Дюжинный рыцарь

— Если сможешь заполучить поддержку хотя бы одного из Дюжинных рыцарей — считай, дело сделано, — на прощанье Рианнон поправила тюрбан Артмаэль и заглянула в глаза. — Я уверена, что у тебя получится.

Артмаэль не была столь уверена в успехе предприятия, как консул Рианнон.

По правде говоря, она была скорее убеждена в том, что её обезглавят — или же придумают более изощрённое наказание — сразу же, стоит ей показать свой нос на Кавалдоне. Во всяком случае, сама Артмаэль совсем не удивилась бы подобному исходу — и от этих мыслей хотелось как можно скорее вернуться домой, а не продолжать и дальше испытывать судьбу.

Кавалдон был местом, где до сих пор не бывало ни одного моурос. Артмаэль была первой — во всяком случае, первой, кто пытался это сделать за долгие-долгие годы. Это тоже совсем не обнадёживало — после утверждения Республики во всём Эларе не оставалось ни одного места, кроме Кавалдона, где моурос не могли свободно появляться. Но на Кавалдоне не любили посторонних.

От этих мыслей и черневшего вдали замка, один силуэт которого наводил на Артмаэль Абернедол почти суеверный ужас, хотелось всё бросить и побежать назад, позабыв о всякой ответственности и всяком долге.

Но жуткий Кавалдон был единственной надеждой Республики на победу в борьбе с Эвеллусом, тут же напомнила себе Артмаэль, запрещая себе повернуть назад, сбежав с поджатым хвостом, словно трусливая собачонка. Кавалдон всегда считался «оплотом целостности Элара» как обыкновенно говорили рыцари Пламенного батальона — мрачным местом, где обучались эти самые рыцари. Судя по слухам — обучались таким вещам, которые у моурос считались строго-настрого запрещёнными.

Если, конечно, гуляющим по Республике слухам можно было верить — после ситуации с возвращением Эвеллуса Артмаэль уже не была в этом так уверена. Всегда — на памяти Артмаэль не было иных случаев — до недавнего времени говорили, что Эвеллус Миив повержен окончательно, что речи о восстановлении в Эларе монархии и быть не может.

А теперь Артмаэль следовало молиться, что хотя бы один Дюжинный рыцарь Пламенного батальона выкажет участие к проблемам Республики, что хоть один из них согласится помочь. Но молиться — всё ещё — совсем не получалось.

Становилось всё более прохладно. Артмаэль мысленно поблагодарила сестру и Рианнон за то, что те положили в её рюкзак тёплые накидки и вязанные митенки. Солнце Кавалдона ещё не зашло, но почти не грело.

Замок был всё ближе и ближе — и Артмаэль поняла, что он не один. Что это по меньшей мере пять разных замков, находящихся на некотором удалении друг от друга. Все замки были тёмные, но, однако, весьма сильно различались между собой по стилю. И Артмаэль с некоторым презрением — непонятно, откуда взялось в этой-то ситуации — подумала, что Совет никогда не позволил бы ничего подобного в Элленгорне, столице Элара.

Артмаэль замедлила шаг — прибытие непосредственно на Кавалдон заставило её на время позабыть обо всех транспортных средствах. Это тоже было одно из правил, написанных Рианнон — Кавалдон не терпел никаких магических колесниц или повозок, а лошади или верблюды крайне отрицательно относились к необходимости появляться в подобных измерениях.

Ноги у Артмаэль уже вовсю гудели и ныли. Завтра, должно быть, если Артмаэль, конечно, переживёт эту ночь, ноги будут болеть из-за сегодняшних нагрузок.

Замок — Артмаэль решила пока делать вид, что перед ней находилось всего одно сооружение — был всё ближе. Оставалось идти всего ничего. И всё же удивительно хотелось заставить землю саму нести её к замку. Но колдовать рядом с ним тоже было нежелательно — именно это правило Рианнон даже подчеркнула синим. Любой инородный всплеск магии мог быть воспринят рыцарями как нападение. Не следовало злить рыцарей по такой дурацкой причине как усталость.

