Инструктор-попаданка в мужской военной академии

Глава 24

- Не говорите глупостей, Урсула, - отчитал меня Питер, помогая удобнее устроиться на диване, - если мое присутствие при осмотре лекарем вас смущает, то я приведу его и выйду в коридор.

Выглядеть ректор стал еще более хмуро, если это вообще возможно – большой и высокий недовольный мужчина с обильной щетиной – зрелище не для слабонервных. Только не очень понятно, действительно ли его так беспокоило мое состояние или это просто досада от испорченного времяпровождения наедине с самим собой и парочкой откупоренных бутылок престижного алкоголя.

- Не уходи, - состроив скорбное выражение лица, схватила мужчину за руку, мы несколько долгих секунд смотрели друг другу в глаза, наперегонки пробираясь к душе, чтобы отщипнуть кусочек.

У Питера были красивые зеленые глаза необычного оттенка, я даже поймала себя на мысли, что могу несколько часов в них глядеть.

Неужели превращаюсь в инфантильную девушку?!

И он сдался.

- Ладно, - вдруг согласился ректор, присаживаясь рядом на краешек дивана, он сегодня был на удивление сговорчивым, - но ответьте, с вами часто такое происходит? Это болезнь?

Под взором внимательных глаз, в которых ясно читалась тревога, стало стыдно и неудобно за свое нелепое представление. Но с другой стороны, я уже устала от игры в кошки-мышки. Нужны были действенные методы. Чтобы наповал.

- Ближе, - выдохнула я слабым голоском.

Хозяин кабинета без задней мысли придвинулся и застыл, рассматривая мое лицо, как загадочное полотно неизвестного художника. Я тоже не шевелилась. Изучала. Питер не был юным, его лицо изувечивал тонкий, но длинный уродливый шрам, на лице появились явные морщинки, и наклевывающаяся борода не молодила статное лицо, а в глазах еще с самой первой нашей встречи читалась тоска, которую ничем не перекрыть. Теперь я это понимала.

При всем этом – красивый мужчина. Если бы не характер…

Взгляд Питера метнулся к моим губам и нервно вернулся обратно, к глазам. И я примерно представляла, о чем он думает, потому что сама этого желала уже не день и не два. Слишком долго он от меня бегает. Я знаю, что хочет, но боится пораниться, как было с ним всегда.

- У тебя… ресничка выпала, - выдохнула томно и невесомо прикоснулась пальцами к шероховатой щеке, - можешь желание загадать.

Питер сцепил зубы, тонкие губы превратились в линию, и я уже подумала, что отодвинется, отругает, снова покажет вредный характер, попросив убраться с его кабинета. Но нет. Остался в том же положении. Только смотрел теперь угрюмо. Я едва сдержала смешок – так бы он точно обиделся.

- Загадал, - тихо выдал блеклым голосом, не моргая.

И этот его шепот кольнул в самое сердечко. Именно после этого я почувствовала тонкую ниточку, связывающую нас, а обстановка стала более интимной, можно было ощутить, как между нашими телами пробегают маленькие разряды тока. Он пошел навстречу, а такое между нами случалось крайне редко.

- Расскажешь?

- Не сбудется тогда.

- А ты давай так, чтобы сбылось.

Ректор не ответил, просто буравил меня нечитаемым взглядом, под которым хотелось скрутиться в комочек, а потом в один миг преодолел расстояние между нашими лицами и прижался к губам. Меня словно током шарахнуло – это было последнее, на что я могла надеяться в отношении этого скупого на эмоции мужчины.

Губы были твердыми и неподатливыми, как и он сам. И двигались осторожно и неторопливо, не спеша полностью подчинять или заходить на чужие территории. Может он и мог бы делать огромные ставки в казино, но по полю чувств ходил, как по минному.

Спустя минуту ректор отстранился.

- Извините, Урсула, - проронил тускло, посматривая на меня немного пришибленно, словно сам от себя такого не ожидал.

