Дикий ангел

Глава 9

УЛЬЯНА

– Что вам нужно? – не до соблюдения приличий. Наместник Громова находится в той же категории неприятелей, как и он сам. Эти люди не способствуют ничему хорошему. Нахлебалась.

– Не изменилась совсем. – сияет улыбкой. – Кусачая.

Чего ему надо?

– Давайте пропустим все расшаркивания, Юрий, и перейдём к самому интересному! – всё же есть капля любопытства, зачем Феликс своего представителя прислал.

– Хорошо. – разделяет мою спешку мужчина. – Уезжай, Уль.

А вот это было неожиданно!

– Прямо сейчас или можно собраться? – не люблю, когда мне указывают что делать.

– Давай без зубоскальства. Ты меня поняла.

– Вообще-то не очень! С какой стати, Юра? Потому что так захотел Громов?

– Он не знает, что я здесь. Если расчухает, отправит на дно реки.

– Мне пустить слезу?

– Я тебе не враг, Ульян. Твоё злорадство впустую.

– Да, мы не враги! Но и не друзья, Исаев!

– Не сбрасывай со счетов всё хорошее.

– А плохое? – в жилах распускается термоядерная энергия, воспоминания разжигают запал.

– Если найдёшь чем упрекнуть, давай.

– Это не играет роли, Юра! Я не собираюсь обсуждать с тобой свою жизнь!

– Никаких обсуждений. Просто бери дочку и уезжайте из города прямо сегодня.

– А ещё что мне сделать?

– Не язви. Всем от этого будет только лучше.

– Кому всем? Твоему Громову?

«Не рви ты ему душу…

Жить он хочет, понимаешь?

Потому что любит до сих пор.

Живите семьёй…»

Опять это жжение в сердце. Где там мои таблетки? Тянусь к сумке, лезу в маленькую косметичку с лекарствами, пальцы не слушаются.

Да чёрт бы вас всех побрал!! Ненавижу эту слабость в себе!!

Я молодая здоровая девушка, а из-за одного мудака теперь должна глушить боль лекарствами. Не получается по-другому. Ещё вариант спиться, но мне нельзя, алкоголичку-мать Златке я точно не желаю. Нахожу заветную пластинку, выщёлкиваю одну капсулу и отправляю под язык.

Давай же! Сотри во мне Феликса хоть на несколько часов. Прикладываю титанические усилия, чтобы не разреветься посреди улицы. За эти дни, что мы тут, в этом городе, бороться с такими наплывами становится всё труднее и труднее. Не было Феликса рядом и жизнь казалась налаженной и тихой. Душевной назвать не могу, но по крайней мере, меня так не разбалтывало. Ночами его образы мучали, иногда всплывали казусы, когда Златка спрашивала про папу или в садике задавали неподходящие вопросы. Но в целом я справлялась.

Может и прав Юрий? Пока мы вертимся друг у друга под ногами, ни мне, ни Феликсу покоя нет. Не трогал же он нас, пока мы были вдали. Ни разу не появился. А тут, здрасьте, я ваша тётя.

Сама его спровоцировала своим приездом. Ой, дурааа. Всю осторожность слила в унитаз и прикрыла крышкой. Притянула кошмар на свою голову.

Так и быть. Я уеду. Если это вернёт былое размеренное состояние, то вот прям щас же!!

* * *

Почему я просто не могу быть категоричной и бессердечной. Никаких сомнений. Была бы злопамятной и холодной, ничего бы не копошилось внутри. Никакой мерцающей жалости к нему. Вырезала, выкинула и закрыла. Всё. План был именно такой. Но какого чёрта я примеряю услышанное на себя?

Давай же, Уля! Ты злая! Тебе не стыдно быть такой! Тебе глубоко наплевать на его жизнь! Ты должна быть безжалостной! Гони прочь из себя этот мякиш и доброе начало, встань в позу обиженки! Он получил то, что заслужил! Ты не несёшь никакой вины за это! Он расплачивается за свой поступок и это правильно! Да, больно! Но а как иначе? Мне было больнее… и потом тоже! И сейчас!

Почему мою голову снова начали занимать мысли о Громове? Где там холодный разум и голос уязвлённой гордости затерялись? Ау!

Я даже согласна на слепое бешенство. Но ничего похожего. Внутри сидит крохотный очаг и раздувает лёгкое жжение до огненного костра.

Очевидно, что в отель я возвращаюсь с изрядно бешеным взглядом, Костя с Кириллом при моём появлении даже перестают говорить. Отвлекаются от телевизора, изучая меня на двоих.

