Потому что (не) люблю

Глава 23

Ближе к середине октября мне позвонил тесть, и я сразу понял: свершилось!

— Марина вышла на связь, — сообщил он и как-то натянуто замолчал. С одной стороны, молчание понятно — для него её появление тоже было долгожданным событием, с той лишь разницей, что он-то до сих пор склонялся к тому, что она действительно сбежала с любовником. Но молчание затягивалось, и в нём сквозила какая-то нетипичная для тестя растерянность. — Она говорит, что родила двойню. Мы с Оксаной немного в шоке, не знаем, что и думать…

И я почувствовал такую лёгкость… Она жива, здорова и снова стала мамой! И она всё вспомнила!

— Она едет к вам? — с трудом пропихнул я ком в горле.

— Нет, сказала, что домой направляется.

Дыхание замерло.

— Домой — это куда?

— Просто домой. Сказала, что оттуда перезвонит, как доедет.

Я выскочил из офиса, как сбесившийся сайгак. Чуть не устроил ДТП на выезде с парковки, а потом ещё на выезде на главную…

Но Маринка так и не пришла. Ни сегодня, ни завтра, ни послезавтра. Я набрал тестя, он сказал, что она почти сутки назад отзвонилась, о том, что приехала в город.

— А до тебя, значит, так и не дошла? — сконфуженно уточнил он.

— Значит, нет, — сухо подтвердил я и дал отбой.

А может, и херня это всё — вот эта свобода выбора и бла-бла-бла? А на самом деле надо просто найти её, связать и посадить в высокую светлицу, а самому засесть у ворот огнедышащим драконом? Попсихует немножко, а потом полюбому самой же и понравится.

Маринка, зараза, ну какого хрена опять происходит, а?!

И словно в ответ, экран телефона вспыхнул входящим вызовом с незнакомого номера.

*** *** ***

Из клиники я уезжала в ночь, на комфортном тонированном микроавтобусе. Было настолько волнительно, что я даже прослезилась во время прощального чаепития с Айболитом у него в кабинете. Наверное, от близкой разлуки. Но скорее — от предвкушения скорой встречи со своей настоящей жизнью.

Показалось немного странным, что перед отъездом пришлось подмахнуть бумаги о неразглашении, но я подписала их не глядя, потому что и сама не горела желанием распространяться, где провела всё это время. В сопровождение мне дали женщину, которая помогала с детьми с самого их рождения.

— Светлана очень пригодится вам в дороге, — многозначительно улыбался Айболит, но истинную причину его добродушного веселья я поняла только когда неожиданно для себя проснулась в автобусе… лишь к вечеру следующего дня!

Казалось, просто села в кресло ещё на территории клиники, и вот тебе на — минус сутки! Но Светлана не стала юлить и честно призналась, что во время прощального чая с Айболитом мне дали снотворного. Больше она ничего не рассказывала, а я осознала наконец всю серьёзность расписки о неразглашении и предусмотрительно воздержалась от расспросов. В конце концов, это всё не важно, всё равно я теперь даже приблизительно не знала, где находится клиника, вернувшая мне меня. Но главное — я ехала домой.

Домой… Домой — это куда?

Заявиться сразу к Даниле — с грузом непрояснённых отношений и ребёнком на каждой руке я так и не рискнула. Это было откровенно страшно. Поэтому я начала со звонка папе — и безумно радуясь возможности услышать его голос, и в глубине души надеясь, что он не удержится и сообщит Даниле.

Конечно, это снова было по-детски, но мне нужно было время, чтобы перейти от теории к практике. Чтобы успокоиться и к моменту встречи быть уже по-настоящему взрослой, осознанной женщиной, готовой к серьёзному разговору без сильно запоздалых слёз раскаяния, и даже, если понадобится, к разводу.

Впрочем, надежды на это если не было ни малейшей. Поэтому я просто готовилась к закономерному. Пришло моё время собирать камни.

*** *** ***

Тот факт, что Маринка не приехала просто домой, а назначила встречу в кафе очень напряг. И это её спокойное «нам надо поговорить»… Разве так говорят с человеком, которого не видели больше года и по которому хоть немного соскучились? Это скорее было похоже на деловую стрелку. Например, по поводу развода.

