Форсайт

Глава третья

Вначале я надел штаны. А только потом открыл.

И спросил:

— Вы знаете, сколько сейчас на часах?

Один из мужчин поднял руку, демонстративно посмотрел. Сказал:

— Один час тридцать восемь минут пополуночи.

Если честно, то со стучащейся в дверь полицией я бы вёл себя куда вежливее. Полицейские — ребята простые, могут и обидеться.

А тут прям на лицах написано «спецслужба». Какая именно — уточнять нет смысла, их много. Но люди там вежливые и воспитанные — ровно до того момента, как им дают приказ перестать церемониться.

Я знаю, у меня батя был из таких.

— Давайте утром приду, — предложил я. — Куда скажете. А пока постараюсь поспать.

Мужчина покачал головой, вроде бы даже с сочувствием.

— Вас очень просят сейчас проехать с нами. Это недалеко.

— Я арестован?

— Нет, что вы! Но вас очень просят, это важно.

Упирался я больше из принципа. Видеть форсайты не преступление, и оповещать государство о них никто не обязан.

Но откуда они узнали?

Не просто про форсайт, а про то, что я его видел только что?

Мне было интересно.

Ехать и впрямь пришлось недалеко — десять минут до МКАДа, пятнадцать после. В темноте я не разобрал точно, когда мы свернули с Ленинградки, да и скучного вида многоэтажное офисное здание в глубине парка ничем особо не выделялось.

Разве что забор вокруг стоял внушительный и у охранников в будке оказались не пистолеты, а автоматы.

Нельзя сказать, что я напрягся. Но мне как-то расхотелось дерзить и веселиться.

— Хорошо держитесь, — неожиданно сказал сидевший рядом мужчина, пока машина медленно ехала по территории. — Некоторые истерят. Требуют ордера. А вы даже документы не проверили.

— Надо было? — спросил я.

Мужчина засмеялся и достал из внутреннего кармана плаща стопку «корочек». На одной мелькнули буквы «ФСБ», на другой было написано «МВД», на третьей «Госнаркоконтроль», дальше мелькнули «Роспотребнадзор» и что-то ещё, чуть ли ни «Лесоохрана».

— И ордера есть?

Он пожал плечами, но не ответил.

— Через год мир навернётся, — сказал я. — Над головой будут висеть кровавые тучи. Если посмотреть в зеркало, то из него может вылезти чудовище. Какая мне разница, кто вы такие?

— Убедительно, — согласился мужчина. Но продолжать разговор не стал.

Через проходную (снова охрана) мы прошли в здание. Мужчины проводили (употреблять слово «отконвоировали» не хотелось) меня к лифту, и мы поднялись на шестой этаж. Лифт был обычный, скучный, с рифлёным металлом кабины, будто тут хватало хулиганов, царапающих надписи на стенах. Молчаливый мужчина остался у лифта, тот, что поразговорчивее, взглядом указал направление.

По тускло освещённому коридору мы прошли к кабинету с пустой табличкой на двери. За дверью обнаружилась приёмная с милой девушкой-блондинкой моих лет. Она возилась со стоящей перед ней на столе орхидеей, не то подрезая стебель, не то ощипывая с него сухие почки.

— Ой, вы уже приехали, — отставляя цветок, прощебетала она. Вот никогда не думал, что «прощебетала» будет самым подходящим словом! — Артур Давидович велел сразу в кабинет...

— Тогда оставляю, — согласился мой сопровождающий.

— Мне его бояться? — спросила девушка.

Мужчина окинул меня задумчивым взглядом.

— Нет, не надо, Полиночка. Он адекватный, даже с чувством юмора.

— Как хорошо, — расцвела Полина.

Мой спутник вышел, секретарша сложила руки перед собой и с улыбкой уставилась на меня.

— Вы похожи на робота-андроида, — сказал я.

Девушка подумала секунду.

— Это комплимент?

— Ага. В кино они все очень милые и смертоносные.

Полина совсем развеселилась.

— Значит, комплимент! Никита, вы будете чай или кофе?

