Король-Наёмник. Кровь Ларингии

Глава 21. Чёрная ночь

Оказалось, что последний из Корбинов с небольшим отрядом смог покинуть город при помощи лаза, ведущего к заброшенным подземным туннелям под городом. Даже сами его властители не знали, откуда появились эти подземные коридоры. О их наличии знали только самые приближенные к семье графов люди, трое из которых сейчас были мертвы, а последний сверкал ныне лысиной на солнце. Это позволяло Лариону думать о том, что можно провести внутрь пару десятков человек и впустить внутрь остальное воинство. Такой план был не продуман и сильно рискован, ведь просчитать битву мы могли ровно для того момента, пока не достигнем коридоров. Что будет дальше — неизвестно. Вполне может быть, что кто-то из восставших обнаружил эти туннели и занял их в ожидании штурма. К тому же, эта операция должна быть крайне скрытной, а значит, много людей внутрь провести не получится. Максимум, так это впустить четыре десятка человек, где они будут в численном меньшинстве.

Я встал перед выбором. Это был хоть какой-то, но всё-таки план, но этот план мог мне стоить всего войска. Такой размен мне, мягко говоря, не нравился, но город был необходим. В ближайшей перспективе наш провиант иссякнет, да и деньги на содержание всех наёмников тоже не бесконечны. Значит решено — необходимо атаковать.

Подготовка к взятию города шла ещё три дня. Даже если получится запустить своих диверсантов внутрь города, у них вряд ли будут шансы вырезать войска восставших. Нам требуется биться сразу с двух флангов, а потому нужно действовать стремительно и непредсказуемо.

Не смотря на маломощность моих пушек, они должны будут сыграть чуть ли не ключевую роль в этом сражении. Я велел выставить их в малую батарею и сосредоточить огонь на воротах. Да, ядра их не столь большие, как могли бы быть, но при множественном и точном обстреле даже металлические ворота падут пред ними. Всю свою пехоту и вынутых из седла «шпор» пришлось выставить в две небольших баталии. Впереди были выдвинуты именно мои воины, ведь в их дисциплине и сплочённости я не сомневался. Тартосцы же были более привычны к конному бою, а потому пойдут второй волной. Терять собственных бойцов не хотелось, но было крайне важно как можно быстрее прорваться за ворота, чтобы не дать защитникам поставить вторую линию обороны.

Кого же решено было отправить в город через подземные туннели? Помимо бойцов Корбина было отряжено ещё два десятка моих бойцов, под предводительством Зефа и Бернда. Кто-то бы мог предположить, что я решил задуматься над тем, чтобы уничтожить прошлого главу отряда, но нет. Он был и оставался одним из лучших мечников, и в их важной задаче были нужны лучшие бойцы.

Атака была назначена на ночь. Казалось бы, решение очень логичное и естественное, ведь ночью никто не воюет, но такие атаки сейчас страшнее для самих атакующих, чем обороняющихся. Почему так? У нас нет ни разведки, ни приборов ночного видения, ни информации о том, в каком точно количестве и где расположен враг. К тому же в стычках с холодным оружием очень многое зависело от личных навыков бойцов.

Я стоял на насыпанном для пушек валу, смотря на городские стены. С них давно заметили все наши приготовления и ожидали битвы. Наверняка они думали, что атака начнётся на следующее утро, но им предстояло испытать немалое удивление. Луна уже высоко поднялась на небосводе, а мои парни ушли полтора часа—, передвигаясь по большому крюку, чтобы исключить малейшую возможность их обнаружения. Наверняка они уже добрались, а значит — пора действовать.

Пушки были нацелены на ворота ещё днём. Правда, мы ещё ни разу не стреляли, а потому оставалось только надеяться на математические способности Мадира и корректировать огонь по ситуации. В последний раз я окинул взглядом выстроившихся бойцов, готовых прямо сейчас идти в бой.

— Огонь! — крикнул я.

Канониры поднесли зажжённые факелы к затравочным отверстиям своих орудий и через три секунды произошёл одновременный залп сразу трёх орудий. Грохнуло так, что в пяти метрах от крайнего орудия уши заложило напрочь, а землю перед пушками осветило. Всё заволокло дымом, но с моей стороны было видно, как два ядра попали в ворота, а третье врезалось в стену выше, попутно выбив парочку крупных камней. На стенах выстрелы вызвали шок. В свете факелов оттуда было видно, как люди шарахнулись в стороны, а их испуганный крик разнёсся по округе. Вот только ворота этот удар выдержали, лишь сильно сотрясаясь от каждого попадания.

— Левую ниже! — скомандовал я.

Через шесть минут пушки вернули обратно на позиции, направили на ворота, и, по моей команде, произвели новый залп. На этот раз все три ядра попали точно в цель, и я понял, что недооценивал до того силу их удара. Ядра, не смотря на ожесточённое противостояние им окованных ворот, изрядно их погнули. Ещё несколько таких же хороших залпов, и тогда мы точно сможем прорываться внутрь.

Пушки стреляли очень долго, и я уже стал внутренне разгонять себя, готовясь к предстоящей схватке. Ворота после каждого залпа всё больше и больше изгибались, норовя упасть в любое мгновение. Они станут для нас только первым препятствием, ведь такие крепости представляли из себя настоящие лабиринты, в которых можно потерять целую армию.

Канониры готовились к последнему залпу, но я остановил их. Со стен нас точно встретит залп лучников, а мне очень хотелось минимизировать потери. Я указал канонирам на башни у ворот, приказав ударить по ним. Пушкари послушно закивали подняли стволы своих орудий выше, сосредоточившись на одной башне. Один залп, и первая башня сложилась вовнутрь. Второй залп, и левая башня рухнула. На стенах, судя по мелькающим огням факелов, царила паника, и это меня радовало.

