Монастырь и тюрьма. Места заключения в Западной Европе и в России от Средневековья до модерна
- Автор: Коллектив авторов
- Жанр: История Европы / История России и СССР
- Дата выхода: 2023
Читать книгу "Монастырь и тюрьма. Места заключения в Западной Европе и в России от Средневековья до модерна" полностью
2. СМЕНА ПЕРСПЕКТИВЫ: ПРАКТИКА ИНТЕРНИРОВАНИЯ В ГОРОДСКОМ ПРОСТРАНСТВЕ (СЛУЧАЙ БРЮГГЕ)
Создание специализированных институций тюремного заключения не устраняет тем не менее разнообразия мест и структур индивидуального заточения. Мы показали, что, как и в других регионах281, власти городов в Нидерландах рассматривают запросы об индивидуальном интернировании по просьбе частных лиц или властей. Это касается таких городов, как Антверпен, Брюссель, Гент282. В городе Брюгге 563 запроса, адресованные магистрату с целью заключения под стражу мужчин, женщин и несовершеннолетних в период между 1740 и 1789 годами, еще раз подтверждают значимое место женщин и несовершеннолетних в этих запросах частного происхождения283. Точно так же и новые учреждения XVII или конца XVIII века не препятствовали существованию других мест заключения в соответствии с конкретными нуждами: обычных тюрем, больниц для больных, монастырей братьев Алексиан (или братьев Целлитов) или еще мест заключения для людей, считающихся сумасшедшими284. Независимо от демографических вариаций населения, рост числа заключенных полностью характерен для последней трети XVIII века и также подтверждается десятью ежегодными пополнениями на 10 000 жителей в период с 1740 по 1764 год, вплоть до двадвати одного пополнения в год между 1765 и 1789 годами. В первый период 65% интернированных находились в дисциплинарных учреждениях, 11% – в монастырях, 24% – в госпиталях. А в период с 1765 по 1789 год 60% находились в дисциплинарных учреждениях, 32% – в монастырях и 8% – в больницах285.
Ил. 2. Распределение интернированных в Брюгге по месту содержания под стражей (1740–1789). Источник: Bocher 1988. Р. 182–184
Движение, наблюдаемое в Брюгге, характерно и для города Гента. Между 1700 и 1750 годами среднегодовое количество хранимых актов колебалось от 1,45 до 3,4 запроса. В течение следующих трех десятилетий это среднегодовое значение выросло с 6,9 (1750–1759) до 17,1 (1760–1769), затем 21,8 (1770–1779)286. Каковы бы ни были различия в хранении архивов, во второй половине XVIII века количество случаев заключения по запросам со стороны семей увеличилось, в то время как городская демография осталась на прежнем уровне или даже уменьшилась. Полностью очевидно, что в городских сообществах помещение под стражу заключенных по просьбе частных лиц, под контролем властей, было основной практикой лишения свободы, в то время как уголовные суды, даже в городах, чаще прибегали к изгнанию и наказанию. Конечно, здесь следует сделать уточнение путем включения лиц, осужденных в рамках других юрисдикций, в контекст общей юрисдикционной конкуренции: на местном уровне (городская система юрисдикции Брюгге (l’échevinage)287), на уровне региональных юрисдикций (округ Франк-Брюгге288, провинциальный Совет Фландрии, военная полиция Франдрии) или центральных (военные юрисдикции Нидерландов). Ситуация меняется после 1765 года. Правительство Габсбургов стремится изменить пенитенциарную систему, находящуюся в основном в руках местной элиты. К моменту, когда правительство Вены наконец «вдохнуло» дебаты в среду нидерландской элиты, практики тюремного заключения уже имели долгую историю. Однако же для этих практик характерна институциональная фрагментация, присущая Нидерландам, которая представляет собой множественность пространств тюремного заключения (замки, городские ворота, монастыри, лесничества). Плотность населения, в частности во Фландрии и Брабанте, обуславливает примат городской модели тюремного заключения, разделяемой в отношении к группам населения, воспринимаемым как девиантные (дети-бунтари, сумасшедшие, больные, старики, бродяги, проститутки, пьяницы, личности насильственного характера и воры).