– Мамочка, смотри, какие у меня шарики!! Это Микки Маус, а это попугай!! – врезается в меня говорящее чудо, подпрыгивая, чтобы рассказать о своих приключениях. – А ещё у меня есть бусики! И мы видели воооот такого медведя! Он спал, но мы с дядей Кириллом не плакали, потому что, когда мы плачем, мы становимся маленькими!!

С улыбкой тереблю непоседу за щёчки и смотрю на Кирилла с благодарностью. Столько эмоций у ребёнка. Он всегда умел занять Златку, есть в нём тяга к детям.

– А ещё у меня новая раскраска!! Идём покажу, как я нарисовала жёлтую рыбку!! – иду за скачущей девчонкой и громко восхищаюсь её стараниям, хоть и рисунок вышел кривоватый.

– Вау! Какая ты молодец! Дай пять! – торжественно шлёпаем ладонями и я прошу малышку нарисовать мне что-нибудь ещё. Её и просить не надо. Сама садится за стол и начинает творить новый шедевр. Для мамы.

Падаю на диван между братом и Кириллом, и выдыхаю, словно участвовала в забеге.

– Как всё прошло? – поворачиваю голову ко второму, что непривычно рядом со мной натягивается.

– Как всегда. По-моему, я переел карамельных палочек. И медведь реально классный был.

Присматриваюсь к нему откровенно внимательно.

Симпатичный, добрый, заботливый, смешной. Словами не разбрасывается. Ни разу не обидел. Пылинки сдувает, по-мужски восхищён мной. Лучшей меня считает, прости Господи.

О чём я вообще думаю? Куда смотрят мои глаза?

Мне послан такой мужчина!! Столько раз отворачивалась, а он не уходит. Ждёт, поддерживает. Может, мне и правда уже пора одуматься? Прошлое позади и переживать его по-новой я не хочу. Зачем-то таскаю его на себе, как крест. Понимаю, что если избавляться, то и себя выкину… те лучшие годы Ульяны Громовой. Кому легко резать себя пополам? Но что сидеть с этой трещиной дальше? Нужно продолжать идти вперёд.

– Я уже говорила! – хмурит бровки малышка. – Не хочу!

– Костян, ты чего, выбиваешь из ребёнка признания в любви?? – усмехается Кирилл, заводя мне за спину руку и сжимая плечо.

– А куда деваться, если она сама не говорит! – пристаёт к Злате, чтобы громко чмокнуть её в щёку. – А мне очень надо!! Детская любовь самая искренняя, да, Рапунцель?

– Так-то и я тебя люблю! – кидаю брату возмущённо-насмешливое.

– Пфф! – оборачивается и фыркает. – Сиди уже! Я про детскую говорю! А ты вон, уже тётка какая вымахала! На диване не помещаешься!

Челюсть падает до пола.

– Не слушай его, Уляш! – вмешивается Кирилл, опаляя мне ухо. – Ты очень стройная и красивая! Таких больше нет! – продвигает пальцы с плеча к уху, гладит мне хрящик. И смотрит… так, как мечтает любая женщина. Зачарованно.

Слов не нахожу, вместо этого вкладываю в зрительный ответ все тёплые чувства, что он во мне вызывает.

– Ну всё! – распрямляется Костя, не забыв погладить Злату по волосам. – Тогда берите билеты и встретимся уже на вокзале! Сами уж там во всём определитесь!

– Спасибо! – поднимается к нему навстречу Абрамов и пожимает руку. – Созвонимся ещё!

Настаёт моя очередь. Угождаю в крепкие братские объятия, до слуха доходит близкий шёпот:

– Я рад, что образумилась! Он сможет тебя вернуть в строй! Ты только сама не подкачай!

Киваю, целую своего высокого красавца куда-то в кадык и по-ребячески пихаю в живот.

Уже уходя, брат в своём собственном репертуаре оборачивается и говорит:

– Соберитесь, ребятки! И к следующему Новому году привезите мне ещё одного такого пупса! – и любвеобильный взгляд на Злату.

– Костя!! – убиваю балбеса выразительным взглядом, пока Кирилл около меня показывает колечко из пальцев, мол заказ принят, брат.

– Ты-то куда? – вонзаюсь и в брюнета.

Молчанский, довольный своей шалостью, машет рукой и выходит за дверь.

– Правда уезжаем? – снова серьёзный Кирилл.

– Да. – уверенно.

– Вместе? – вопрос на засыпку.

Сглатываю, когда мужчина приближается вплотную и проводит большим пальцем по моей щеке:

– Мм?

– Вместе. – подтверждаю, тоже уверенно.

Почти.