По правде говоря, их, наверное, вообще не стоило злить.

Если уж Артмаэль желала каких-либо успехов на дипломатическом поприще, ей следовало помнить довольно-таки много правил по общению с теми, от кого теперь зависела судьба Республики — например, тех правил, что были записаны консулом Рианнон, и теперь, за время дороги, наверное, засели Артмаэль Абернедол на подкорку.

К правилам относился, например, тот странный обычай, по которому никого из рыцарей или — упаси Великая Матерь — Дюжинных рыцарей не следовало называть на «вы», как считалось вежливым в Республике. Так же, к фамилии или имени Дюжинных рыцарей — вне зависимости от их пола — следовало прибавлять «сир». Даже если сочетание подобного обращения с женским именем казалось Артмаэль дурацким и некрасивым.

Чем ближе был замок, тем больше Артмаэль нервничала.

Что будет, когда она всё-таки предстанет перед кем-то из Дюжинных рыцарей? Что в таком случае ей делать? Что говорить? Вдруг они даже слушать её не станут? Артмаэль не уверена, что Совет бы стал её слушать, если бы она была вынуждена предстать перед ним с какой-либо просьбой.

Чёрные кованные ворота перед Артмаэль распахнулись сами собой — не пришлось ни стучать, ни кого-либо звать. Мысленно Артмаэль подняла руки к небу и механически произнесла молитву. Сердце девушки забилось сильнее и чаще, когда она ступила за ворота.

Её уже встречали.

Встречавших было так много, что в пору было испугаться ещё больше. Далеко не все, конечно же, стояли во дворе. Многие находились на крепостных стенах, на лестницах, выглядывали из окон... Артмаэль поёжилась — ей было неуютно стоять под таким количеством взглядов, любопытных, по большей части, но заметила она и несколько весьма неприязненных.

— Республика просит Пламенный батальон о помощи! — объявила Артмаэль так, как её учили.

Получилось жалко и неубедительно даже на взгляд самой Артмаэль. Это должно было прозвучать уверенно и громко — так, как объявляли глашатаи с балконов старого дворца новые законы, официальные известия и приговоры суда по наиболее нашумевшим делам... И Артмаэль, всегда гордившейся своим хорошим поставленным голосом, стало стыдно за это недоразумение.

Артмаэль огляделась вокруг себя. Вышедшие её встречать люди ничего не делали. Просто наблюдали, словно даже не двигаясь с места. В их позах Артмаэль, впрочем, чувствовала готовность немедленно наброситься, напасть, если станет необходимо, но... Ничего этого не происходило.

Эти люди чего-то ждали, понимала Артмаэль, и от этого определённо легче не становилось, ибо понять причины этого ожидания она никак не могла. Впрочем, зато Артмаэль могла думать, что окружившие её рыцари ждали команды, чьего-то приказа, что дал бы им право без всякого сожаления наброситься на неё.

На взгляд Артмаэль одеты эти люди были гораздо менее однородно, нежели одевались служащие в Республике. У этих людей будто бы и вовсе не было какой-то форменной одежды — общими были разве что удобство и словно нарочитая простота одеяний.

Из всей этой разномастной толпы выделялся один человек — светловолосый, просто ослепительно светлокожий, высокий и довольно-таки худощавый. На нём была пурпурная — как пальто у короля Эвеллуса из снов Артмаэль — шинель. Неожиданное — и совсем незначительное, должно быть, — сходство незнакомца с королём создавало ещё большую неловкость.

— Республика просит Пламенный батальон о помощи! — повторила Артмаэль ещё менее уверенно.

