Никогда не буду твоей

Глава 20

Лола

Никита выходит из кабинета, и я сразу понимаю, что случилось что-то серьезное. Он практически не смотрит в мою сторону, а я вот, наоборот, пытаюсь поймать его взгляд.

— Никита? — подскакиваю к нему.

— Пошли, нам нужно серьезно поговорить.

Тон, каким Бесовский это говорит, заставляет меня внутренне сжаться. Что произошло за этой дверью? Почему я осталась здесь, а его пригласили?

Столько вопросов, и не факт, что мне дадут на каждый из них ответ.

— Идем, заходи, — Бес открывает кабинет свободной аудитории, и я прохожу внутрь. Это тот самый кабинет, куда он меня затащил совсем недавно, пытаясь пригрозить серьезным наказанием.

— Что случ…

— Послушай, Лола, мне нужно кое в чем тебе признаться.

— В чем? — холодок по коже от его тона.

— Я не был до конца честен с тобой, когда затеял эту игру.

Никита не смотрит в мою сторону, когда говорит это.

— Игру?

— Перед Бариновой. Мы с тобой изображали любовь, — кривится от последнего слова. — Нет больше необходимости мучать друг друга.

Мучать друг друга? Его фраза не сразу до меня доходит. Он, что, серьезно воспринимает всё это, как мучение?

А как же вчерашний поцелуй? Как же его попытки помочь мне везде и во всем?..

— Никита… Но вчера…

Сама не знаю, зачем собираюсь говорить о вчерашнем, ведь давала себе слово, что забуду и не буду поднимать эту тему. Не получается забыть, кажется, что сейчас именно тот момент, когда стоит вспомнить обо всем, что было между нами.

Оно было! Было! Губы до сих пор помнят всё, как и… сердце.

Но то, что дальше говорит Никита рушит весь мой мир на корню.

— Поигрались и хватит, Нимфа. К тому же, я обещал тебе кое в чем признаться, поэтому… — Никита наконец-то поворачивается ко мне. — Я вписался во всё это только из-за желания затащить тебя в постель.

— Затащить в постель? — переспрашиваю упавшим голосом.

Что он такое говорит? А главное — зачем?

— Да, малышка, — на лице Бесовского расцветает привычная наглая ухмылка. Та самая, которой он щедро одаривал меня в первый день знакомства. — Взрослый мир не такой розовый и зефирный, каким ты себе рисуешь в голове. Он жестокий, расчетливый. За все рано или поздно приходится платить.

— То есть, ты помогал мне не просто так?

— Конечно, нет, Нимфа. Я надеялся, — подходит ближе и, подняв руку, нежно проводит по моей щеке большим пальцем, — надеялся на твою благосклонность.

Его взгляд так не вяжется с тем, что он говорит. Но слова всегда бьют больнее.

Его прикосновения такие ласковые, а на деле получается, что за ними… ничего нет.

— Я думал, что если помогу тебе решить проблемы, ты быстрее сдашься, — продолжает этот змей-искуситель, в чьих руках я оказалась.

Закрываю глаза, не в силах видеть его.

— Поэтому ты предложил мне пожить у себя? — не узнаю свой голос. Надломленный, с явной горечью в тоне. — Чтобы быстрее получить?

— Да.

— Выходит, всё это время ты играл? И вчера тоже?

— Да.

Мой мир рушится, разбивается на тысячи мелких осколков с каждым сказанным Никитой словом.

— Не обольщайся на свой счет, крошка. Я же уже говорил тебе, что в этом мире, — Никита делает паузу, чуть поглаживая мою щеку, — абсолютно все продаются и покупаются.

Мотаю головой, не желая верить в то, что он говорит. Открываю глаза и вижу перед собой совершенно другого человека. Не того парня, что готов был весь мир перевернуть и бросить к моим ногам, а какого-то… расчетливого мерзавца, негодяя, решившего воспользоваться ситуацией для удовлетворения своих желаний.

Но разве у мерзавца, у негодяя может быть такой взгляд? Полный каких-то невообразимых чувств, словно он… прощается со мной.

