Отравители и убийцы. Книги 1-2

***

А обитателям особняка Фонтенаков эта ночь тоже показалась чрезвычайно длинной. Участь Шарлотты и необъяснимое исчезновение господина Исидора мешали всем улечься в постель и спокойно спать. Маркиза, кстати сказать, и в обычное время никогда не ложилась рано — весьма тягостная привычка для ее окружения. А если вдруг ей хотелось развлечься, то в ход шли и музыка, и чтение. К тому же она любила, чтобы у нее в спальне было светло как днем. Мадам де Монтеспан терпеть не могла потемок. Странная особенность для женщины, известной своей отвагой. Она свидетельствовала лишь о том, что в каждом человеке таится множество фобий, о которых он даже, возможно, и не подозревает.

Мадемуазель Леони давно уже спала часа по три-четыре и была в восхищении, что ей выпал случай коротать ночь с одной из самых необыкновенных женщин королевского двора. Она воспользовалась этим единственным в своем роде случаем и каких только вопросов не задала маркизе. Расспросила ее обо всем: о детстве в отцовском замке в Пуату, о воспитании в монастыре, о службе фрейлиной при дворе юной Генриетты, герцогини Орлеанской, о замужестве с маркизом де Монтеспан и, наконец, о взаимной страсти, соединившей ее с королем. Задала она вопрос даже о дружбе с Луизой де Лавальер, переродившейся потом в соперничество.

— Я никогда не питала зла к Луизе, а поначалу была искренне к ней привязана. Моя симпатия к Шарлотте отчасти объясняется тем, я думаю, что она так похожа на Лавальер, хотя совершенно непонятно, откуда взялось это сходство...

— Каприз природы. Не помню, от кого я слышала, что у каждого из нас где-то есть двойник. Но глядя на вас, мадам, в это невозможно поверить.

— Полноте, почему бы и нет, в конце концов?

Нескончаемая болтовня за печеньем и аликанте была лишь отвлечением, за которым таилось грызущее беспокойство: они старались не думать о том, что сейчас происходит с Шарлоттой там, куда увезла ее темно-синяя карета. Мадемуазель Леони всеми силами отгоняла от себя страшную мысль, что молодая женщина, вновь оказавшись в руках своего палача, попытается покончить с собой... Отгоняла и никак не могла отогнать.

Уже светало, когда наконец обе дамы надумали отдохнуть. Но не прошло и двух часов, как в вестибюле раздался громкий шум, и они соскочили с кроватей, куда прилегли, не раздеваясь, и побежали к лестнице, а потом вниз. Там им стало ясно, почему так громко хлопали двери и так громко перекликались голоса, — на банкетке посреди вестибюля лежал мокрый до костей, весь в грязи господин Исидор. Он был не в силах пошевелиться от усталости, а Фромантен, опустившись на колени, снимал с него сапоги. Услышав шаги, господин Исидор открыл глаза, хотел заговорить, но из горла у него вылетел только хрип. Но когда он прокашлялся, ему удалось выговорить:

— Я знаю, где она! Надо немедленно предупредить господина де ла Рейни. Пусть едет... Со своими людьми...

Глаза у него закрылись, и он съехал с банкетки, едва не повалив Фромантена. Господин Исидор потерял сознание.

Несколько минут спустя он уже лежал в постели с тремя подушками под головой. Его распухшие ноги, ступни которых были покрыты водяными мозолями, смазали миндальным маслом и обернули мягкими тряпочками. Свои силы господин Исидор подкреплял горячим шоколадом, а Мерлэн тем временем уже скакал в Париж, везя в кармане письмо от мадам де Монтеспан главному полицейскому.

Господин Исидор рассказал, как, оглядывая поддельную карету с гербами маркизы, он вдруг ощутил прилив своеобразного озорного вдохновения; сгустившаяся тьма подсказала ему, что он может отправиться в путь на запятках, где обычно ездят лакеи. И он устроился там не без удобства; серый, почти черный цвет его одежды слился с темным покрытием кареты.