- Питер, сейчас точно получишь! Я уже не выдерживаю! – проговорила рычащим голосом, схватила его рукой за затылок и притянула к себе, откидываясь на диван.

Благо, Питер сразу понял, что отпираться бессмысленно – я уже готова была разносить академию. Мы целовались, как безумные, кусали и терзали губы друг друга и дышали, как спортсмены на последнем кругу забега. Щетина кололась, а руки ректора как два бесчувственных шланга опустились на плечи, но начало было положено!

Мысли совершенно потерялись. Мать моя женщина, мы с Питером целуемся! Я сделала это, победа!

Иногда до этого мне казалось, что ректор рос в каком-нибудь монастыре для мальчиков где запрещалось все, кроме недовольного лица и расстройств по любому поводу. Но нет! У него местами получалось целоваться даже лучше, чем у меня.

- Вы ничем не болеете, да? – спросил между поцелуями хриплым голосом.

- Так! Не отвлекайся!

И он снова склонился к моим губам. Сегодня послушный.

По мере того, как границы стеснения между нами стирались, руки Питера сползли с плеч к талии и застыли там, как два камня. Но для меня и это было невероятным событием. Удивительно, но такая его скромность еще больше распаляла в груди пожар. И когда я стала гладить мужское тело – ректор начал повторять движения, как завороженный, напирая все больше и углубляя поцелуй.

А я млела от того, что наконец-то этот момент наступил. Уже думала, что не дождусь. Вероятнее было дождаться тридцатое февраля, чем инициативность этого мужчины.

Слова были не нужны. Они не смогли бы выразить и доли того, что я переживала.

Я чувствовала возбуждение Питера, но знала, что он остановится, как только попрошу. Глупый, слишком гордый мужчина. Тут не замедляться нужно, а идти напролом, я же даже не сопротивляюсь!

- Вы же понимаете Урсула, что если продолжим… то больше я тебя не отпущу? – спросил строго, как у ученицы, заглядывая в лицо сурово сощуренными глазами, зелеными, как летняя листва.

- Да скорее бы уже!

- Ну тогда держись, - усмехнулся и, кажется, даже немного светлее в комнате стало, - у меня к тебе много вопросов.

- А может потом? – выдохнула я, вздрогнув, когда его губы прижались к шее возле уха.

- Нет, сейчас, - шептал, спускаясь к ключицам, - ну… или лучше потом.

«Потом» откладывалось до самого утра, даже в кабинет стучать уже начали. Видимо, обнаружив, что в комнате храплю не я. Но ректор предусмотрительно закрыл дверь и велел настырным гостям проваливать.

А ближе к рассвету на моем запястье защелкнулся еще один брачный браслет. Мы с Питером мало говорили, а больше смотрели друг на друга и глупо улыбались, как школьники, встретившие вместе восход солнца на выпускном.

А потом мой взгляд упал на одну из бумажек, брошенных на пол.

- Это что? – спросила, поднимая с ковра листик дрожащими пальцами.

- От императора. Видишь, тут печать с его гербом. Сегодня до полудня прибудет, чтобы разобраться, как обстоят дела в академии.

Я застыла, вытаращившись на Питера.

В голове проносилось множество мыслей, но лишь некоторые из них были цензурными.

Последняя наша встреча с императором закончилась, мягко говоря, не очень. Для него точно. Потому что я добилась своего и благополучно сбежала, понадеявшись, что тот договор, который сама же и подписала, причем кровью, чудесным образом исчезнет.

- За-зачем? – спросила дрожащим голосом, - не пускай его!

- Урсула, я не могу не пустить императора. Он хочет проконтролировать все лично. Не бойся, они с рином Бастианом хорошие друзья.

У меня глаз задергался еще больше от такого известия. То-то я думала, что чем-то они похожи.

- Что-то у меня нехорошее предчувствие...