Последний раз я взглянул на своих бойцов. Самые бронированные из них сейчас держали в руках тяжёлые штурмовые лестницы, созданные специально для того, чтобы быстрее ворваться внутрь. Бойцы были преисполнены яростью и адреналином.

Не успели пушки ещё ударить в последний раз, как мы побежали вперёд. Я был на острие атаки, сжимая рукоять сабли настолько, что мне казалось, будто металл сжимался под силой. Адреналин безумно долбил в венах, разгоняя ярость до невозможности. Над нашими головами просвистели пушечные ядра, и под их ударом ворота «верхнего города» слетели с петель, со скрежетом падая на землю.

Я перепрыгнул остатки ворот и увидел, как внутри нас ждало всего два десятка испуганных воинов. Рядом с ними лежал мертвец, половина тела которого была вырвана с корнем. Рядом, описывая круги, пролетел метательный топор, воткнувшийся в шлем одного из повстанцев. В их строю образовалась брешь, и я этим воспользовался. Ворвавшись меж двух копий, чуть не нанизавшись на холодную сталь, я подсёк ногу одного из смутьянов. Сабля глубоко врезалась в берцовую кость, и повстанец упал на второе колено, а крик его разрывал барабанные перепонки. Я тут же шагнул за спины остальных защитников, и в этот момент на них налетели мои бойцы. Бунтовщики были смяты практически мгновенно. Закованная в стальные панцири и ощетинившаяся алебардами лавина единым ударом снесла столь жидкую защиту, которая в другие моменты держать оборону могла очень долго. В воздух полетели отрубленные конечности, а мертвецы попадали на утыканную плоскими камнями землю. В нас тут же со стен полетели со стен стрелы и болты, а потому промедление были подобно смерти. Галереи стрелков не имели бойниц и были открыты, и это было как нельзя кстати. Вместо того чтобы долбиться во вторые ворота, которые не так-то и легко пробить, мы закинули на стены штурмовые лестницы, и, аки заправские пожарные, стали взбираться по ним.

Такой манёвр был шокирующим для защитников города. На галереях я оказался самым первым, и мой новый меч явственно желал крови. Стрелки успели схватиться за свои мечи, но это им мало помогло. Они были защищены только бригантинами и шлемами, а потому рубиться было в удовольствие. На узких галереях стрелков была бы сподручнее шпага, но и сабля позволяла продвигаться вперёд, пуская кровь каждому, кто либо не успел сбежать, либо осмеливался сразиться. Не прошло и нескольких минут, как галереи оказались зачищены, и мы устремились по обеим сторонам стен, растекаясь смертельными ручейками, пуская целые реки крови и устраивая праздник погибели.

Я, вытирая об сюрко окровавленную ладонь, посмотрел на главную центральную башню крепости. Она была самым высоким местом в округе, и занявший её отряд имел подавляющую высоту. На вершине башни горело три факела — это был сигнал, который указывал на то, что именно наши бойцы её заняли. Для её защиты хватило бы и десятка человек, но четыре десятка, до отказа нагруженных боеприпасами, станут куда большим геморроем в заднем проходе повстанцев, чем просто десяток разъярённых Корбинов.

Мы методично зачищали стены, убивая любого попавшего под руку. Брать хоть кого-то в плен было не только бессмысленно, но и опасно. Нам негде их держать, и нет уверенности в том, что они в самых неподходящий момент не вытворят что-то опасное, поэтому на небо отбывал каждый. Сказать, что это была мясорубка — не сказать ничего. Рубили, кололи, резали, ломали. Смертей было столько, что любой кровавый бог, смотря на эту битву, радостно потирал руки и плотоядно облизывался.

Стены были зачищены за час. Всё могло бы пройти куда быстрее, если бы не несколько небольших компашек повстанцев, закрепившихся на башнях, которые приходилось тяжело и с великим трудом выдавливать. Людей мы здесь потеряли немало, но даже для штурма их число было значительно меньшим, чем я ожидал.

Да, стены были взяты, и враг не досчитался многих своих воинов, но это было всего лишь частью штурма. Противник укрепился внутри стен в нескольких крепких строениях, каждое из которых могло выдержать упорную и продолжительную осаду. По-хорошему эти дома были маленькими крепостями из камня и бетоноподобного раствора. Однако штурмовать их я и не собирался. У меня было большое желание сохранить город в большей целостности, но каждый живой боец будет куда как важнее для меня. В случае чего, я не собирался держать город до последнего, и потому бойцы мне очень важны. Что же я решил сделать? При помощи тягловой силы моих бойцов и нескольких крепких верёвок, пушки оказались на стенах, направив свои стволы на стены этих самых крепостниц.

Пред тем как заговорят пушки, я решил попытать счастье в дипломатии. Не снимая доспеха, я подошёл к одному из занятых домов, держа в руке белое полотнище. Даже в ночной темноте я был отлично виден, а потому встал перед одним из узких окон-бойниц.

— Вы окружены! Сдавайтесь и я позволю вам жить! — крикнул засевшим в доме повстанцам, — У вас времени до того, как я досчитаю до сотни.

С этими словами я отошёл на несколько десятков шагов, начиная свой отсчёт. Если на первой минуте у меня ещё были хоть какие-то надежды на то, чтобы остановить смертельную схватку, но всего через несколько секунд любая надежда рухнула. Я просто дал отмашку, и обтёсанные каменные ядра устремились в стены осаждённых домов. Они были и вполовину не настолько крепкими как стены крепости, а потому даже один залп превращал здание в жалкие обломки. Порохом я запасся изрядно, и дал ещё и второй залп, превращая повстанцев кровавую взвесь.