— Что за безумство! — рассердилась мадемуазель Леони. — В ваши-то годы!

— В мои годы! В мои годы! Что вы твердите мне о годах! Запомните, от природы я человек энергичный, нажил кое-какие мускулы и вполне могу на них рассчитывать. И вот вам доказательство...

— Позвольте ему продолжать, — нетерпеливо вмешалась маркиза. — Итак, вам удалось уехать вместе с похитителями и они не заметили вашего присутствия. И куда же направилась карета?

— Она поехала в небольшое имение на берегу Сены, неподалеку от Пуасси. Когда мы тронулись в путь и стали подниматься к замку, я был уверен, что мы сейчас повернем к дороге на Версаль, что было бы совершенно естественно, если бы мы ехали к вам в гости, госпожа маркиза. Но ничего подобного! По счастью, я неплохо знаю здешние места. В детстве мы с моим братом часто проводили летние месяцы у тетушки, которая жила в Пуасси. Мы, бывало, ходили...

— О детстве вспомним потом! Продолжайте рассказ, я вас умоляю!

— Он короток. Я понял, что мы едем не в Кланьи, и стал вдвое внимательнее. Мы пересекли лес, доехали до реки, но через нее не переезжали. Карета повернула налево, поехала по берегу до огороженного стеной парка и остановилась у красивой решетки. Я понял, что мы прибыли к месту назначения, и соскочил с запяток, чтобы не быть пойманным. Карета въехала в ворота, а я остался ее ждать. Ждал я недолго, примерно с полчаса. Затем решетчатые ворота снова открылись, и карета выехала обратно. Я собрался вновь забраться на запятки, думая, что карета поедет в сторону Сен-Жермена, но интуиция, слава богу, подсказала мне, что делать этого не стоит.

— Вашей интуиции можно позавидовать! Вам впору работать ясновидящим! — пошутила мадемуазель Леони.

— И я оказался прав! Карета вновь двинулась вдоль Сены, но уже не на юг, а на север. Мне оставалось только как можно лучше заметить место, куда доставили несчастную Шарлотту. Я оторвал от подкладки камзола лоскуток и привязал его к решетке возле стены в незаметном месте, чтобы не ошибиться.

— Но когда проклятая карета выехала из-за ограды, как вы узнали, что Шарлотты в ней больше нет? Они могли всего лишь заехать в Пуасси, а потом повезти ее дальше, в более глухое и отдаленное место.

— Нет. Женщина, которая здесь передавала письмо, сидела в карете одна. Шторы в карете были подняты, а до этого они были опущены. Мне оставалось одно: возвращаться домой пешком, другого выхода не было. Вы представить себе не можете, какой долгой показалась мне обратная дорога!

— И по дороге вы никого не встретили?

— Ни единой души! Лес предназначен для королевской охоты, даже разбойники его избегают. Если сторожа обнаружат там постороннего, вздернут на первом же дереве, не спросив даже имени. Благодарение небу, я не встретил и сторожей. Мой жалкий вид мог бы здорово меня подвести. А сейчас я вам буду очень благодарен, если мне позволят немного поспать. Не думаю, что господин де ла Рейни появится здесь раньше вечера.

Три часа спустя в карете маркизы де Монтеспан приехал господин де ла Рейни в сопровождении десятка вооруженных всадников. Исидора, спавшего сном праведника, извлекли из теплой постели, обули в домашние туфли и усадили в карету.

— Сожалею, — извинился господин де ла Рейни, — но без вас никак не обойтись, только вы можете помочь нам отыскать разбойничье гнездо.

— Не стоит извиняться! Такое приключение я не упустил бы ни за что на свете.

Маркиза уселась рядом с господином Исидором, она тоже горела желанием оказать посильную помощь и принять участие в приключении. В темном плаще с капюшоном и под вуалью она вполне могла сойти за свою бывшую камеристку. С ее помощью главный полицейский собирался проникнуть в частное владение самого могущественного после короля человека во Франции. На законных основаниях он не мог этого сделать, так как у него не было королевского приказа, единственного документа, который предоставлял право вторгаться во владения министра.