— Еще не поздно, — говорит Никита, переводя взгляд на мои губы.

— Что не поздно?

— Не поздно воспользоваться шансом, Нимфа. Да и за оказанные услуги было бы не плохо расплатиться.

Последние слова отрезвляют. Они по силе равны с сильной пощечиной. Я словно выхожу из блаженного сна, где, как Никита сказал, всё было сладко и зефирно. Может быть, я занималась самообманом всё это время, не замечая главного — вранья. А сейчас Бесовский устроил мне самый настоящий каминг-аут со всеми вытекающими из этого последствиями.

Шарахаюсь от него в сторону, как от прокаженного. Господи, я ведь так боялась именно этого момента, сколько раз я пыталась держать его подальше от себя, но он все равно смог меня обхитрить! Смог втереться в доверие, а теперь, ожидаемо, требует, чтобы я расплатилась за всё. Разве такие, как Бесовский, как Баринова и еще куча других мажоров, делают что-то просто так?

— Что скажешь, Ло-ла? — снова растягивает мое имя, как что-то неприличное. Так и есть, я для него пустое место, грязь, которой можно разве что воспользоваться один раз и бросить.

— Знаешь, что я скажу, Бесовский, — чувствую, как меня одолевает злость. — Я никогда не буду твоей. Никогда. Запомни это.

Мне хочется еще много всего сказать, швырнуть, бросить ему в лицо, но я сдерживаюсь — один бог знает, чего мне это стоило — и, сказав эти слова, ухожу прочь.

Слезы застилают глаза, сердце ходит ходуном. Это была самая большая ложь в моей жизни. Та, фраза, которую я сказала Никите напоследок.

Никогда не буду твоей. Ложь. Какая же это глупая ложь. Я уже отдала ему свое сердце. Навсегда. * * *

Бес (Никита)

Прости, Нимфа, но я не могу поступить иначе.

Стою и смотрю, как она уходит. Не хлопает дверью, как Баринова, не кричит, не топает ногами, собираясь биться в истеричном припадке… просто уходит.

А я просто стою. Как приклеенный к старому паркету аудитории, не могу пошевелиться.

Мне бы бежать за ней, наговорить всяких глупостей, успокоить и крепко обнять, но я, естественно, этого не делаю. Мы — не пара, а то, что я чувствую по отношению к ней, не могу даже сформулировать по-нормальному.

Струсил? Раз самому себе не могу признаться?

Я впервые так жестко влип. Зациклился на другом человеке. На девчонке, с которой едва ли заговорил бы, встреться здесь, в универе.

Сначала был чисто мужской интерес, ну вы понимаете, о чем я. Гормоны, все прелести жизни молодых парней вроде меня или Коляна, а потом… Занесло так занесло.

Никогда не верил ни в судьбу, ни в какие-то «случайные неслучайные» встречи, а сейчас… Черт, я не знаю, что и думать. Может реал судьба, как бы банально не звучало?

Но если судьба, то какого лешего, Лола убегает от меня в слезах, а я веду себя, как последний чудак на букву «м»?

На каждую судьбоносную встречу найдется роковое стечение обстоятельств?

Почему я от неё отказываюсь? А потому, что не хочу, чтобы из-за меня пострадала. Нужно было думать изначально, но я был слишком эгоистичен и самовлюблён, чтобы думать о ком-то, кроме себя. Подумаешь, подставил девчонку перед бывшей, выставив её своей новой девушкой. Лера очень точно уловила какие-то невидимые вайбы моего интереса к Лоле, иначе, с чего так выбесилась?

Все зашло слишком далеко. Баринова не то, что берегов не видит, она не понимает, что нельзя вот так просто играть с человеческими жизнями. Обычная, избалованная… дрянь.

Вовремя подвернулся Зелепухин, который буквально привёл нас в руки Лере. Точнее, к декану, которого, мы-то понимаем, кто на самом деле надоумил Павла Петровича прибегнуть к таким методам сегодня. Поставил меня перед выбором, надеясь, что выслужиться перед дочерью своего главного спонсора, но не учёл одного. Я тоже могу сыграть на подобных вещах.

