Зверь придет с рассветом
- Автор: Жанна Лебедева
- Жанр: Фэнтези: прочее
Читать книгу "Зверь придет с рассветом" полностью
Глава 17. Любовь
- И давно ты сбежал?
- Больше недели тому как, - признался Йон, ковыряя мыском сапога мох на вересковой кочке.
Ему не хотелось вспоминать о последних днях, проведенных в Эводеоне. О злобных выкриках наставников, о побоях за неподчинение, об атмосфере постоянной тревоги, тяжелым облаком висящей под потолком ученических покоев.
Там, в обители Йоремне, Йону было сложно дышать. Он ощущал себя чужаком, пришельцем из иной реальности, неспособным вписаться в правила нового мира.
Мира, где людей дрессировали и натаскивали, словно собак.
Скайскиф смеялся, обзывая Йона «маменькиным сынком и тряпкой». Другие полукровки в основном сторонились. Все, кроме нескольких, сбившихся стаей вокруг парня по имени Валари, про которого говорили, будто он бродяга с улиц, сектант из общины городских нищих, верящих в древнюю богиню Эво…
Валари хоть настораживал, зато поддерживал, но этой поддержки катастрофически не хватало, как не хватало воздуха, свободы и гор.
Поэтому Йон и сбежал.
- Там плохо, да? – хмуро глянула на него Лили.
- Да. Там бьют и не любят. В основном.
- Здесь тоже, - девушка обернулась через плечо на невидимую за деревьями Нерку. Печной дым уходил к небесам – единственный указатель. Она исправилась: – Там. Нигде. Нигде не любят. Или… Ты видел иные места?
- Да. Я прежде жил в таком месте. Там меня любили. Жаль, теперь не вернуться. Взял бы тебя с собой.
Йон вспомнил мать и свой замок в облаках. Это первое место, где станет искать его Йоремуне. Туда нельзя.
- А я сама любила, - сказала, подумав, Лили. – Иногда мне кажется, что вся любовь в моей жизни была создана мною же самой…
Она осеклась, подумав вдруг, что говорить так несправедливо. Ведь и Табита, и Ильза, и иные хорошие и добрые люди безусловно давали ей что-то в ответ. Что-то похожее на любовь…
Возможно, и родители тоже ее любили. По-своему. Разрушительно.
Йон посмотрел на собеседницу.
- Почему ты замолчала?
- Я запуталась и устала, - призналась Лили. Она присела на зеленую кочку, ощущая, как тело проваливается в моховую мягкую пустоту, откинулась головой на расписной валун. – Знаешь, за свою коротенькую жизнь я поняла, что не нужно мне никакой любви, уж больно ноша тяжела. Ведь, если по-моих-родительски рассуждать, то искренняя любовь - это блажь, и лучшая любовь – устроиться в чужом богатом доме сыто и бездушно, отказавшись от своего тела и мечтаний. А как по-твоему, а?
- Любовь – это значит заботиться и защищать, принимать, как есть, - заученно произнес Йон заложенную матерью истину, над которой он, если говорить честно, никогда прежде особенно не задумывался.
- От кого же защищать? – Лили чуть заметно усмехнулась краем губ.
Была в этой усмешке боль. Йон отчетливо прочел ее. Он и сам понимал, что фраза банальна, но другого понятия у него пока не имелось.
Поэтому он ответил:
- От тех, кто хочет разрушить.
- Да, - согласилась вдруг Лили. – Так и есть. И все же без чужой любви плохо, и своей собственной к себе недостаточно, когда все кругом… Послушай… - Она снова осеклась, прищурилась, пару мгновений не решаясь предложить нечто очень важное, почти судьбоносное. Потом решилась. - Мы ведь можем любить друг друга… Эй! – одернула недовольно, заметив, как Йон смутился, огорошенный ее предложением, и щеки его зарумянились. – Я не в том смысле! Я в другом, в правильном.
Она посмотрела на собеседника ясными, чистыми, незамутненными глазами, подтверждая горящей в душе незыблемой уверенностью правоту собственных слов.
Йон кивнул.
Такой «правильный» смысл его устраивал. Он понял, что хотела донести до него Лили, и принял это, соглашаясь.
