Баба Люба. Вернуть СССР

Глава 24

— В смысле нападения? — удивилась я. — Мне же сказали, что он на лестнице катался и упал. Я себе и спокойна, раз жив остался. Думала, вот поправится — тогда и получит у меня.

— А вот мы и разберёмся, — парировал Иванов и пристально посмотрел на меня.

— Да, конечно, — кивнула я и слегка мстительно предложила, — да вы проходите, товарищ Иванов, в дом, что стоять на пороге. Там и отец Ричарда как раз есть.

— А вы, значит, мать, как я понимаю? — спросил Иванов и вошел в квартиру. На пороге он немного замялся и вопросительно посмотрел на меня.

Я оценила жест. Вежливый.

— Нет, разуваться не надо, — пряча усмешку, сказала я, — и пугаться тоже. Здесь не просто не убрано, а очень грязно. Мягко говоря — свинарник и срач.

— Бывает, — неопределённо сказал Иванов, но по взгляду я поняла — осуждает.

Судя по внешнему виду, этот сержант явно был педантичный чистюля. Поэтому я уточнила:

— Я от Скорохода пару дней назад ушла. Скороход — это отец Ричарда. Так он со своей новой сожительницей сами тут теперь хозяйничают. Как умеют. Ай, да что я рассказываю, сами сейчас всё увидите.

— А Ричард остался с отцом? — удивился Иванов.

— Да, конечно, и Ричард, и Анжелика, это старшая сестра Ричарда, с отцом, — кивнула я, — дети должны жить с родителями.

— А вы…? — Иванов неодобрительно нахмурился, но всё ещё пытался сформулировать вопрос повежливей.

— А я — бывшая жена отца Ричарда. А родная мать этих детей — в Америке. Ричард и Анжелика — плоды, так сказать, адюльтера.

— Санта-Барбара какая-то, — неодобрительно вздохнул Иванов.

— Я всё равно никак в толк не возьму, на Ричарда что, действительно напали? — наконец, опять смогла вернуться к вопросу я,

— Мы пытаемся это установить, — обтекаемо ответил сержант.

— Это было покушение? Его хотели убить? — всё никак не могла поверить в это я.

— Он сам не видел, — нахмурился Иванов, — говорит, кто-то толкнул в спину.

— Может случайно?

— Всё может быть, — с этими словами он пошел за мной на кухню, прижимая папочку к груди.

А на кухне, прямо на подоконнике, сидела Алла и целовалась со Скороходом.

— Вот, знакомьтесь. Это — Пётр Иванович Скороход и его очередная сожительница Алла, — широким жестом фокусника представила я сержанту Иванову эту парочку.

— Добрый день. Сержант Иванов. Я по поводу нападения на несовершеннолетнего Скороход и нанесения ему тяжких увечий. — Повторил Иванов и поморщился, уже не скрывая эмоций и отвращения ко всему этому.

— Ч-что? — ошалело вертел головой Скороход, а Алла соскочила с подоконника и растерянно зыркала, то на сержанта, то на меня, тушь у неё растеклась, и она сейчас ещё больше напоминала печальную панду.

— Ричард Петрович Скороход — ваш сын? — деловито уточнил Иванов, затем вытащил из папочки чистый лист бумаги, положил его на табуретку, затем сел на неё и приготовился писать протокол.

— Люба! — Скороход настолько растерялся, что проигнорировал вопрос представителя закона и уставился на меня, — Люба, что происходит?

— Не знаю, — пожала я плечами. — Самой интересно.

— Вы тоже не уходите, гражданочка. — обратился ко мне сержант, — с вами разговор будет, но попозже.

— Я и не ухожу, — сказала я и пристроилась на другой табуретке (угу, нашли дуру пропускать такой цирк!).

На третьей табуретке стояла трехлитровая банка из-под квашенной капусты и вокруг, на седлушке было наляпано подсохшим капустным рассолом и стояла полная окурков пепельница, вокруг которой пухлым слоем лежал сизый пепел. Я принципиально тогда вытирать не стала. И пепельницу не вытряхнула. А эти тоже не удосужились. Теперь Алле даже сесть было негде (Скороход умостился на подоконнике).

