Солдат. Мертвый и живой

«Что может случиться? — Иван провел пальцем по стеклу. — Что, мать его? Вряд ли кто-то решится брать меня прямо в отеле. Это почти центр города, даже американцы не дураки. А швейцарцы никого не помилуют, свирепые, помешанные на своей независимости сволочи. А этот слюнтяй вряд ли решится на свою игру — да и семья в заложниках. А семью он любит. Но я готов прозакладывать свою голову против тыквы — что-то обязательно случится. Alte Krähen Sind schwer zu fangen, как говорят немцы. А я стрелянный не раз. Неужели, все-таки американцы?

# Alte Krähen sind schwer zu fangen — Старых ворон трудно поймать. Русский аналог пословицы: стреляного воробья на мякине не проведешь.

Позади щелкнула дверь туалетной комнаты, Ваня резко обернулся и увидел маленький пистолет в руке Фромма — бухгалтер целился ему прямо в лицо.

— Не вздумайте меня останавливать! Я вас не задумываясь убью!

— Где вы взяли оружие? — Ваня сделал маленький шажок к попутчику. — Я догадался... для вас его оставили в туалетной комнате? Вы решили сыграть свою игру?

Возвращаться в Германию без подопечного не имело никакого смысла, проваленную миссию ему бы никто не простил.

— На месте! — тихо взвизгнул Фромм. — Я вас убью! Дайте мне уйти!

— Подумайте о семье, — улыбнулся Иван. — Их сожгут в концлагере. Подумайте, ваших детей превратят в пепел. Вы говорили у вас две девочки двойняшки и мальчик?

— Они меня не любят! — жалобно всхлипнул бухгалтер. — Никто меня не любит. Жена давно открыто водит шашни с соседом-мясником, а эти маленькие твари... им на меня плевать... всем на меня плевать. А я хочу просто быть любимым...

Пистолет в его руке начал выписывать восьмерки, с уголка рта на подбородок потекла слюна, а лицо превратилось в жуткую маску.

— Так давайте разделим деньги, — предложил Иван. — Так уж и быть, мне хватит двадцать процентов. Смотрите, выстрел услышат и потеряете все!

— Их никто не получит! — яростно щелкнул зубами Фромм. — Они ушли на известные только мне счета! Те номера, что я вам дал — скоро станут фикцией! Никто ничего не получит!

— Так поделитесь со мной и никого не придется убивать, — Ваня радушно развел руки. — А я помогу замести следы.

— Никто ничего не получит!!! — взвыл Фромм. — Я готовился давно! О! Я предусмотрел все...

Неожиданно радио громко всхрапнуло и выдало первые аккорды Эдит Пиаф:

— Vises mon Jule, Cette crapule! #

# Vises Мon Jule, Cette crapule! (фр.) — Смотри мой Жюль на эту негодяйку.

Бухгалтер испуганно вздрогнул, пистолет в руке опустился.

Ваня метнулся вперед, аккуратно саданул Фромма в солнечное сплетение, а потом бросил его через бедро и выкрутил кисть с маленьким браунингом.

— Твари, мерзкие твари... — обреченно захрипел бухгалтер, пуская слюни. — Чтобы вы сдохли! Я ничего не скажу...

— Скажешь, — улыбнулся Ваня, запихивая бухгалтеру в рот полотенце. — Ну что, приступим?

Взвесил трофейный браунинг в руке, взял его за ствол и стукнул рукояткой по кости на лодыжке.

Фромм сильно дернулся, испортил воздух и завыл.

— Тьфу, какая мерзость, — Ваня поморщился и ударил еще раз. — Но я могу повторять до бесконечности. Будете говорить?

Фромм быстро закивал и что-то неразборчиво провыл.

— Готовы? — усомнился Иван. — Нет, не верю. Еще разок. Только не обосрись, уродец...

Бухгалтер раскололся очень быстро: как выяснилось, он готовил побег давно и даже был в курсе маршрута, так как сам оплачивал номер в этой гостинице. Пистолет в номер принесла его швейцарская любовница. А деньги, речь шла о трех с половиной миллионах британских фунтов стерлингов, все-таки ушли на правильные счета, номера и коды к которым получил Иван. Но уже через несколько дней, их должны были перевести на другие, заранее созданные Фроммом. А потом дальше и дальше, пока следы окончательно не скрывались.

— Не убивайте меня... — всхлипывал бухгалтер. — Я поделюсь с вами... забирайте половину! Это очень большие деньги!

— Хорошо, — охотно согласился Ваня. — Сейчас переедем в другой отель. А пока расписывайте мне всю схему.

— Правда? — обрадовался Фромм. — Вы не обманываете?

— Я очень честный человек, — Иван сунул бухгалтеру карандаш. — Пишите. Сколько счетов в итоге?

— Вы же не обманете? — Питер Фромм попытался заглянуть Ивану в глаза.

— Ни, за, что, — Ваня слегка пнул носком ботинка по щиколотке бухгалтера. — Не переживайте...

А когда тот закончил и все пояснил, вколол ему снотворное, любезно предоставленное Скорцени и повел к машине. Фромм вел себя смирно, а как только очутился на сиденье сразу захрапел.

Ваня сверился с картой и погнал машину к швейцарско-немецкой границе. А уже на подходе к ней, вытащил Фромма из машины, пустил ему пулю в затылок из его же пистолета и спихнул тело в заснеженный овраг.

Неспешно закурил и поинтересовался у себя вслух:

— Ну и что будешь делать, унтерштурмфюрер Краузе?

Ваню так и подмывало освоить средства Гиммлера и сбежать куда подальше.

«Три с половиной миллиона, — убеждал он сам себя. — По нынешним временам просто гигантские деньги. Зачем тебе вся эта хрень? Скоро самому пустят пулю в затылок. Не немцы, так свои или американцы. Конец войны не за горами...»

Но в ответ только улыбнулся и сел обратно в машину. Настроил французское радио и поехал к границе под хриплый голос Эдит Пиаф...