- Вот, - Питер положил на стол передо мной увесистую книгу в кожаном переплете и потертым золотым тиснением на обложке, даже название было не разобрать, - эта книга в день исчезновения рина Фернандо осталось на его столе, открытая на четыреста тридцать восьмой странице. Я все в ней перешерстил, но так и не нашел ничего полезного, что могло бы указывать на направление, в котором исчез старик.

Я взяла книгу и повертела в руках, с сомнением разглядывая плотный кирпичик темного цвета.

- Может, он уехал к дальним родственникам на другой конец света?

- Никто из его родных не знает, где он. Но все утверждают, что в последние месяцы Фернандо вел себя странно и сильно отдалился. Он был уже немолодым. Предполагают, что старческая болезнь развилась и он потерялся где-то на улицах города, не найдя дорогу к академии, в которой жил.

В дверь громко постучали, в коридоре что-то скрипнуло, и створка отворилась несмотря на то, что замок был защелкнут. Ох уж эта треклятая магия!

В проеме появился Бастиан и я чуть не выронила книгу из рук. Еще не было даже семи часов, а дознаватель уже зол, как черт!

- Урсула, - почти ласково протянул он, но я не обманывалась на этот счет.

- Это все он! – я указала рукой на Питера, - ректор выкрал меня, соблазнил и женил на себе! – протараторила, выпучив глаза.

Мужчина за массивным столом закашлялся. Видимо, с возрастом здоровье проседает.

- Твои необдуманные действия привлекают слишком много внимания, Урсула, - проговорил Бастиан с тяжелым вздохом, только сейчас заметила, что под глазами у него блекло-фиолетовые круги от недосыпа, - но хорошо, что этой ночью ты была в безопасности.

- Что-то произошло? – с тревогой спросила, убедившись по усталому лицу, что мужчина эти сутки глаз не сомкнул.

- Я ездил в столицу, - ответил, словно прочитал мои мысли, - Патриция и Лютин де Левьер исчезли без следа. Нужно было осмотреть их семейный особняк.

- Как исчезли? – выдохнула я ошарашенно, - эта ведьма мне еще не ответила!

- Ты называешь мать ведьмой? – озадаченно спросил Питер.

Мы с Бастианом переглянулись и во взгляде дознавателя прямо-таки читалось: «Ты ему не сказала?!»

И он был прав. Питер тоже имел право знать кто я такая на самом деле, раз уж вошел в наш почти теплый семейный круг сбежавших из дурки. Только жаль было, что теперь я точно никогда не смогу вернуться к преподаванию, уж ректор не допустит такой халатности. Стоит признать, в военном искусстве я полный ноль.

- Патриция не моя мать. И я не Урсула, - проговорила быстро, пока не передумала.

Питер застыл, его глаза немного округлились, но в целом мужчина никак не выказал настоящих чувств, если не считать треснувшее в руках перо.

- Я подозревал в тебе подвох. Об Урсуле де Левьер ходили слухи как о кроткой, тихой женщине, что с тобой вообще никак не вяжется с самого первого дня. Но чтобы настолько!

Я почти оскорбилась.

- А что не так? Я могу быть милой и послушной… когда все со мной согласны.

Бастиан и Питер как-то слишком понимающе переглянулись. Кажется, дознаватель показал ректору пас рукой, подморгнул и Питер, состроив максимально серьезное выражение лица, кивнул, поправляя ворот рубашки.

- Ты права. Я не прав.

Я не поняла, это что сейчас было?! Глядишь, еще пить без меня начнут.

- Если говорить об особняке, - Бастиан перевел тему, - то мне удалось выяснить любопытный момент. Опросил слуг и узнал, что в течение последнего года Патриция частенько пропадала из дому по ночам. Иногда женщину в похожих нарядах видели в разных гостиницах столицы и Кивии в сопровождении немолодого смуглого мужчины с проседью в волосах и военной выправкой.

Я нахмурилась. Как-то все это было странно и чересчур запутанно.