Словом, царапнуло по живому. За последние полгода я, конечно, много рассказал себе о том, как отпущу её, если на то будет её воля. Как просто начну тогда жизнь с чистого листа — теперь уже точно свободный и уверенный, что всё сделал как надо… Но на деле всё равно оказался не готов. Другого я ожидал от её возвращения, совсем другого!

Ночь, естественно, не спал. Ближе к утру, задолбавшись пялиться в потолок, устроил ревизию шмоткам. Строгая деловая классика или повседневка — что лучше подчеркнёт встречную нейтральность моего отношения к происходящему?

А у самого аж горит всё от волнения. Как идиот, честное слово!

*** *** ***

Чем ближе подходила к месту, тем слабее становились колени. Специально выбрала маленькое, но популярное кафе — когда вокруг снуют люди, невольно развеиваются собственные страхи и увеличиваются шансы тупо не разреветься. А реветь, судя по всему, всё-таки будет отчего: Данила так спокойно отреагировал на мой звонок, что сомнений не осталось — на этом всё.

Но едва сделала шаг внутрь, как оглохла от абсолютной тишины. Не висела в гардеробе верхняя одежда, не играла лёгкая музычка, не галдели, несмотря на время бизнес-ланчей, голоса. Показалось даже, что заведение просто не работает. Но дверь-то открыта…

В замешательстве прокралась к арке входа в зал, воровато вытянула шею заглядывая за угол и вздрогнула, едва не столкнувшись с Данилой.

— А где… все? — глупо выдохнула я, чувствуя, как заливаюсь краской и до головокружения обмираю от его близости, но не смея поднять взгляд выше строгого узла его галстука.

Стоп… Галстук? Так он, может, и бракоразводных юристов сразу притащил?

И, несмотря на боевой настрой и долгие месяцы переосмысления, мне стало вдруг так… обидно. Мог хотя бы сделать вид, что не торопится! В носу резко засвербело.

Дура, ох дура, ну зачем, ты, опять…

— Заведение закрыто на спецобслуживание, — сухо объявил Данила и протянул руки, галантно предлагая помощь: — Позволишь твою куртку?

Натянутая пауза. Я не могу шелохнуться и, кажется, вот-вот грохнусь в обморок. Заторможенно скольжу взглядом по его начищенным туфлям, по идеально отутюженным брючинам, по расстёгнутой нижней пуговице пиджака и, трусливо избегая взгляда глаза в глаза, выше — туда, где у кромки волос заметно читается шрам. Леденею, от этого свидетельства непоправимости нашей истории… и прихожу в себя.

Зачем эти церемонии, встречи и разговорчики? Чтобы было больнее?

— Думаю, не стоит. Я ведь просто хотела сказать, что… — сглотнула ком в горле, — что готова на развод.

Он до вздувшихся желваков стиснул зубы, крылья носа разъярённо дрогнули.

— Конечно. — Взгляд потемнел, становясь холодным и опасным, как штормовое море. — Это твоё право. Тогда нам просто нужно назначить дату встречи с адвокатами.

Я послушно кивнула и шагнула к выходу.

— Марин?.. — неожиданно в спину.

— А? — как-то слишком уж жадно обернулась я.

…А уже в следующее мгновение мы сходим с ума. Бросаемся друг на друга — так дико, словно сожрать — это единственный способ выжить. Стукаемся зубами, боремся языками… Кто тут самый голодный?

Он впечатывает меня спиной в стену, подхватывает под ягодицы, вздёргивая к себе на бёдра. Что-то злобно рычит на отборном матерном, заставляя смотреть ему в глаза.

— Поняла?! Ты поняла меня?!

