Миссис Крэддок. Покоритель Африки

— Что вы собираетесь делать?

— До берега далеко, так что правосудие вершить буду я сам.

— Вы же меня не убьете? — ахнул юноша.

— Нет! — презрительно бросил Алек.

Он присел на край походного столика, поближе к Джорджу, и тихо спросил:

— Ты любишь Люси?

Джордж расплакался.

— О господи, вы же знаете, что люблю! — жалобно воскликнул он. — Зачем вы о ней напоминаете? Я все испортил, и теперь мне лучше просто исчезнуть. Но подумайте, какой позор. Люси так на меня рассчитывала…

Джордж закрыл лицо руками и горестно зарыдал. Алек, странным образом тронутый, положил ему руку на плечо.

— Послушай, — сказал он. — Я отправил Дикона с Роджерсом собрать всех лотуко. Если мы переживем завтрашний день, то сможем нанести арабам сокрушительный удар, но для этого нужно захватить брод через реку. Сейчас он в руках арабов, и наш единственный шанс — внезапно напасть этой ночью, пока они не объединились с туземцами. Их гораздо больше, но мы атакуем неожиданно. Если захватим брод, то Роджерс и Дикон смогут привести подмогу. Ричардсон и Томпсон мертвы, у Перкинса лихорадка, а значит, из белых остались Уокер, доктор, Кондамин, Мейсон и мы с тобой. Суахили не предадут, но из дикарей доверять можно только им. Я выступлю к броду. Арабы выйдут из своего укрепления, рассчитывая нас перебить. Я нашел тропу, по которой можно пробраться им в тыл, и в темноте ускользну по ней с остатками белых и суахили. Как раз когда они атакуют, я выйду к броду и обрушусь на них сзади. Понимаешь?

Джордж кивнул, хотя и не понимал, к чему клонит Алек. Слова едва достигали его ушей, словно неслись откуда-то издалека.

— Кто-то из белых должен повести туркана — и подвергнуться величайшей опасности. Я пошел бы сам, но без меня суахили не станут сражаться… Ты не побоишься?

Кровь ударила Джорджу в голову. В ушах зазвенело.

— Я?

— Я мог бы тебе приказать, но поручение слишком опасное. Если откажешься, я соберу остальных — кто-нибудь вызовется добровольцем.

Джордж молчал.

— Не буду скрывать, это почти верная смерть, но другого пути нет. Впрочем, у тебя остается шанс спастись. Когда арабы атакуют, а туркана выяснят, что мы сбежали, придется проявить недюжинную смелость. В этом случае я обещаю: все произошедшее останется между нами.

Джордж вскочил. На его губах снова сверкнула прежняя, искренняя улыбка.

— Конечно, я согласен! Спасибо вам за это от всего сердца.

Алек протянул руку и облегченно вздохнул.

— Рад, что ты согласился. Чем бы дело ни кончилось, в твоей жизни будет хоть один храбрый поступок.

Джордж залился краской, хотел что-то сказать, но постеснялся.

— У меня к вам просьба… — наконец вымолвил он.

Алек молча ждал.

— Вы ведь не расскажете Люси, что я натворил? Пусть думает, что я оправдал ее ожидания.

— Хорошо, — тихо отозвался Алек.

— Пообещайте, что, если меня убьют, то вы сохраните в тайне, почему это случилось.

Алек молча смотрел на юношу. Ему пришло в голову, что при определенных обстоятельствах придется рассказать всю правду. Джордж был взволнован. Он как будто догадался, почему командир сомневается.

— Нет, вы и так сделали для меня куда больше, чем можно было бы требовать. Я прошу сохранить мой позор в тайне ради Люси.

Алек, не шелохнувшись, медленно произнес:

— Даю слово чести, что при любых обстоятельствах я даже намеком не дам Люси усомниться в том, что ты проявил исключительную храбрость, честность и достоинство. Я возьму на себя всю ответственность.

— Я страшно вам благодарен.

Алек впервые шевельнулся. Напряжение достигло крайней точки. Нарочито беззаботно он произнес:

— Довольно разговоров. Будь готов выступить через полчаса. Вот твой револьвер. — Он подмигнул. — Не забывай, одна пуля из него выпущена. Лучше перезарядить.

— Конечно.

Джордж кивнул и вышел. Лицо Алека тут же утратило обретенную было несерьезность. Он понимал, что может навсегда потерять Люси. Любовь означала для Алека все, и вот он поставил ее на карту ради испорченного мальчишки. В будущем его действия могут истолковать по-разному, и при необходимости потребуется рассказать всю правду. Впрочем, даже не упроси Джордж его молчать, Алек и сам ни за что не проговорился бы. Он слишком любил Люси, чтобы причинить ей такую боль. Что бы ни случилось, пусть она думает, что Джордж был храбрецом и умер, исполняя свой долг. Он прекрасно понимал: бесчестье для девушки невыносимее смерти. Алек знал, как страдала Люси от унижения, считая опозоренной лично себя; знал, что все ее надежды связаны с Джорджем. Брат оказался совершенно испорченным, прогнил насквозь — совсем как отец. Сказать ей об этом? Он пойдет на любые жертвы, лишь бы Люси не узнала. Однако если выяснится, что Алек отправил Джорджа на верную смерть, она его возненавидит, а потеряв ее любовь, он потеряет все. Едва подумав об этом, Алек сразу понял: пусть лучше Люси лишится любви, чем достоинства.

Впрочем, он же сказал Джорджу, что тот может спастись, если хватит мужества. Проявит ли юноша смелость — эту единственную добродетель негодяев?