— Чай, — сказал я. — Для кофе поздновато.

— Зелёный?

— Чёрный.

— Сейчас принесу, — пообещала она. Прошла к двери в кабинет, заглянула, что-то тихо произнесла. Повернулась ко мне. — Проходите, Артур Давидович вас очень-очень ждёт!

Я вошёл. Кабинет был просторный, с высоким потолком, но какой-то неуютный: со старыми лампами дневного света, мебелью вроде как массивной и солидной, но на вид очень стандартной, казённой. Крупные начальники (а к мелким вряд ли кого-то привозят среди ночи сотрудники спецслужбы) всё-таки стараются сделать свою обитель поуютнее. На столе доминировал компьютер с огромным монитором, я такой видел только у художников и гейм-дизайнеров. Стол был девственно чист: ни бумаг, ни пепельниц, ни каких-то мелочей, даже мобильника или зарядки не валялось.

Впрочем, кое-какие личные вещи я заметил — множество акварелей на стенах. В живописи я не сильно разбираюсь, но вряд ли это была великая живопись. Что-то довольно ученическое.

— Балуюсь на досуге, — подтвердил мою мысль хозяин кабинета. — Успокаивает.

Посмотрев на него, я воскликнул:

— Я вас знаю! Вы по телевизору сегодня выступали. Рассказывали, что форсайт — это коллективный психоз!

Человек, которого в передаче называли футурологом, поморщился.

— Верно. А что мне надо было говорить? Что мир скоро накроется...

Он замолчал, и я с готовностью подсказал:

— Медным тазом?

Артур Давидович снова поморщился, погладил короткую бородёнку. Ответил:

— Облачный покров в Мире После и впрямь немного напоминает медный таз. Пускай будет так.

— Ага, — сказал я. — Значит, врём народу?

— А вы бы рассказали, Никита? — с любопытством спросил Артур Давидович. — Чтобы часть населения ушла в запой, часть принялась усердно молиться, часть кинулась в тайгу и горы, скупая по пути тушёнку и патроны?

— Можно подумать, этого не случилось!

— В прогнозируемых пределах, — он пожал плечами. — Опыт пандемии и войны научил. Тех, кто видит форсайты, не обманешь, остальные готовы закрыть глаза. Вы сами-то, Никита, много рассказываете о своих форсайтах? Пугаете народ?

— Нет, — буркнул я.

— Ну? — с напором спросил он.

Я пожал плечами. Неохотно признал:

— Может, вы и правы.

Только после этого Артур Давидович протянул мне руку.

— Будем знакомы. Артур Давидович Григорян.

— Никита Валерьевич Петров, — сказал я. — Да вы сами знаете.

Артур Давидович кивнул.

— Садитесь, Никита. Кофе будете?

— Я чаю попросил, — усаживаясь за стол, сказал я.

— Тоже годно. — Артур Давидович разместился во главе стола. Я вдруг только сейчас заметил, что он одет как-то совсем не по-офисному: мягкая байковая рубашка, штаны на резинке и тапочки!

Он мой взгляд заметил и пояснил:

— Днюю и ночую тут... Никита, расскажите мне свои последние форсайты.

— С чего бы? — спросил я.

Григорян некоторое время молча смотрел на меня. Потом сказал, без всякого осуждения, просто сообщая факт:

— А вы очень самоуверенный молодой человек.

— Мир скоро накроется, — ответил я. — Медным тазом. Форсайты видит пять процентов населения...

— Четыре, — поправил Григорян. — Точнее, три целых и девять десятых.

— Говорили — пять... Ну пусть четыре. Я не хочу видеть форсайты. Там разрушенные города, нет солнца, люди какие-то пришибленные, чудовища попадаются. Нет такого закона, чтобы я все эти ужасы пересказывал! Тем более вы сами официально заявляете, что форсайты — всего лишь массовый психоз.

— Дерзкий, — снова произнёс Григорян.

Почему-то мне показалось, что он сказал это с удовольствием.