Правда, в любом случае мне придется отказаться от Нимфы. Я бы хотел быть с ней, узнать её всю без остатка, хотел бы еще раз вернуться в её маленькую квартирку, но только для того, чтобы окончательно увезти её оттуда, потому что такой цветок, как Лола, не должен жить без света.

Впервые в жизни не хочу затащить девку в постель, а хочу просто… поговорить. Просто обнять. Просто поцеловать.

Слишком много «просто» в такой непростой ситуации.

Вспоминаю взгляд Лолы, и мурашки по коже. Это снова был тот самый взгляд, которым она меня нещадно награждала в клубе. Ах, Нимфа, если бы ты знала, чего мне стоило пойти на такой шаг. Кажется, как будто сам добровольно отказался от куска рая на бренной земле.

Устало потираю веки и стою, прикрыв глаза пару секунд. Баринова с козырей зашла — сначала мама Лолы, сейчас — её учеба в универе. Я даже не сомневаюсь в том, что это она подсуетилась с видео. Слишком знакомый почерк.

Лола в машине рассказала вкратце причину, по которой её мать попала в больницу, и всё встало на свои места.

Я, кажется, догадываюсь, с помощью кого Баринова всё это провернула. Пучеглазая кузина Нимфы. С ней мне тоже предстоит разобраться, чтобы больше не смела появляться рядом с Лолой.

А пока…

Достаю телефон и набираю друга.

— Колян?

— Бес, дарова.

— Да, привет. Слушай, есть одно дело.

— Весь во внимании, ты же знаешь.

— Я серьезно. Дело касается… Лолы.

— Как чувствовал, — лыбится в трубку Колян. — Завалил пташку?

— Уймись, Соколовский, — морщусь, понимая, что наши прошлые шутки относительно Лолы нахожу неуместными и похабными. — Мне нужна твоя помощь. Прямо сейчас.

— Что такое? — оживляется друг, улавливая смену моего настроения.

— Ты можешь сейчас позвонить Лоле и вызвать на работу пораньше?

— Ну да, в принципе, могу.

— Отлично. Тогда сделаешь это.

— Бес, только я не догоняю твою мысль.

— Потом объясню. Сделай это, и еще, сможешь снять квартиру и помочь Лоле туда переехать?

— Сделаю, но я в конец запутался, бро.

— Коль, я тебе потом всё объясню, просто сделай, что я прошу. И Лола ни о чем не должна знать. Выстави всё так, словно хочешь оказать ей дружескую помощь.

— Да это я запросто, — Коля хоть и согласен, но в тоне сквозит искреннее удивление.

Ну да, должно быть, мои просьбы со стороны выглядят немного дикими, но без этого нельзя — Лола напрямую ни за что не примет мою помощь. Да и это будет идти вразрез с тем, что я ей наговорил совсем недавно.

— Только мое имя вообще нигде не должно светиться, хорошо?

— Да, базару нет, Бес. Но твои схемы меня напрягают.

— Не напрягайся, Сокол, изи. Кстати, когда ты в последний раз виделся с этой Ликой из клуба?

— Поясни, с какой именно? — Соколовский даже позволяет себе зевнуть. Чертов позер. — Ты же знаешь, что у меня этих Лик… Ну ты понял.

— Я про кузину Лолы.

— Клянусь, понятия не имею, какая из них может быть её кузиной.

— Ладно, с тобой всё понятно, — отмахиваюсь, понимая, что надо переговорить с ним с глазу на глаз. Возможно, друг реал не помнит ту пучеглазую, что вилась вокруг него, как плющ. — Но мы еще к этому разговору вернемся.

— В любое время. Только ты мне сначала пояснишь, зачем так печёшься о крошке Лоле? Неужели всё настолько серьезно?

— Не сейчас, Колян. До связи.

Отключаюсь, зная, что друг не подведёт. Он хоть и редкостный болтун и кутила, еще ни разу за всё время нашей дружбы не подвёл. Да были непонятки по мелочи, но они быстро забывались. К слову, мы с Соколовским в какие только передряги не попадали, поэтому можно с уверенностью сказать, что наша дружба испытана временем.