вся ночь впереди.

— Ты разве не хочешь спать?

— Нет, совсем нет, как ни странно. Я на пике энергии, на порыве вдохновения. Какое же это всё-таки чудесное время — весна! У всех депрессии, авитаминозы, а у меня, наоборот, подъём! Наверное, от того, что я родилась весной.

У Эллен уже был день рождения, в первых числах марта день рождения. В этом году она предпочла отметить праздник в тесном семейном кругу. Я и наши общие друзья тепло поздравили её. После своего дня рождения она словно переменилась, стала более весёлой, непосредственной. Это могло быть связано с тем, что Эллен постоянно занималась копанием в себе, читала книги по психологии, находила и выполняла разные упражнения, вроде развития силы воли. Не знаю, от чего, а я стала беспокоиться за кузину. Этот её всегда оживлённый беззаботный голос — не скрывается ли за ним, что Эллен старается подавлять в себе негативные чувства? Вдруг её что-то беспокоит, и это что-то весьма серьёзно, а Эллен об этом никому не говорит? Я тут же вспомнила недавнее беспокойство мамы по поводу того, что Эллен сейчас живёт совсем одна «в чужой квартире».

— Эллен, у тебя всё в порядке? — постаралась как можно более аккуратно и мягко спросить я.

— Абсолютно! — оптимистично заверила Эллен. — Клот, у меня абсолютно всё хорошо! Даже более чем! Чувствую в себе постоянное воодушевление. Хочется много чего начать. Жизнь бьёт ключом! Когда ты в следующий раз пойдёшь на базу, на тренировку? Зови меня с собой, хочу кого-нибудь положить на лопатки и как следует размяться!