— Вы меня что, оштрафуете? В тюрьму посадите? Расстреляете? — я усмехнулся. — За что?

Григорян покачал головой.

— У вас материала мало? — продолжал я. — Да миллионы людей выкладывают в сеть рассказы о своих форсайтах! Устанете анализировать.

— Почему вы так неприязненно настроены? — спросил Григорян спокойно.

— К вам это отношения не имеет, — сообщил я. — Просто не люблю все эти шпионские игры, спецслужбы, тайны.

— Из-за отца? — поинтересовался он.

Вошла Полина. Поставила между нами поднос: конфеты, печенье, чашка и прозрачный чайничек для меня, большая чашка кофе для Григоряна. Тихо вышла.

— Из-за отца, — подтвердил я.

— Принципиальный, — сказал вслух Григорян задумчиво. — Зря от кофе отказываетесь, у меня хороший. Не из капсул, кофемашина мелет зёрна, по-моему, гораздо лучше выходит.

— Я думал, вам в турке принесут, — сказал я. — На песке приготовят.

— Потому что армянин? — Григорян усмехнулся. — Тогда уж в джезве, в Армении не говорят «в турке». И песок... это для туристов.

— Запомню, — кивнул я. — Извините, не хотел обидеть.

— Гибкий, — заметил Григорян.

— Вы на меня характеристику готовите? — оскорбился я.

— Неглупый.

— Или нас сейчас кто-то слушает? — я потянулся за чайником.

Григорян глотнул кофе и удовлетворённо заключил:

— Даже умный.

Очень хотелось чая, но я убрал от чайника руку. Сказал:

— Если я сейчас встану и уйду?

— Вас выпустят, — Григорян развёл руками. — Я попрошу, чтобы довезли до дома, и извинюсь, что побеспокоили впустую.

Мы уставились друг на друга.

— Хитрый, — признал я и налил себе чай.

Григорян кивнул.

— Хорошо. Я вам отвечу на три вопроса, хотите? Но в качестве ответной любезности вы ответите на три моих.

Я подумал. Искушение было... ну, невыносимое искушение. Артур Давидович явно знал до фига и больше. Я глотнул чая. Не знаю, как там кофе, а чай был замечательный, крепкий и ароматный.

— Что такое форсайт на самом деле? Чем он вызван?

— Вопрос не засчитан, у меня нет точного ответа. — Григорян покачал головой. — Но не психоз, разумеется.

— Хорошо. Форсайт — это предвидение будущего?

— Вероятнее всего.

Я вздохнул. Всё-таки хотелось услышать что-то другое.

— Версию с массовыми наведёнными галлюцинациями мы прорабатывали, но отвергли, — добавил Григорян. — Вы должны понимать, по какой причине.

Мне это дополнение не понравилось.

— Известна точная дата, когда произойдет апокалипсис?

— Мы говорим «Событие», — уточнил Григорян. — Осталось от месяца до года. Возможно, потом я объясню, на чём базируются наши выводы.

Это уже было кое-что. У меня холодок прошёл по коже, но я не стал уточнять.

Что бы спросить ещё?

— Как вы поняли, что я вижу форсайты? И что этой ночью он был?

Григорян молча потянулся и развернул ко мне монитор.

Компьютер работал. На весь экран была открыта карта Москвы, обычная яндекс-карта, только с какими-то дополнительными значками. Я даже не удивился, узнав свой район.

— Поведение людей, испытавших форсайт, подчиняется определённым закономерностям. Поисковые запросы, посещаемые сайты, частота просыпаний, покупки... оценивается очень много факторов. Последний год все наши нейросети настроены на поиск людей, переживающих форсайты. Далее — обычная работа. Отслеживается реакция на зеркальные поверхности, взгляды на небо...

— Ясно, — мрачно сказал я. — Большой брат следит за тобой. Даже не сомневался. А почему точки цветные?

— Зелёные точки — это подтверждённые с высокой вероятностью случаи форсайтов, — сказал Григорян. — Жёлтые — вероятные на восемьдесят процентов.

— А красные? — заинтересовался.