Рыжие бывшими не бывают

Глава 14

Ксения

Я вырулила из подземного паркинга и рванула вверх, в центр. А куда ехать-то? Нужно обзвонить больницы… От страха мозги совершенно не хотели собираться в кучу. Хорошо, что босс у меня не такой порывистый.

— Ксения, в первую университетскую езжай. На Большой Пироговской.

— Спасибо.

Он тоже ехал. Они с Костей не просто работали вместе, лучшие друзья. Вадим Александрович был обеспокоен, значит… Нет, с ним все будет нормально! Это же Потрясов! Он просто не может умере… Даже думать об этом больно. Но, что бы ни случилось, я рядом. Он мне так нужен. Любой. Главное, чтобы был.

— К вам доставляли Потрясова Константина Юрьевича? — бросилась к стойке регистрации приемного отделения.

— Минуточку, — женщина опустила глаза в монитор. — Тридцать шесть лет? С травмой головы?

— Да…

С травмой головы… Господи, пусть это будет не то, что подумала.

— Он в терапии на третьем этаже, но туда нельзя.

Я снова бежала. Я чертов Форест Гамп! Взлетела наверх, но что дальше? Где его искать? В какой палате? С учетом того, что мне вообще здесь нельзя находиться… Я сделала лучшее из возможного — принялась открывать каждую дверь.

— Костя? — заглянула в первую. — Потрясов? — позвала тихонько. В пятиместной застыла, разглядывая лица: кто-то читал, кто-то спал, а кто-то лежал тихо и только монотонное тиканье приборов сообщало, что пациент жив. — Костя! — удача наконец улыбнулась мне. Он был подозрительно тих. На Потрясова совсем не похоже. Он просто обязан открыть глаза, хитро улыбнуться и начать подтрунивать надо мной.

В палате больше никого, поэтому я взяла стул, присела и коснулась ладони. Теплая.

— Ну как ты мог! — всхлипнула я. — Какого черта ты туда полез! — я не знала куда, но туда ему точно не нужно было забираться!

Взяла его руку, ладонь раскрыла и прижалась щекой, затем поцеловала.

— Костя, я люблю тебя. Люблю… — посмотрела в закрытые глаза. Ресницы дрожали. Что же ты там видишь… — Если очнешься, кем хочешь для тебя стану. Только проснись…

— Так, — раздалось строгое, — что вы здесь делаете?

— Доктор, — прошептала едва слышно, — он придет в себя?

Врач, сузив глаза, смотрел на меня скептически. Как на умалишенную.

— У него, конечно, есть легкое сотрясение, ушиб и растяжение связок, но от этого не умирают.

— То есть он не в коме?

Доктор отрицательно покачал головой. Я перевела убийственный взгляд на Потрясова. Ну все, хана тебе!

Костя приоткрыл один глаз, затем второй и улыбнулся широкой плутовской улыбкой.

— Привет, Русалочка.

— Мерзавец! — я не сдержалась, больно ущипнула его за плечо.

— Ау! Ну я ж реально пиз… — прикрыл рот ладонью, исправляясь: — Упал со второго этажа. Меня жалеть нужно.

— Да я тебя!..

— Можно?

Я обернулась: в дверях с наброшенным на плечи белым халатом стоял Вадим Александрович.

— Живой?

— Только ее молитвами, — Костя взял мою руку, к губам поднес и пощекотал пальчики. Сволочь с дурацкий шутками, но невозможно злиться на него долго. Такое облегчение накатило, что даже ругать за притворство не буду. Правда, я в любви ему призналась, и он слышал…

— Тогда слушай внимательно: я отстраняю тебя от работы до полного выздоровления, а когда выйдешь лично приму экзамен по технике безопасности. Понял?

Костя кивнул, чинно и благородно. Мы все переволновались. Босс тоже. Сильно.

— Можно вас?

Вадим Александрович ушел с доктором, а Потрясов меня на себя уложил.

— С ума сошел? — возмутилась я.

— Ты обещала быть послушной девочкой, — шепнул без шуток, горячо и властно. Он все слышал и запомнил каждое слово.

— Не было такого.

