До победного дня

Глава 20

По трезвому размышлению, в Крым решили не ехать, потому что было совершенно неизвестно, как будут реагировать младшие. Именно поэтому герр Кох принял «судьбоносное», как он выразился, решение — на море детей вывезти, но куда-нибудь в Испанию, где абсолютно точно никаких ассоциаций не будет.

Прощались, конечно, долго. На счастье Виктора, в семье он не был единственным, да и речь шла о том, чтобы забрать родителей со временем, но вот пока, конечно, было пролито море слез и сказаны тысячи слов, поэтому, когда уселись-таки в самолет, все вздохнули с облегчением. Как-то так само получилось, что сильно утомленные женскополые члены семьи практически сразу закрыли глаза, засыпая, Виктор был явно где-то не здесь от скорости решения вопросов, а вот Гриша глубоко задумался.

Мальчика что-то беспокоило. Научившийся думать, он не мог игнорировать странных совпадений. Надя, конечно, рассказала о своем сне, но Гриша не мог считать Леночку именно испытанием. Проигнорировать нуждающегося в помощи ребенка для него было просто невозможно. Это, с его точки зрения, означало, что испытания еще впереди, чего совсем не хотелось.

Кроме того, немцы… Точнее, швейцарцы, но все равно немцы… Относиться к ним не как к врагам было очень сложно. А каково будет маленькой сестричке? Вот то-то и оно. Ну и скорость, с которой все произошло. Хорошо знавший, что на все нужно время, Гриша не очень хорошо понимал, что происходит. Вот Надя полюбила, а вот она уже замужем. Можно ли это было считать нормой? Создавалось ощущение, что кто-то нажал клавишу ускоренной перемотки, пропуская моменты и облегчая им всем жизнь, но кто? И, главное, зачем?

Опять же, родители Виктора — тетя Вера и дядя Сергей. Как-то очень быстро приняв реальность, они на все были согласны, воспринимая их Самойловых и Кохов так, как будто были знакомы целый век. Можно ли это считать нормальным? Не могло ли так быть, что их к чему-то готовят?

Леночка быстро пришла в себя, что тоже, на самом деле, было не совсем обычным, но тут могли сработать колдовские методы, в которых Гришка не разбирался. Но все же мальчика что-то беспокоило, что-то, чему он не знал названия. Поэтому и раздумывал Гришка по дороге в Испанию, пытаясь как-то себе логически объяснить происходящее.

Заплакала во сне Машенька, что-то повторяя. Отвлекшийся от своих размышлений Гриша легко разбудил загнанно дышавшую девочку. Получив кусочек хлеба, она некоторое время молчала, потом всхлипнула и крепко-крепко обняла мальчика.

— Приснилось, что ты умер, — всхлипнула Маша. — Как мама Зина — просто не проснулся.

— Ну что ты, милая, — погладил ее Гриша. — Я у тебя буду всегда.

— Не умирай, пожалуйста, — совсем по-детски попросила его девочка. — Я без тебя не смогу.

— Мы всегда будем друг у друга, — очень нежно поцеловал ее Гриша, отчего Маша замерла, осознавая произошедшее. Она некоторое время посидела так, прикрыв глаза, а потом спросила его:

— Скажи, тебе не кажется, что все как-то слишком быстро произошло? — тихо поинтересовалась девочка.

— Кажется, — честно признался мальчик. — Как будто кто-то ускорил, да еще и этот намек на место, из которого нет выхода…

— Вот и я думаю, — вздохнула Маша. — Странная у нас какая-то сказка получается. Боюсь просто, что проснусь, а там…

— Я тоже боюсь, — кивнул Гришка. — Но на сон не сильно же похоже?

— Обними меня покрепче, — вместо ответа попросила его девочка.

Да, пожалуй, это было самым большим их страхом — проснуться опять в Блокаде. Просто узнать, что счастливая семья, все вокруг и даже Леночка — было просто сном. Галлюцинациями от голода. Поэтому младшие члены семьи просто крепко обнялись, переживая свой страх, а самолет летел над облаками.

