Принцесса на мою голову

Глава 17. Гости на свадьбу

Дед Шах уехал в Кано через два дня, а я начала усиленно тренироваться в своем новом зале, сделанном по образцу тех, из которых я сбежала в восемь лет в Кано.

Августин и его папенька любезно выделили мне флигель, чтобы не переживать, что я могу спалить их царственную резиденцию.

Утром я завтракала и отправлялась туда со своим четырьмя дамами. Никто из них не владел магией, они безудержно зевали, а когда становилось слишком жарко от пламени быстренько сбегали, чтобы погулять по королевским садам с ларкийскими дворянами.

Мы выглядели для Ларкии экзотично и у моих дам быстро набралось по несколько поклонников. Сидеть и подпирать стенку, пока я упражнялась в магии огня им было невыносимо скучно и я даже не препятствовала их бегству. Рада была, когда они уходили и оставляли меня одну. Их бесконечное обсуждение прелестей ларкийских вельмож и сотен нарядов меня утомляло.

Я знала о тканях и камнях все и обладала безупречным вкусом и знанием этикета одежды. Я могла точно подобрать жемчуг под цвет лица и раньше страшно гордилась этими своим умениям, но вот беда — жемчуга и рубины больше не радовали меня. Даже когда рискуя шеей какой-то юный маркиз передал мне через одну из дам любовную записку, сердце мое не забилось победно в груди.

Еще один глупый мальчик, которому понравилась моя мордашка, волосы или холеные ручки. И что с того? Впрочем, поэтом он был неплохим и ода меня развлекла. Назло Августину, который после памятного приема меня игнорировал и уехал на охоту, я отправила мальчишке заколку в знак расположения. Просто так. От нечего делать.

Я не отдавала дани ни королевскому повару и его блюдам, ни павлинам, расхаживающим по саду, меня не развлекли ни танцоры, ни фокусники, а архитектура Ларкийского дворца, такая чужая и непохожая на Кано, раздражала и постоянно подчеркивала, что я не дома.

У нас были в ходу колонны из красного камня и загнутые уголки крыш, статуи, что стояли во дворце все были из грубого тяжелого камня и скорее выглядели агрессивными и пугающими — драконы, огненные саламандры, знаменитые огненные маги с суровыми лицами и огнем, вырывавшимся из рук или рта.

В Ларкии все казалось мне изнеженным и женственным — ажурные перила и балюстрады, белый мрамор, высокие стрельчатые окна с витражами, тоненькие занавески с вышивкой. Да даже их аллея из громрысей выглядела как набор хрупких керамических статуэток — кажется, дунешь и огромные кошки посыплются одна на другую как фишки домино.

Все раздражало меня и злило. И как не хотела я в этом признаваться, этому не было прямой причины. Со мной обращались как с драгоценной гостьей, меня не унижали, не третировали а Августин был зол только когда я нарушала этикет и «позорила» его перед гостями. А я все грустила и злилась и не могла понять почему.

А потом я ложилась ночью в постель и иногда даже пореветь хотелось.

Я вспоминала Олава. Его теплые ладони, голубые глаза и смех. И робкая улыбка касалась губ. Я душила ее нежной шелковой подушкой, накрывая лицо.

Ну что такое! Он ушел! Он бросил меня. И я выхожу замуж. Ничего тут не поделаешь! Нужно было перестать думать о нем, но когда я засыпала, мне снилось что он тут со мной в ларкийском дворце, учит меня магии и брызгает водой из фонтанов, украшенных изящными статуями полуголых девиц.

Я смотрела на них и представляла что бы он сказал, как бестактно и невоспитанно присвистнул бы, гладя на обнаженные груди. Отмокая в бассейне, я вспоминала как он мечтал однажды это увидеть, и от этих мыслей мне становилось только горше и хуже.

Дни шли за днем, свадьба приближалась, а я становилась все рассеяннее все раздражительнее.

Ко всему прочему пришла женская кровь, стало ясно, что никакого ребенка от Олава у меня не будет и значит все мои симптомы и злость, признак приближающегося безумия. Мне становилось страшно.

Я налегала на тренировки, уставала так сильно, что валилась с ног. Как и сказал дед Шах я выматывала себя до предела, но с каждым днем предел отодвигался все дальше и в какой-то день, раскалив свой зал до того, что стекла в окнах полопались, я все еще была на ногах и не чувствовала усталости.

Мне нужен был учитель, который научил бы меня работать со стихией тоньше, чем просто выпускать огонь. Но его не было.