Кротовский, вы последний

Глава 21

А вот перо — оружие колющее, размаха не требует. Замахиваясь, барон выпустил одну мою руку. Это он зря ее выпустил… и получил пером в глаз. С какой-то непонятной мне скоростью и жадностью перо высосало из барончика силу.

С легкостью отбрасываю тело, высохшее до состояния мумии. Перевожу дух. Тянусь к его карману и все-таки забираю футлярчик: «молочный клык теневого странника» — загадочно оповещает меня справка. И тут же крот вылез откуда-то. Принюхался. Посмотрел на футлярчик в моей руке.

— «А ты везучий сукин сын» — сообщил он и снова исчез.

Везучий или невезучий… время покажет… и очень скоро. Поднимаюсь на ноги. Белкинские очки разбиты на мелкие кусочки. Собирать смысла не вижу. Что тут у нас еще. Ага, тесак остался. Тоже родовой артефакт? Вызываю справку: «плантаторский тесак, порченый артефакт. Вы можете забрать его силу»

Брать с собой тесак плантатора, да еще и порченый, смысла тоже не вижу. Мальчики из тайного сыска не обрадуются, если его у меня найдут. Да и крот на этот тесак даже не глянул. А вот силу заберу, пожалуй. Дотрагиваюсь до него кончиком пера. Сила перетекает в перо, тесак на глазах покрывается густой ржавчиной и рассыпается в труху. А в следующий миг меня выкидывает обратно в камеру.

В межмирье я провел много времени, насыщенного событиями. А здесь и секунды не прошло. Дверь камеры со скрипом открылась.

— Обвиняемый, на выход.

Меня отвели в уборную. Позволили умыться и даже как-то почистить уделанную форму гимназиста. Я с наслаждением напился воды из-под крана. Меня больше не били, чему только рад, а отвели в другую камеру. Намного приличней прежней, со столом и двумя стульями. На одном из стульев сидел, поджидая меня, пожилой человек, фактически старик.

Одет он прилично, седая голова аккуратно причесана. Взгляд серых глаз спокоен и внимателен. Не знаю, в какой области он профессионал. Он не маг, он нулевка. Но что он профи — это точно.

— Здравствуйте… Кротовский, — говорит мне седой старик, когда за мной заперли дверь, — Присаживайтесь, времени мало, а обсудить нужно много.

— Вы адвокат?

— Как догадались?

— Вы не назвали меня ни демоном, ни духом, ни иномирцем, а по фамилии. Профессиональная этика. Пока суд не вынес приговор, я остаюсь для вас Кротовским.

— Все верно, — старик едва заметно одобрительно кивает, — Вероника Кондратьевна сразу сказала, что вы очень вдумчивый молодой человек.

— Это еще на суде нужно доказать… что молодой… что человек. Так вы от нее?

— Да. И она просила передать вам слова поддержки. Ну-с, а теперь приступим…

Нам дали чертовски мало времени, чтобы выстроить линию защиты. Но за что я люблю профессиналов — с ними легко и приятно иметь дело.

А минут через сорок меня уже завели в зал суда с имперским гербом на стене и усадили на черную скамью… на скамью подсудимых. В зале людей собралось немало. Я вижу своих: Анюту, деду, даже Кешу… вижу и Белкину… вижу купчину, его рыжую дочь Милу… вижу Кобылкину. Они смотрят на меня настороженно, и я не могу определить по их взглядам, они за меня или против. Скорее всего они и сами пока этого не знают.

А еще вижу много абсолютно незнакомых мне людей, и вот эти однозначно все для себя решили. Они убеждены, что я демон, убивший графа Кротовского и занявший его тело. Не стесняясь, они выкрикавают обличения и оскорбления.

— Всем встать, суд идет! — человек в черной мантии произносит с высокого места и трижды торжественно ударяет деревянным молотком по специальной подставке.