Виктор, несмотря на то что был ошеломлен скоростью развития ситуации, имел полное колдовское образование, поэтому понимал немного больше остальных. Он четко видел, что ребенка им направили волей кого-то из богов, а, может, и кого повыше. Кто-то вел эту семью к какой-то цели. Рассказ Нади об Испытаниях, в таком случае, был достоверен, но и означал, что главное испытание впереди, а вот каким оно будет… Учитывая, что ранее поддерживавшая их в снах мама была теперь недоступна, ситуация очень напоминала именно что-то очень серьезное.

Пока молодой отец раздумывал, самолет лег на крыло, демонстрируя ярко-синее море, что означало — скоро посадка, то есть надо было разбудить Надюшу. Свою уже супругу Виктор полюбил сразу и насмерть. Если бы юноша не знал, что никто не может оперировать любовь, то подумал бы о каком-то колдовстве. Но законы этого мира были хоть и не всегда справедливыми, но абсолютно жесткими и любовь находилась вне возможностей любых высших сил.

Высадка из самолета, гостиничный микроавтобус, да и сама дорога до гостиницы пролетели в одно мгновение. Маша, совершенно не стесняясь Гриши, быстро переоделась в купальник, и была готова, а мальчик надел плавки еще до посадки в самолет. Леночку также переодели, и она крутилась перед зеркалом, рассматривая себя, пока папа с мамой приводили себя в порядок.

Через час Маша уже трогала рукой набегающие волны. Знакомый запах будоражил ноздри, хотелось чего-то странного, что девочка сформулировать не могла. Леночка удивленно смотрела на пляж, а Гриша решил схулиганить, толкнув свою любимую в воду. Через некоторое время младшие резвились в соленых волнах, гоняясь друг за другом, а Леночку учили плавать Виктор и Надя.

Фрау и герр Кох с улыбкой наблюдали за детьми, совершенно не задумываясь о происходящем, давно вышедшем за пределы их понимания, поэтому взрослые люди просто расслабились, пристально наблюдая за происходящим. Но детям присмотр был явно не нужен, поэтому взрослые погрузились в теплые волны.

— Гриша! Гриша! Догоняй, — донесся до них крик Маши. Приглядевшись, герр Кох увидел, что младшие дети играют в догонялки.

— Пойма-а-аю! — воскликнул Гриша, догоняя свою девочку.

— Сколько песочка! — Леночке больше нравилось сидеть на берегу, играя в песке, к морю она относилась настороженно.

— Помню, в тридцать девятом мы в Крым ездили… — вспомнилось Надежде. — Но там было веселее.

— Мы тут только первый час, — со смехом ответил ей муж.

Теплое море вымывало остатки холода, а чистое высокое небо, в котором не было ни облачка, показывало: вокруг мир… Хотя детям уже столько раз показывали, что Блокады нет и все кончилось, но принимать они этот факт начинали только сейчас. Впрочем, привычка прятать про запас хлеб… осталась с Гришей еще очень надолго. Сейчас же все мысли потерялись — они просто были детьми, проживая свое новое детство.

Удивительно быстро избавившаяся от алиментарной дистрофии Леночка, нет-нет, но поглядывала на небо и искала глазами родителей, что первым заметил папа, увлекая ребенка в воду, сначала Леночку испугавшую, но потом она привыкла и, хотя косилась на небо, уже спокойно воспринимала воду.

— Почему ты так смотришь на небо? — спросил Виктор дочку.

— Боюсь, — призналась она. — Когда нам надо было уезжать… надо плыть на кораблике, но мы опоздали.

— И… что случилось? — уже тише поинтересовался юноша, но в этот момент к ним кинулась Надя.

— Нет! Нет! Не надо! — выкрикнула девушка, прижимая к себе Леночку. — Не вспоминай, доченька.

Крепко-крепко прижимая к себе ребенка, по пояс в воде стояла мать, которой вдруг стало холодно, что Виктор сразу понял, обняв ее. Девушка будто старалась закрыть собой Леночку, а перед ее глазами по воде плыли белые панамки.