Дерево не выбирает птиц

* * *

«Шпионы повсюду. Тратятся деньги сегуната, в ход уже пошла личная казна клана Токугава, а толку-то?» — Ким стоял у окна западной комнаты замка, наблюдая, как напротив него разгоралось закатное зарево. Величественная картина, когда красное солнце вдруг из яркого мячика превращается в реку огненной крови, изливаясь на поверхность воды, была примечена фальшивым сегуном в первую же неделю пребывания его в теле сына Токугава Иэясу. С тех пор Ким полюбил праздновать здесь окончание дня, когда все суетные, непрочные, глупые мысли сгорали в пламени умирающего на одну ночь светила.

Сколько шпионов ни держи, а никто из них не может добраться до этого мальчишки Амакуса Сиро, — Ким скрыл от Ала, что уже отыскал и теперь тайно наблюдает за новоявленным мессией.

Парнишка и вправду был весьма занятен, достаточно высокий для своих одиннадцати лет, с челкой и длинными, до самых плеч волосами, он выглядел очень худым, хотя и не болезненным. Так бывает — не успел еще нагулять жирок, или все силы ушли в рост.

Юный Сиро, как было отмечено в донесении, был из семьи христиан, которым при нынешних порядках невесело живется в Японии, где на всей территории ханов[8], принадлежащих клану Токугава приверженцам Христа, еще лет десять назад было велено либо убираться с земли, либо принять смерть. Что же до старого садиста даймё Мацукура, во владениях которого угораздило влачить свою нелегкую самурайскую службу отцу Сиро — Амакуса Омиро, так тот, с одной стороны, вроде как не запрещал христианам жить и проводить католические службы на своей земле. Как-никак наследник знаменитого даймё-христианина Кониси Юкинага, должен поклон в сторону прежнего хозяина отвесить. Но с другой — эти же христиане априори вынуждены были платить в казну втрое против обычных налогов, кроме того, и налоги на остальных своих подданных он то и дело увеличивал, неустанно заботясь о занятости своих людей.

Красное солнце догорало, согревая на прощание великого сегуна, красное, пылающее, обреченное.