Зал затихает, все поднимаются с мест. Я получаю тычок от охранника, я тоже должен встать. Судья подходит к своему месту, прежде чем сесть, мрачно оглядывает зал, читает по бумажке:

— Дело слушается судьей Горностаевым. Рассматривается дело: тайный сыск против сущности…

Он перечисляет, в чем именно меня обвиняют. Обвинений оказывается неожиданно много. И если убийство графа Кротовского с целью захватить его тело, я могу понять, то попытки подрыва государственности на мой взгляд притянуты за уши. Но адвокат едва заметно показывает кивком головы, мол не волнуйся, мол «так положено». Судья садится на место и нудно зачитывает из уголовного Устава, что у меня есть какие-то права.

— Обвиняемый, вы признаете себя виновным в предъявленных обвинениях?

— Нет.

— Прошу всех садиться. Слово предоставляется обвинителю.

На небольшую кафедру поднимается плешивый мужичок со впалыми глазами. Возложив руку на какую-то колоду, обвинитель клянется не применять магию для оказания воздействия, для склонения на свою сторону, а так же для любых иных действий, могущих увести высокий суд от истины.

Мне остается только порадоваться. Если б они тут еще и ментальную магию применяли, дела мои были бы совсем плохи.

— Для дачи показаний обвинение вызывает Смородинцеву Анну.

Анюта поднимается со скамьи и идет к кафедре. Я думал, будет сильно робеть, но она держится довольно уверенно. Молодец, девочка. Есть в ней воинский стержень. Анюта поднимается на помост.

— Владеете ли вы магией? — строго спрашивает ее судья.

— Нет, ваша честь.

— Тогда вы должны дать присягу простолюдина.

Анюта тоже кладет руку на колоду. Судья говорит слова присяги, она повторяет. Затем к ней обращается обвинитель.

— Как давно вы знакомы с графом Кротовским?

— С самого детства, ваша честь.

— Скажите, он раньше бывал сильно болен? Находился при смерти?

— Да, ваша честь.

— Когда это было в последний раз?

— Недавно, ваша честь, в день его восемнадцатилетия. У Сергея… Николаевича Кротовского не очень крепкое здоровье. А в день совершеннолетия пробуждаются магические силы. Мы очень боялись, что он может это не пережить.

— Прошу занести в судебный протокол, — веско говорит обвинитель, — Что граф Кротовский недавно был при смерти и фактически не мог сопротивляться проникновению в его тело инородной сущности.

Обвинитель снова обращается к Анюте:

— В нем самом, в его характере или поведении в последнее время произошли какие-то резкие изменения?

— Да, ваша честь.

— Какие именно?

— Ну, раньше он был робким, нерешительным… капризным даже…

— А теперь?

— Теперь он повзрослел.

— Что, повзрослел всего за один день?

— Да, ваша честь.

— Прошу и это занести в судебный протокол… у меня больше нет вопросов к свидетелю.

— Защита будет опрашивать свидетеля? — спрашивает судья.

— Да, ваша честь, — мой адвокат поднимается на кафедру, — Анна, вот вы сказали, что граф резко повзрослел.

— Так и было.

— А у него были для этого весомые поводы? Может быть он столкнулся с особыми трудностями, которые заставили его характер неожиданно проявиться?

— Да, нам пришлось продать особняк. Для графа это было большим потрясением.

— Спасибо Анна, — адвокат удовлетворенно кивает, — Я хочу напомнить высокому суду, что подобные случаи не редкость. Столкнувшись с трудностями одни ломаются, а другие закаляются. На войне вчерашние мальчишки в одночасье становятся мужами и воинами. Смею надеяться, граф Кротовский вылеплен из того же теста.

— Больше нет вопросов к свидетелю? … Вы можете вернуться на место.

— Обвинение вызывает следующего свидетеля, почетного члена первой купеческой гильдии Петра Ильича Хоромникова.