— Ты сказала, что будешь, кем угодно.

— Ты услышал самое важное, — улыбнулась, а внутри горькой печалью резануло. Костя вычленил главное для себя…

— Нет, — он обхватил мое лицо, — не самое.

Во взгляде что-то дикое, неприрученное, новое.

— Ксюша моя… Русалочка… Рыжуля…

— Молодые люди, — снова врач, чтоб его! Нет, он молодец, лечит людей, но лучше бы он сейчас пошел подальше, — не дома же. У нас койки одноместные. Снимите номер, — затем так ехидно улыбнулся. — Но не сегодня.

— Почему? — искренне недоумевал Костя.

— Потому что вы у нас на ночь останетесь.

— Не-ее, — протянул Потрясов и резко вскочил. Потом станцевал странный танец.

— Это что? — мы с врачом произнесла это одновременно.

— Пасодобль.

— Вам бы в псих-неврологическое наведаться, — сухо заметил врач.

— Нет, мне домой нужно. Клянусь не перенапрягаться.

Я молчала, сидя на больничной койке, пока Костя решал судьбу сегодняшней ночи. Я готова в принципе и здесь остаться, правда, кто ж мне позволит.

— Ладно, — согласился врач, — буйных лучше выписывать. Во избежание, как говорится.

— Отвезешь? — обаятельно улыбнулся мой мартовский кот.

Мы приехали к нему на Остоженку. Большая квартира в клубном доме, но не грубый мужской лофт, а вполне себе стильно и уютно. Сдержанно, но изысканно. Мне очень понравилось. А вот пять лет назад он жил в огромной берлоге в стиле гараж с огромной медной чашей на цепях в гостиной. Там лежали бездымные дрова и можно было жечь костер. Эффектно, но не в моем вкусе. Возможно, мы именно сейчас дозрели до отношений? Повзрослели и определились с чувствами? Возможно…

— Как ты упал? — спросила, когда Костя обнял сзади, ласково щекоча губами шею.

— С уровнем поиграться решил, поскользнулся на лесах и упал на деревянные ящики. Знаешь, о чем думал, когда звезды словил?

— Нет?

— Что так и не спросил про кулон русалочки: ты купила такой же или…

— Я нашла его на полу. Ты выкинул пустой футляр. — Я повернулась и быстро, но нежно поцеловала его в губы. — Мне очень нравится. Спасибо.

— Ксюш, — Костя убрал мои волосы с лица, натянул даже, — я буду честным с тобой.

Я согласно кивнула, а у самой пульс на языке заплясал. Приятные разговоры так не начинают.

— Я влюбился в тебя и даже готов жениться, — улыбнулся Костя, но улыбка быстро превратилась в горькую складку, — но я не уверен, что потяну брак. Что смогу стать нормальным мужем. У меня и семья с придурью, и я сам с вот такими, — показал серьезный такой размах, — тараканами.

— А что за тараканы? — деловито поинтересовалась. Может, сумею организовать их в подконтрольную управляемую колонию. — Славься Джей?[1]

— Не-еет! Наоборот! Я убить готов за крошки на столе и следы от чаёв-кофеёв.

— Ну знаешь, — пожала плечами я, — такие и у меня есть! Жутко бесит, когда берут колбасу или сыр, отрезают и бросают обратно в холодильник, а она заветривается. А ложки в кастрюлях! Бррр!

Мы посмеялись, но оба понимали, что все намного сложнее. Но за такую откровенность уже можно поставить на кон свое сердце.

— Костя, не нужно на мне жениться, просто будь со мной настоящим и честным, а там как судьба распорядится.

Он костяшками пальцев погладил мою щеку и очень тихо, очень правдиво произнес:

— Обещаю, Ксюш, что никогда не обману тебя. Клянусь.

Это обещание было ценнее красивых слов и признаний. Если он его сдержит, и я сама буду честна, значит, мы никогда не станем ненавидеть друг друга. Жизнь длинная, все произойти может, но честность в паре сможет выстоять перед любой бурей.

— Ну а теперь, — передо мной снова стоял игривый мартовский котяра, — готова быть плохой девочкой?