Ну и пусть постоит. Говорят, полезно для опорно-двигательной системы.

— Значит вы — отец Ричарда Скорохода? — переспросил сержант, переписывая из паспорта Скорохода данные в протокол.

— Да, — буркнул тот.

— Где вы были с четырёх дня до пяти тридцати?

— Дома, — нахмурился Скороход.

— Кто это может подтвердить?

— Алла может. Мы вместе были.

Допрос продолжался примерно минут сорок. Сержант Иванов был человек обстоятельный. И к своему делу подходил ответственно и с душой. Поэтому в ходе допроса я узнала много любопытного. На пример, то, что Скороход давно планировал со мной развестись, но просто не мог найти повод. Так что любашина сестра Тамарка сыграла ему на руку. Или что детей Скороход взял к себе, потому что мать Ричарда и Анжелики пообещала ему, что, как только устроится в Америке, так сразу и вызовет его с детьми туда и устроит его там на работу на фирму брата её нового мужа.

Также я узнала, что он убедил Любашу взять опеку над детьми для того, чтобы они оставались с нею, пока он на заработки будет ездить. А катался он туда постоянно.

Невольно я восхитилась продуманным мужичком. Получается, нагулянных на стороне детей растит обманутая супруга, а сам любвеобильный папашка, значит, на заработках обитает, и за присмотр за детьми бывшая сожительница его потом в Америку заберёт. И детей тоже заберёт. А вот что за это будет законной обманутой супруге — история умалчивает.

Ну не лохушка эта Любаша? Хотя, может, он ей много денег дал?

Надо как-то выяснить, но так, чтобы не спалиться.

— А когда вы узнали, что биологическая мать отказалась от Ричарда и его сестры? — аккуратным почерком вписывал строчки сержант.

— Она отказ прислала, — скривился Скороход, — обманула, тварь. Если бы знал, что она такая — в жизни бы на такой расклад не подписался бы.

Я аж глаза вытаращила. Нет, после того как была озвучена причина с Америкой, я поняла, зачем он детей сюда привёз и родную жену заставил смотреть за ними. Но неужели у него вообще никаких чувств к своим детям нету? Это же его родные дети! У меня за эти дни и то к ним привязанность возникла. А у него — нет. И это отец!

Хотя, чему я удивляюсь? Сколько их, таких вот отцов, существует на просторах нашей страны. Которые любят своих детей ровно до тех пор, пока физически хотят их матерей. А как только на горизонте появляется более интересная для них юбка, и более молодая жопка, сразу и дети не нужны, и семьи никакой уже не надо.

Я вздохнула.

— А что вы делали с четырёх дня до пяти тридцати? — повернулся уже ко мне Иванов.

Пришлось теперь мне отвечать на вопросы.

— А проживаете, после того как ушли из дома, вы где? — не отставал Иванов.

Я задумалась. В общежитии ЖЭКа я проживала ровно сутки. И проживала там, между прочим, незаконно. Потому что ни регистрации с временной пропиской, ничего подобного у меня не было. Да и на работу я официально так и не была оформлена, а жилье же ведомственное, хоть и негласно. Но не буду же я говорить об этом сержанту. Не хочется Алексея Петровича подводить.

Но говорить хоть что-нибудь надо было.

— В дворницкой, — ответила я.

— В какой дворницкой, адрес? — продолжал записывать Иванов.

Я продиктовала адрес дворницкой Семёна, а сама подумала, что теперь сумку нужно срочно перепрятать. Вдруг обыск какой будет, мало ли. А там у меня барахлишка странного для этого времени хватает. Сейчас вдруг найдёт, начнутся расспросы, что это и где взяла. И что я отвечать буду? Не буду же я на Семёна сваливать, ему и так досталось.

Ох!

Сплошные проблемы.

После допроса Иванов заставил нас расписаться на подписке о том, что покидать город нам не следует.

— А как долго это будет? — забеспокоился Скороход, — мне же скоро на вахту.