- Можем. Что нам еще остается?
***
Пустошь была милосердна и благосклонна – надежно скрыла от чужих глаз в своей вересковой бесконечности.
Тайная библиотека стала домом.
Пустошь кормила.
Лили каждый день приносила к небольшому, собранному наспех из каменных обломков очагу тушки мертвых кроликов и куропаток. Они периодически обнаруживались поблизости. Йон предположил:
- Мможет, есть их не стоит? Вдруг от болезни или яда пали?
Лили сказала, что голодно, а охотиться никто из них двоих толком не умеет.
И еще она совершенно не боялась смерти. Это пугало и одновременно завораживало Йона. Рядом с ним человек, которому нечего терять… Жутко. Он сам ведь не такой. Он вырос в уюте, покое и мире. Или собственное прошлое кажется ему слишком безоблачным?
Вскоре стало ясно, что тушки животных добывает и приносит костяной зверек.
- Это она, - сказала Йону Лили. – Люмафора. Так ее, похоже, зовут.
- Ты говорила с ней? Как с тем твоим зверем в глине речного берега? – заинтересованно спросил Йон.
- Да. Она по-странному разговаривает. Так, будто почти не знает человеческой речи. Ее трудно понять.
- Ясно, - кивнул Йон. – Смотри. - Он сделал пасс рукой, выманивая из-под вересковой крутины звонкую нитку ручейка. - Я нашел чистую подземную воду, которую можно сюда привести и оставить родником у входа. Это оказалось непросто сделать тут, на Пустоши.
- Почему? – удивилась Лили. – Ты ведь раньше так ловко с подземной водой обращался?
- Тут она вся в каменные трубы и колодцы закована. Еще и зачарована – не слушается меня совсем. Свободных ручьев поблизости нет, пришлось вести из-за стены и петлять вокруг всех этих подземных водопроводов, но у меня получилось.
- Хорошо, что больше не придется из луж и канав пить.
Они посмотрели друг на друга, улыбаясь.
Лили подумала, что зря считала Йона слабым и неприспособленным к жизненным трудностям. Он не слабый. А главное - не трус. Вон как лихо с Броном разобрался. И тут, на Пустоши живет с ней вместе в подземной норе, питаясь подножным кормом и дождевой водой все это запивая. Он к другому, наверное, привык. Он с хати жил, но ничего – и здесь не жалуется.
Йон же думал о том, что Лили не боится ничего потому что, наверное, очень сильная. Ее сила, – если это вообще можно так назвать, ведь сила бывает только у хати, да еще у некоторых редких полукровок, - имеет свою собственную, особую природу. Мощь, что заставляет мертвецов говорить и помогать… Что это такое? Чем бы ни было – оно достойно восхищения…
Потом Йон зажарил очередного Люмафориного кролика.
Лили наелась до отвала, и они, закутавшись в найденные за стеллажами шкуры, уснули рядом в библиотечной тишине.
В этих шкурах прежде были завернуты стопки книг.
Теперь фолианты лежали аккуратной стопкой на плоском камне, заменяющем стол. Лили заглядывала в верхнюю книгу - та, как и Некрономикон Табиты, были на терском. Со страниц глядели странные существа. По большей части люди, но иногда и нелюди. У каждого имелось имя. Странное.
Всего их было семьдесят два, и каждый сулил нечто ценное.
- Эта книга не для царей, - задумчиво пробормотала Лили, вплетаясь взглядом в замысловатые фразы.
Она почти выучила терский. Сама не заметила как. Забытый язык прилипал к гортани, как тягучий мед. Иногда запоминался легко, словно дурные детские стишки-дразнилки, которые впиваются в память мгновенно, с полуслова. Иногда будто вспоминался, поднимался наверх из глубин сознания.
- Почему не для царей? – спросил Йон.
Он разделал остатки кролика и понес их к каменному углублению в дальнем углу библиотеки. Там булькала, подогретая подземным жаром, вода.
- Цари жаждут непобедимых армий и власти над миром, а эти… существа… дают знания и верных друзей. Иногда любовь. – Лили обвела кончиком пальца размытый сыростью силуэт на желтой странице. – Эта книга для таких, как я. Арсгоэтия.