Купчина вальяжно проходит через зал, поднимается на помост и повторяет процедуру присяги. М-да. А деда обвинитель пропустил. Видимо понимает, что Филиппыч против меня показаний давать не станет.

— Скажите, Петр Ильич, — обвинитель обращается к купчине подчеркнуто уважительно, — Вам не показалось, что подсудимый ведет себя слишком зрело для столь юного возраста?

— Кротовский показал себя хватким дельцом, — купчина как всегда отвечает взвешенно и без преждевременного навешивания ярлыков, — В делах мы общались с ним на равных.

— Разве это не странно?

Купчина пожимает плечами.

— Пожалуй, что странно, — согласился купчина, — Настолько расчетливые, продуманные решения, какие принимал Кротовский, и в зрелом возрасте встретишь крайне редко, а уж среди молодежи…

— А ведь он еще и идеи подавал? Про сигналку… — напоминает обвинитель.

— И про сигналку… и про сервис… и про мобилеты… — подтверждает купчина, — …идеи имеют блестящие коммерческие преспективы.

— А он не говорил, как ему пришли все эти идеи?

— Не говорил, — отвечает купчина.

— А вы не спрашивали?

— В нашей среде о таком спрашивать не принято.

— Ну что ж, — обвинитель выглядит удовлетворенным, — Никто не станет укорять Петра Ильича за сдержанность. Но я бы попросил внести эти факты в судебный протокол. И не сочтите меня противником прогресса, однако пришельцы из иных миров попадаются как раз на том, что пытаются внедрить технические решения из своего мира. Я окончил опрашивать свидетеля.

— Право опросить свидетеля предоставляется стороне защиты, — оповещает судья.

— Благодарю, ваша честь, — место на кафедре снова занимает мой адвокат и обращается к купчине, — Петр Ильич, если я правильно понял, вы впервые повстречались с графом Кротовским уже после того, как ему исполнилось восемнадцать лет?

— Верно. Я как раз приехал покупать особняк.

— То есть вы не можете дать сравнение, каким он был до совершеннолетия и каким стал после?

— Все верно, не могу.

— Вот вы, Петр Ильич, человек с богатым жизненным опытом. Скажите, часто бывает, что человек, не слишком сообразительный в юности, с годами проявляет все большую смекалку и живость ума?

— М-м… если человек умен, то ум его проявляется рано. Суждения такого человека могут быть незрелыми, но в них сразу видна и острота, и оригинальность, и широта взглядов. А тугодум и до седых волос останется тугодумом.

— То есть вы можете допустить, что молодой человек, имеющий от природы живой и любознательный ум, и при этом получивший знания в различных областях… а наследник графского рода такие знания не просто мог, а обязан был получить… смог бы общаться с вами на равных.

— Я не только могу это допустить. Я могу привести целый ряд примеров, когда младые потомки аристократических родов ведут дела так лихо, что в пору позавидовать.

— Благодарю вас. Будте любезны, Петр Ильич, ответьте еще на один вопрос.

— Пожалуйста, спрашивайте.

— Вот вы перечисляли поданые графом идеи про… сигналы… миболеты и-и…

— И сервис.

— Да, и про сервис. Скажите, а эти идеи… они технически очень сложные? Они на грани того, что мы можем помыслить?

— Так в том и дело, — купчина позволяет себе усмешку, — Предложенные графом идеи лежат на поверхности. Они кому угодно могли бы придти в голову, но именно граф Кротовский разглядел в них коммерческий потенциал.

— Поясните, пожалуйста.

— Да вот, хоть бы те же свистковые сигналки. В отличие от дорогих и сложных охранных заклятий, они технически просты и недороги. Но сама идея, понимаете? Свисток городового… что может проще? А сигналка себя уже показала. Намедни на фабрике Кротовского изловили вора… в том и дело, для нашего брата коммерсанта самые лучшие идеи не те, как в космос полететь, а те, как заработать при наименьших затратах.