— А ты сможешь стать плохим мальчиком, одноногий Джо? — Костя сильно хромал.

— Для этого дела, — ловко развел мне ноги. Как крутой полицейский опасному преступнику, — мне нужны не ноги. А тебе не нужно это… — потянул вверх джемпер.

Я осталась в брюках и прозрачном лифчике, а по ложбинке грудей шла золотистая цепочка, прячась в трусиках. Тех, что Костя подарил.

— Ведьма, — выдохнул и резко развернул меня. До колен стянул брюки, нырнул между ног, сдвигая узкую полоску, и пальцем нетерпеливо раздвинул болезненно нежную плоть. — Прости, но мне срочно нужно трахнуть тебя. Или я умру, — на этих словах вжал меня в спинку тяжелого дивана. Я ждала вторжения, но вышло все равно напористо и остро. Тугие стенки сжались вокруг стального члена, и Костя со стоном начал толкаться внутрь. С влажными шлепками, рычанием и красными отпечатками пальцев на моих бедрах. Я не видела, но знала, что они появятся.

Я выгнулась, чтобы он вошел еще глубже и запустила руку между ног: чувствительный клитор распух от желания и на каждую ласку отзывался болезненным наслаждением. Я задрожала в первых спазмах блаженства. Но Костя неожиданно вышел, развернул меня и усадил на спинку.

— Хочу целовать тебя… — шепнул, кусая губы. Я отстегнула цепочку и приподняла бедра, освобождаясь от трусиков. К паху его потянулась, взвесила мошонку, как мне не единожды предлагалось, тяжелая, налитая, подтянутая. Я скользнула к влажному от моих соков стволу и прошлась тугой головкой по своей плоти. Разгоряченная и мокрая… Он легко скользнул внутрь, но тут же вышел.

— Черт, я на грани, — рвано проговорил, с усилием надавливая на клитор и кончая. Я видела, как блестящая головка, дрожа, заливала меня семенем. Это возбуждало. Я положила руку на ствол и нажала, кончая, размазывая его сперму по промежности. Откровенно, порочно, прекрасно. Именно так должно быть между мужчиной и женщиной.

— В душ? — предложила, отдышавшись.

— Не-а, — Костя, не сводя с меня жадного взгляда, разделся. Его эрекция ничуть не уменьшилась, а в зеленых глазах столько греховной сладости. — Мне нравится, когда ты такая… — окончательно сдернул с меня брюки с трусами. Сжал соски, к животу спустился, лобок накрыл и заскользил пальцами по промежности, смешивая наши соки. Внутрь нырнул и вынырнул, затем снова, и снова…

Мы отдавались друг другу глазами, дыханием, мыслями. Фантазировали вместе и воплощали желания вместе. Вместе — это было сексуальней, чем самый развратный разврат.

— Люблю тебя, — крикнула, захлебываясь жгучим оргазмом, до крови прокусывая ему губу.

— Я тоже люблю тебя, Рыжуля.

Пусть это пока новое, зыбкое, не подкрепленное поступками, хрупкое чувство, но как же приятно говорить и слышать в ответ «люблю».

Я открыла глаза, приподнялась и нависла над спящим мужчиной, собственнически обнимавшим меня. Костя даже во сне улыбался. Довольный котяра!

Осторожно убрала руку с живота и поднялась. Свою одежду собрала и бросила на кресло, в его рубашке будет удобнее, хоть она и на три размера больше. Я была счастлива. Душу переполняла эйфория, и неважно как сложится наш путь в перспективе. Мы дали шанс друг другу, а дальше — все в наших руках.

В холодильнике обнаружила кефир (просроченный, но когда это было проблемой!), а на полке стильные банки с крупами и мукой. Если еще и соду найду, то мне определенно нравится подход Потрясовских тараканов к быту.

— Кто там? — тихо проговорила, услышав настойчивый стук в дверь. Я хотела завтрак приготовить, но исключительно на две персоны. Может, не открывать?

Я бы так и сделала, если бы не взглянула в глазок: две женщины и странный холод в животе. Тревожный. Струсь, Дашкова, и пусть уходят! Не омрачай свое счастье! Но я уже повернула замок.