- Что?
- Так она называется.
Йон с сомнением оглядел черный кожаный переплет.
- Ты не боишься подобных книг?
- Нет, - донеслось в ответ.
- Ты очень смелая.
- Вовсе нет. У книг нет рук и ног, и кое-чего другого из того, что имеется у людей. И чем люди делают с другими людьми ужасные вещи.
Йон принюхался, вбирая ноздрями застарелый дух древнего фолианта.
- В этих книгах все еще живет сила. Она страшная.
- Для меня нестрашная, - Лили придирчиво оглядела Йона, нахмурилась, после чего просияла. – Их сила не такая, как у хати.
- Не такая, - согласился юноша.
- Значит, она просто тебе чужда… Тс-с-с… - Лили прижала вдруг палец к губам. – Слышишь?
Ветер принес далекие звуки, от которых у Йона по позвоночнику пронеслась ледяная волна. Голос, который он ненавидел всей душой, издевательским тоном звал его:
- Щенок! Эй, щенок! Мы чуем тебя! Мы знаем, что ты тут. Лучше выходи по-хорошему.
Йон ощутил, как сердце уходит в пятки, и от ужаса сжимается все внутри. Сделав пару шатких шагов к выходу, он обернулся на ничего еще не понявшую Лили, предупредил:
- Останься, пожалуйста, тут. Что бы ни произошло дальше – останься тут и не шуми.
Он старался казаться спокойным, но голос предательски подрагивал.
А еще… Нужно было сказать ей всю правду, предупредить… Не так, молча… Страшно было представить, что сделают со случайной свидетельницей хенке! Будь во главе их Алкир – полбеды.
Но Скайскиф…
Лили, само собой, не послушалась.
- Я с тобой, - глазами сверкнула зло и дико.
- Тебя убьют, - прозвучало коротко, холодно, как ножом по пальцу.
- А тебя?
Девушка слушала недоверчиво, пытаясь уловить в тоне Йона ноты обмана.
- Меня – нет, - уверенно ответил он, подумав про себя: «Возможно, но точно не прямо сейчас, как тебя».
- А ну, вышел! Выбрался из своей норы! Быстро! - пророкотал властный голос снаружи, и к нему подпевом тут же добавилось обманчиво нежное:
- Лили, доченька! Не бойся, выходи!
Йон стиснул зубы до скрипа, закинул голову, глядя в проем. Ну конечно! Скайскиф бы ни в жизнь не отыскал их на Пустоши сам – где ему! Он сыграл тоньше. Сходил в Нерку, самое близкое, а по сути единственное, граничащее с Пустошью селение. Разнюхал там все, что можно разнюхать, и, заручившись поддержкой (запугав или подкупив) родителей Лили, взял их в проводники, пустил по следу.
За спиной раздалось холодное:
- Надо выйти. Иначе они библиотеку найдут.
Йон обернулся.
Силясь противиться, выдавил из себя сиплое:
- Нет.
- Придется выйти к ним раньше, чем это случиться, - настойчиво повторила Лили. – Они не должны попасть сюда. Никто из них.
Ее, бесстрашную до безрассудства, так нелепо волновала сохранность этих пугающих книг. И был в ее волнении резон: от книг сильнее, чем обычно, веяло могильных холодом, опасной тревогой.
И Йон мысленно согласился, что ни Скайскиф, ни родители Лили действительно не должны попадать сюда. В противном случае неизбежных неприятностей станет в разы больше.
- Ладно. - Он протянул девушке руку. – Пойдем, сдадимся им вместе…
Они вовремя выбрались. Из-за лежащей невдалеке глыбы хищной полурысью выскочили два хенке. За ними едва поспевал перепуганный Лот. Последней, охая и причитая, брела его жена.
Йону подумалось: какое же это отвратительное слово – «сдадимся». Вот слепой Хэйя вряд ли бы сдался. Он бы сцепился с хенке - тем более что их всего-то двое.
Хотя, их, верно, потому и двое, что не Хэйя сбежал. За тем бы отправили целый отряд…