— Обычно сроки следствия не оглашаются, но в вашем случае, примерно недели две будет. Но это я вам по доброте душевной говорю, давайте, чтобы без утечки этой информации на сторону.

Скороход с явным облегчением кивнул, и Иванов отбыл, напомнив всем, что покидать город до конца следствия запрещено.

— Как на вахту? — вытаращилась на Скорохода Алла, как только за сержантом закрылась дверь.

— Как на вахту? А детей куда? — удивилась я тоже, — ведь если мы разведёмся, суд оставит их с тобой. Ты же отец им.

— Да заткнитесь вы! И без вас тошно! — вызверился на нас Скороход, трясущимися руками достал из-за буфета начатую бутылку портвейна, набулькал себе полный стакан и в несколько глотков всё это выпил.

— Ещё раз спрашиваю, а детей куда ты денешь? — не могла успокоиться я.

— Так что, свадьбы не будет? — захлопала глазами Алла. Сейчас она была похожа на выброшенную на берег рыбу.

— Цыц, я сказал! — рявкнул Скороход. Он попытался уйти с кухни, но Алла стала в проходе.

— Так что со свадьбой? — не унималась она.

— Будет свадьба, я же сказал! — отрывистым, недовольным голосом сказал Скороход, — ты же, небось, хочешь в белом платье, с фатой, в ресторане, и чтобы гостей много было, да?

— Ну да… и чтобы два дня свадьба была, как и положено…

— А потом на весь медовый месяц поехать на море?

— На море… хочу на море…

— Ну вот, надо же сначала денег заработать. А потом мы с тобой такую свадьбу забабахаем — весь Калинов ахнет. А на море в Болгарию поедем. На Золотые пески. На месяц!

Глаза Аллы мечтательно затуманились.

Я невольно восхитилась талантами этого человека. Это ж надо так уметь бабам головы дурить. И главное, так достоверно всё, прямо стелет мягко-мягко так.

— А с детьми что? — теперь уже я вцепилась в Скорохода с упорством барракуды.

— А что с ними станет? — равнодушно пожал плечами он.

— Станет, Пётр, станет! — рассердилась я. — ты же понимаешь, что после развода детей оставят с тобой! Ты — их биологический отец. Родная мать написала отказ. Поэтому родитель у них теперь один. И это — ты! А если ты уедешь на заработки, то с кем они останутся? Они же несовершеннолетние, Пётр. Или ты их с собой в Нефтеюганск повезёшь? Так а что они на твоих буровых делать будут? Анжелике нужно поступать в училище в этом году.

— Что-нибудь да придумаем, — зевнул Скороход и с тоской посмотрел на дверь, которую преграждала Алла.

— Давай лучше в Индию! — вдруг выдала Алла, увидев, что он таки обратил внимание на неё.

— Что? — не понял Скороход.

— Ну, не в Болгарию, а в Индию давай поедем. У нас племянница тёти Раи туда на круизном лайнере в прошлом году ездила. Говорит, так понравилось, прямо красота! А я же очень индийские фильмы люблю. Особенно, где Митхун Чакраборти играет… «Джимми, Джимми, ача, ача…». И «Зиту и Гиту» люблю. И она ещё бусы из золотого песка привозила и сари, из настоящей парчи, представляешь, розовое и голубое, так потом ей таких платьев в ателье нашила…

— Да погоди ты с платьями! Тьху! — сердито сплюнул Скороход. — И без тебя тошно.

— А дети тоже с вами в Индию поедут, да? — с наивным видом спросила я.

— Почему? — вытаращилась на меня Алла.

— С чего бы? — удивился Скороход.

— А с кем они целый месяц будут? Других родственников здесь у них нет. А они несовершеннолетние, им без взрослых нельзя. Отдел опеки и попечительства очень внимательно это контролирует, уж поверь.

— Придумаем что-нибудь, — с подвыванием потянулся и хрустнул шеей Скороход. — Ладно, бабы, давайте разбегаться. А то не переслушаешь вас. Поспать надо.

С этими словами он отодвинул Аллу от двери и вышел из кухни. Мы остались вдвоём.