На этот раз ей показалось, что голос у неё всё-таки задрожал. Как же это было стыдно! Артмаэль злилась на себя, но эта злость, вопреки обыкновению, вовсе не придавала ей уверенности. Напротив — заставляла её почувствовать себя слишком неловкой и глупой. Словом — маленькой стеснительной девочкой, которую против воли поставили читать стихи перед полным народа огромным школьном залом.

— Моурос теперь не боятся посещать Кавалдон? — язвительно поинтересовался светловолосый мужчина в пурпурной шинели. — Или напротив — боятся до полусмерти и потому прислали на переговоры с Командованием батальона едва ли представляющую ценность девчонку?

Артмаэль не знала, что ответить на это. Она слышала смешки у себя за спиной. Ей было стыдно и неловко — она, должно быть, была для всех присутствующих тем самой маленькой девочкой, поставленной в самом нарядном платьице на табуретку перед гостями. Но бежать она не смела.

Выполнить — или хотя бы сделать всё возможное для его выполнения — поручение, данное Советом, было её долгом перед Республикой, перед Элленгорном и перед семьёй, напоминала себе Артмаэль. Как она сможет жить, не проклиная себя ежесекундно, если сейчас не приложит все возможные в сложившихся обстоятельствах усилия?

— Судя по цвету твоего одеяния и сооружению на твоей голове, ты принадлежишь к роду «камня», — продолжил незнакомец свою полную неприкрытой насмешки речь.

Артмаэль сконфуженно коснулась тюрбана, под которым были скрыты её жёсткие кудрявые волосы. Вообще-то — её основная гордость. Волосы Артмаэль считались красивыми среди моурос — очень густые, тёмные мелкие кудряшки, которые можно было оставить облаком вокруг её лица. И ей всегда было даже немного жаль, что её должность предполагала ношение тюрбана.

Если когда-нибудь Артмаэль станет сенатором или консулом — если Республика ещё будет существовать, когда Артмаэль станет подходить для этих должностей возрастом и умениями — она сможет избавиться от этого головного убора. Консулы могли носить волосы почти неубранными, а ещё — надевать белые одежды.

Ни один человек в Элленгорне не позволил бы себе общаться с кем-либо таким возмутительным образом. Обращаться к кому-то, даже не скрывая своего презрительного отношения!.. О, как сильно Артмаэль в этот миг тосковала по недавно покинутому Элленгорну!

— С чего вообще Пламенному батальону помогать Республике? — снова поинтересовался мужчина, видимо, лишь раздразнённый молчанием растерянной Артмаэль. — Миив, может быть, и враг моурос, но, вроде как, никогда не был врагом Пламенному батальону.

Артмаэль едва не задохнулась от подступившей к горлу паники. Заготовленные фразы в одно мгновенье вылетели у неё из головы. Республике следовало посылать на Кавалдон кого-то более подготовленного, успела подумать она. Кого-то более смелого и подходящего для столь ответственного задания. Потому что Артмаэль для этой миссии не годилась.

— Разве Пламенный батальон не отверг Эвеллуса Миива? — только и смогла выговорить она.

— Пламенный батальон не служит ни Миивам, ни Республике, — тут же высокомерно отозвался мужчина. — Пламенный батальон служит Элару.

Артмаэль вздрогнула, словно её ударили. Нужно было снова начать нормально дышать. Нужно было немедленно брать себя в руки, если Артмаэль желала, чтобы её стране было хорошо. Нужно было перестать дрожать, словно осиновый лист прямо на виду у всех этих рыцарей, что, должно быть, и без того считали моурос людьми низшего сорта...

Только вот едва ли можно было заставить себя сделать это по щелчку пальцев.

— Разве народу Элара не живётся лучше при Республике, нежели при жестоком короле? — возразила Артмаэль нервно.

Она услышала смешки позади себя, но не обернулась. Нельзя было. Ни в коем случае нельзя! Рыцари из Пламенного батальона и без того не воспринимали легата Республики всерьёз. Что будет, если Артмаэль позволит себе дёргаться от каждого шороха и смешка?