Честь Воина [CИ]

* * *

Праздник по случаю окончания обучения очередным потоком Когтей должен был состояться после того, как все желающие завершат прохождение испытания. По одному человеку в день процесс растянулся почти на месяц. Клед оказался где-то в середине списка. В ожидании выпускного можно было только готовиться к Вольнице, никуда не выходя, в том числе в Красный дом.

А Клед не отказался бы побеседовать с Абель про отсутствие чувств, которое начинало его смутно беспокоить. И только подумав о бывшей Весточке, понял, что за год на границе совсем забыл о Нинэ… Правда, вспомнив, так ничего и не ощутил.

Бесчувственность продержалась до тех пор, пока Кледу не дали неожиданное поручение. Точнее, пока он его не выполнил.

Но сначала вызвавший его к себе на другой день Скимитар поинтересовался, как именно парень справился с противоположностями.

— Принял обе, — ответил Клед, и, заметив лёгкое поднятие брови начальника в удивлении, спросил: — Я что-то не так сделал?

— Нет неправильного способа пройти приобщение. Либо ты его проходишь, либо погибаешь. Просто по такому типу задачу решают единицы, и это многообещающий признак. Ты можешь далеко пойти. Почти все Скимитары и Меч Смерти именно из таких.

При этих словах салидорец многозначительно посмотрел на парня, словно пару мешков на грудь положил. Однако Кледу в тот момент было ещё всё равно — он лишь почтительно кивнул, показывая, что принял к сведению.

А после выяснилось, что Оступающихся в Отступающие посвящают обычно именно свежеиспечённые Наречённые, и на Кледа пришло несколько запросов, так что если он согласится оказать девушкам честь, они будут очень рады. Парень не возражал.

Инструктаж показался немного странным. Скимитар сказал, что Дольмен Смерти сам направит Наречённого. Только он не должен сопротивляться, когда покажется, что им движет что-то внешнее — считается, что в проводящего снисходит сам Бог-Разрушитель. Надо просто дать волю внутреннему Зверю и девушек «сломать». Мол, ритуал не будет завершён, пока не высвободится и не обратится в нужное качество вся их сила, так что, щадя подопечную, он лишь продлит агонию. А ещё запрещалось прикасаться к девушке чем-либо, кроме мужского естества, чтобы сосредоточить всё воздействие в нужной точке. Он поймёт, когда дело будет сделано.

Клед запоминал и кивал, опять-таки без всякого оценочного отклика. Раз так надо, значит, значит так и сделаю, — вот и всё, что возникло в голове.

Удостоверившись, что указания усвоены, Скимитар отпустил парня, и тот лишь ближе к вечеру, когда его вызвали на ритуал, понял, что не уточнил, может ли девушка погибнуть при посвящении, как Коготь. Пришлось спросить Лариса. Странный Кинжал, отказавшийся повышать ранг по способностям, лишь усмехнулся:

— Такие случаи известны, но, думаю, с тобой им ничего не грозит. Ты ведь принял обе стихии?

— Да. А как вы узнали? Скимитар сказал?

— Нет, просто догадался. Ты чем-то напоминаешь мне меня. Так вот, хотя это всего лишь теория, я думаю, неудачи случаются тогда, когда Наречённый выбрал одну из стихий, а Оступающаяся может принять только противоположную. И то, там чаще сумасшествие, а уже в результате оного — самоубийство.

Клед ненадолго задержался, осмысливая услышанное, но Ларис подтолкнул его к дверям:

— Не бойся, ты тоже получишь важный опыт.

Парень недоумённо обернулся на наставника: слово «бояться» в тот момент не имело для него большого смысла. Молча кивнул в знак признательности за сведения и второй раз вошёл в башню.

Посвящение Оступающихся проходило на закате. Зал освещался факелами, горевшими каким-то странным синеватым пламенем. Они торчали из пастей выбитых на стенах дьяволов, придавая тем ещё более зловещий вид, чем запомнилось по собственному Наречению. В воздухе витал тяжёлый, сладковатый, полузнакомый аромат — кажется, какое-то растение.

Обнажённая девушка стояла у дольмена, распластавшись по нему грудью и оттопырив зад. Скинув одежду у порога, как полагалось, Клед приблизился и увидел, что Оступающаяся опутана ремнями наподобие тех, что показала ему когда-то Абель в щёлку; только к ним приделаны хлястики — видимо, чтобы проводник мог манипулировать подопечной, не прикасаясь к ней; а две полоски кожи, идущие от талии и бёдер, пристёгивали посвящаемую к Дольмену.