— Как только мы выручим из беды Шарлотту, я увезу ее в Кланьи, — заявила маркиза. — И все расскажу королю. Пора покончить с бесчинствами де Лувуа.

— Будет ли Шарлотта у вас в безопасности? — забеспокоилась мадемуазель Леони. — Кланьи все равно что Версаль, а ей запрещено появляться в Версале.

— Вы беспокоитесь по пустякам, дорогая. Кланьи — это мой собственный дом.

— Да, но ее похитили с помощью одной из ваших бывших служанок.

— За остальных я отвечаю! И меня ничуть не стеснит, если вы приедете и останетесь с Шарлоттой. Так вы будете за нее спокойны.

— Вы слишком великодушны, и я...

— Отложим реверансы на потом! Мы не можем терять ни минуты! — вмешался де ла Рейни.

Выехали тотчас и около двух лье мчались галопом. Дождя не было, но легкая пелена тумана покрывала лес и долину Сены. Миновав Пуасси, господин Исидор без труда отыскал огороженное стеной имение. Кусочек синего шелка, привязанный к решетке, никто не тронул, как убедился де ла Рейни, выехавший осмотреть местность в качестве разведчика.

За решетчатыми воротами виднелась аллея вязов и заросший, неухоженный парк. В конце аллеи стоял красивый старинный особняк времен короля Генриха, выглядел он совсем заброшенным, однако из трубы вился легкий дымок.

Главный полицейский опытным взглядом оценил обстановку и поспешил к остальным, опасаясь привлечь к себе внимание сторожа, чей домишко виднелся у самых ворот.

— Ваш выход, госпожа маркиза, — прошептал он и вскочил на лошадь. — Туман стал гуще, и я надеюсь, что никто вас не узнает.

Карета остановилась возле решетчатых ворот, кучер спустился с козел и позвонил в колокольчик. Вышел сторож и уставился на карету.

— Вы уже вернулись? Что случилось? Госпожа де Монтеспан, лицо которой было закрыто вуалью, выглянула в окно.

— Откройте, — потребовала она, подражая нормандскому акценту своей камеристки. — Я забыла передать кое-что очень важное.

— Да неужто? Ну так передайте мне. Я не имею права открывать ворота днем. Приказ, сами понимаете...

— Эти приказы меня не касаются! Откройте мне ворота, или вы пожалеете.

— Но я-то не могу не исполнять приказа, я-то... О господи! Что вам от меня надо?

Перед воротами появился де ла Рейни, направив на испуганного сторожа пистолет:

— Ты слышал новый приказ? Открывай немедленно!

Ворота тут же распахнулись. Карета въехала на территорию особняка, за ней по аллее под деревьями поскакал де ла Рейни. Следом за ним — его люди. Последний задержался и связал сторожа, чтобы тот не смог закрыть ворота. После чего догнал своих.

Привлеченный топотом кавалькады, на крыльцо дома вышел человек. Сложением он напоминал медведя, одет был, как горожанин, в темно-зеленый суконный камзол. Его темные волосы, закрывая уши, обрамляли красное, будто топором рубленное лицо с глубоко посаженными маленькими глазками под густыми, сросшимися на переносице бровями. Деревья заслоняли от него все, что происходило у ограды, но карету он узнал и не выказывал никаких воинственных намерений. Он спустился со ступеней крыльца и подошел к карете, чтобы поговорить с приехавшей гостьей, в то время как кучер поднял штору и опустил подножку.

— Вы забыли что-то или хотите...

— Ничего. Мы приехали кое-кого забрать отсюда, — любезно ответила маркиза, выходя из кареты и поднимая вуаль.

— Но вы не Жанна...

— Нет, я не Жанна. Я та, кого она обворовала, но это не имеет значения. Я приехала за мадам де Сен-Форжа.