Я не поняла и даже толком не расслышала, но часто киваю и впиваюсь зубами в его губу, заставляя льнуть ко мне ещё крепче. Суетливо тереблю узел галстука, расслабляя, скидывая… Данила, не опуская на пол, уносит меня в зал. Опрокидывает на первый же попавшийся столик, отстраняется на миг, чтобы скинуть пиджак, стянуть через голову рубашку. Стаскивает с меня кофточку, лифчик, и с остервенением втягивает губами сосок. Я вскрикиваю от сладкой боли. Он хрипло урчит, а руками по бёдрам — разводя колени, закидывая мои ноги себе на плечи. Злыми, дёрганными рывками справляется со своим ремнём и ширинкой, ещё одним, хозяйским, раздирая к чертям мои колготы…

Какая прелюдия? Кому она тут нужна?

Входит в меня рывком, сразу до отказа, шипит, запрокидывая в экстазе голову. Снова толкается. И снова. Загрохотали, обрушиваясь на пол солонки и перечницы. Данила дёргает меня на себя, хватает за плечи, не давая больше скользить по столу, наваливаясь, упираясь лбом мне в грудь и трахая так жёстко, словно пытается не отлюбить, а наказать…

Но мне так мало! Впиваюсь в его плечи ногтями, выкрикиваю его имя, и хочу, чтобы это продолжалось бесконечно долго…

Но чем ярче горит, тем скорее прогорает. Данила ускорился, долгим протяжным рыком предвосхищая бурный финал, и застонал, конвульсивно вцепляясь в мои бёдра, натягивая на себя до отказа. Добирая последние мгновения удовольствия…

Замерли оба, возвращаясь в реальность так же резко, как сорвались с катушек…

*** *** ***

— Пусти…

Я повёл носом по её груди, до отказа втягивая в лёгкие запах любимой женщины. Мой персональный наркотик. И я опять на него сорвался. Теперь снова будет ломать…

Маринка упёрлась ладонями мне в плечи, вынуждая отстраниться, и едва только я выпрямился, соскользнула со стола, торопливо одёргивая юбку и подхватывая с пола кофточку.

— Не суетись, здесь никого кроме нас.

Но она молчала и, отвернувшись от меня, упрямо пыталась сладить с застёжкой лифчика. Перехватил её руки, с раздражением отмечая, как Маринка вздрогнула и задеревенела от моего прикосновения… и застегнул сам.

— Спасибо, — выдохнула она едва слышно и поспешила отойти ещё дальше. От меня.

В неловком, тяжёлом молчании оба оделись. Галстук сунул в карман брюк, пиджак бросил на спинку стула. Ну и что дальше? Просто переходить к, мать её, официальной части?

— Может, чайку??

Маринка нашарила взглядом единственный из сервированных столиков — с чайничком над свечкой и её любимым десертом. С нервным вздохом сцепила руки на груди.

— Дань… Ну зачем это? Мы же оба понимаем, что… Что всё зашло слишком далеко.

Растрёпанная, раскрасневшаяся, зацелованная. Упрямая, но потерянная. Всё та же девчонка с чердака, но какая-то неуловимо другая. Ту надо было спасать, а что делать с этой?

Каяться.

— У меня с той малолеткой ничего не было, Марин. Клянусь. Могу даже видео показать, где она признательные даёт.

— Господи, да причём тут это? — воскликнула она, ткнувшись лицом в ладонь. — Причём тут это…

— А сын… Это случайность. Я виноват, не отрицаю, но я боялся за тебя. За нас. — Вздохнул. Честно сказать, я и сам тот ещё раздолбай с чердака. — Ну и за себя, конечно, тоже. Я просто боялся тебя потерять, Марин. А ребёнок… Ну он уже есть, и он не виноват в том, что родился. Но у них там своя семья, я практически не имею к ней отношения, поэтому…

— Причём здесь это, Дань? — простонала она.

— Тогда что?

— Что? — оторвала ладонь от лица, глядя мне в глаза сквозь пелену слёз. — Ты серьёзно? Да я чуть не убила тебя! И то, что ты сейчас жив — это чудо, которого могло бы и не случиться. — По щеке скользнула первая слеза. — И ты ещё спрашиваешь что?

Я шагнул к ней.

— Это была не ты.

Она сначала рассмеялась, потом вдруг закусила губу, пытаясь унять дрожь в подбородке. Я потянул её на себя, но она не поддалась. Зато слёзы хлынули сплошным потоком.