По мере приближения к алтарю с беспомощной девушкой — даже рот её был заткнут кляпом в виде кожаного шара с уздечкой — кровь начала закипать словно бы сама собой. Клед по прежнему не ощущал никакого личного вовлечения, но огонь факелов как будто бы разжёг то пламя, которое поселилось внутри после Наречения. Оно мгновенно вспыхнуло, захватив всё его существо. Дыхание стало тяжёлым, плоть взвилась, но поспешности в движениях не появилось. Наоборот, возникла какая-то грозная уверенность в себе, окрашенная торжеством хищника, который неспешно обходит кругами попавшую в западню жертву, наслаждаясь её пленом.

Раньше подобные ощущения испугали бы Кледа, но сейчас он по-прежнему наблюдал слегка со стороны и помнил, что действует не он, что волю надо дать Зверю, а то и вовсе Богу, так что парень не пытался оценивать свои действия, а просто отдался потоку силы, который его вёл.

Чувства обострились, улавливая дополнительные оттенки запахов и звуков. Он заметил, что девушка мелко дрожит, сама не зная, от страха или от желания… А может, от обоих?

Мира. Её звали Мира. Из тех, в ком ему удавалось пробудить Богиню, как он её понимал. Впрочем, не совсем ему. Он сам был тогда другим, да и сейчас действует не совсем он, точнее, не только он, а нечто больше и мощнее. И даже кажется, что тело стало выше раза в два… А плоть вовсе не думает слабеть в зависимости от неуловимых перепадов настроения.

Зверь Кледа завершил свой медленный круг почёта вокруг жертвы, принюхиваясь к её противоречивым ароматам, прислушиваясь к сумасшедшему биению сердца, смакуя их. Подошёл с нужной стороны и игриво ткнулся во врата, которые сегодня ему предстоит взломать в каком-то пока неведомом смысле. Или уже ведомом? Откуда-то пришло понимание, чего надо добиться, хотя словами вряд ли объяснишь.

Проводник внезапно схватил девушку за волосы и жёстко нанизал на свой… Нет, сейчас это была не его плоть, а жезл какого-то алчного и безжалостного божества. Клед даже не чувствовал физического наслаждения — только Его жажду. Он, этот жуткий Бог желал выпить силу девушки, выпить до конца! Где-то на краю сознания Клед содрогнулся, но слишком поздно. Бог овладел им разве что слегка иначе, чем Оступающейся, распростёртой на Дольмене.

И в следующий час, повинуясь Его импульсам, проводник дразнил, скользил, поддевал, втыкал, бурил, тряс, пинал, натягивал, долбил извивавшуюся жертву, которая приглушённо мычала и кричала, дёргалась и дрожала, а разрядка всё не наступала ни у него, ни у неё. Потому что она сопротивлялась где-то в душе, желая оставить немного себя себе, а надо было отдаться полностью. Клед не мог бы сказать, как понял это. Не он это понял, а тот, кто двигал им сейчас.

В конце концов Зверь или Бог пошли так таранить, что Кледу-наблюдателю казалось — там внутри всё должно порваться, а может, и не только у девушки… Он сам уж, кажется, рычал, ревел и брызгал слюной, потеряв человеческий облик, когда вдруг наконец женщина сдалась. И в тот же миг взорвалась одной жуткой конвульсией, от которой выгнулась, словно в приступе падучей.

Клед ощутил, как вся её сила буквально впиталась в его… нет, в жезл божества, чьим проводником он выступал. Он даже испугался, что обмякшая Оступающаяся лишилась жизни, а не только чувств. Но в следующую секунду вся эта сила хлынула в неё назад, окрасившись в какие-то другие, более мрачные и острые тона. Так что стало ясно на уровне ощущений всё то, что пыталась описать некогда Абель: как и почему зашедшим далеко уже не интересно иначе. А в следующий миг и его настигла, наконец, сокрушительная волна разрядки, от которой парень лишился чувств, завалившись на спину.

Очнулся Клед, уже вполне чувствуя себя собой. Даже обозначились какие-то пока смутные реакции на происшедшее. Но он был слишком опустошён, чтобы пытаться это оценить.

Первым делом он с опаской осмотрел своё естество, опасаясь кровавых ссадин, но там всё было в жиру — видимо, девушку подготовили, когда привязывали. Встав, обнаружил, что поджилки трясутся. Осторожно оделся, подошёл к Мире, заглянул сначала назад: как ни странно, крови не было тоже. И слава богам. Потом обошёл Дольмен, чтобы посмотреть в лицо. Девушка приоткрыла один глаз и слабо улыбнулась, давая понять, что цела. Сделала робкую попытку пошевелить рукой, но та бессильно упала вдоль камня.

Клед отстегнул ремни, привязывавшие Миру к Дольмену, кое-как накинул на неё лежавшую рядом одежду, заметив проступивший на груди ярко-алый цветок папавы, подхватил свежеиспечённую Отступающую на руки и неверным шагом вынес из башни, где их встретила Жани и несколько других девушек, забравших товарку домой.

Его же Ларис проводил в казарму, заставил выпить «солнышко», и как только голова Кледа коснулась подушки, он отключился до следующего полудня.