Стрела Купидона, или Миссия (не)выполнима!

Пролог

'Правильно ли я поступаю, отправляясь в Хельхейм? Готова ли я к встрече с Хель? — тревожно думала Пандора, намазывая масло на тост и наблюдая за идиллической картиной общения Брама и Ганимеда. — Ещё не поздно. Я могу вернуться в Эймсбери и… Нет, на самом деле, не могу, — сразу же отвергла она эту трусливую мысль. — Кому как не мне знать, что от судьбы не убежишь. Даже, если тебе в этом помогают боги. И даже, если это ни какие-нибудь боги, а самые могущественные из них. Те, которым подвластны смерть, время и сама жизнь…'

Брам и Ганимед, меж тем, обсуждали устройство миров в реальности смертных и эльфов, явно получая огромное удовольствие от общения друг с другом. Ещё бы они не получали удовольствие! Ведь эти двое, в прямом смысле слова, нашли друг друга: они не просто соглашались с точкой зрения один другого, они заканчивали друг за друга предложения! Ганимед был солидарен с Лоуренсом Максвеллом Краусом, который утверждал, что каждый атом в теле человека берёт своё начало во взорвавшейся звезде. А Брам был солидарен с Ганимедом:

— Да, — кивнул он, — все мы когда-то были звездной пылью. И это самая поэтическая вещь из тех, что я знаю о сотворении мироздании.

Дракон жил за несколько тысячелетий до Максвелла Крауса и не мог читать его трудов, но дословно его цитировал[1].

«Все-таки прав был Шарль Бодлер, сказавший, что 'все великие умы мыслят одинаково» — с усмешкой подумала Пандора и тут же испуганно подпрыгнула на месте, от резкого хлопка окон и звона стёкол.

Это Ингвэ вошёл в столовую не через дверь, а вышел из портала:

— Мириэль… у Мириэль неприятности! — взволнованно сообщил он.

— Мириэль? Что с ней? — растерянно уточнила Пандора, слишком резко вырванная из идиллии спокойствия в приключенческую обыденность ее жизни.

— В том-то и дело, что я не знаю! — сокрушенно проговорил эльф, запустив пятерню в волосы и взъерошив их. — Я не знаю, ни где она! Ни что с ней! Вернее, знаю, но не точно… Вернее, я не знаю, можно ли доверять источнику информации… Но одно я знаю точно, она не выходит на связь! — он был слишком взволнован, чтобы быть последовательным, поэтому его объяснения звучали сбивчиво.

— Ингвэ, давай по-порядку! — взяла инициативу в свои руки Пандора. — Где она находилась, когда в последний раз выходила с тобой на связь. И когда это было?

— В резервации динозавров…. Она отправилась туда проверить информацию об артефакте, который способен противостоять холоду Хель. Ей сообщили, что этот артефакт может быть у эльфа-отшельника, проживающего со стаей диплодоков.

— И когда это было? — повторила свой вопрос Пандора.

— Вчера утром…

— И с тех пор с ней нет связи? — уточнила она.

— С ней нет, — покачал головой эльф.

— А с кем есть?.. — уточнила Пандора, которую уже чуть начало поднапрягать то, что ей приходится вытягивать из Ингвэ информацию чуть ли не клещами. — С отшельником?

— Он же отшельник!!! — тоном «ты вообще головой думаешь?» объяснил Ингвэ.

Видя, что не отличающаяся особым терпением Пандора, начала раздражаться, Ганимед принял у неё эстафету:

— Но с кем-то же связь есть? Почему-то же ты решил, что у Мириэль неприятности?

— Говорю же! Она на связь не выходит уже сутки! — тоном «Ну тупой! Ну тупой!», ответил расстроенный эльф.

Ганимеда и не так обзывали. Причём делали это словами, а не тоном, поэтому он даже и не подумал обижаться.

— То, что Мириэль не выходит на связь уже сутки, мы поняли, но ты сказал, что у тебя есть источник информации, которому ты не уверен, можешь ли доверять. Что это за источник? — голосом санитара, разговаривающего с душевнобольным, спокойно уточнил он.

— И снова, в том-то и дело! — при этих словах Ингвэ запустил уже не одну пятерню в волосы, а сражу две. — Мой источник информации, это также и источник Мириэль, тот по наводке которого она отправилась в резервацию и… исчезла!

— Подозреваешь подставу? — понимающе кивнул Ганимед.

— Нет, не подозреваю, — отрицательно покачал головой мрачный эльф. — Я уверен в том, что это подстава.

— И я тоже, — согласился всё это время молчавший дракон и задумчиво пробормотал себе под нос: — От всей этой истории западнёй в стиле Хель за версту несет.

— Другими словами, другого выбора, кроме как сейчас же отправиться в резервацию динозавров у нас нет! — резюмировала Пандора, в голосе которой прозвучал плохо скрытый восторг.

— У нас? — удивленно переспросил Ганимед и перевёл взгляд на эльфа: — Ингвэ, я, разумеется, ничего не имею против того, чтобы отправиться вслед за Мириэль в резервацию. Ннно… ты ведь в Федерации далеко не последнее лицо… Так почему же ты не организуешь профессиональную поисковую экспедицию? — поинтересовался он.

Эльф криво усмехнулся и, словно его вдруг резко перестали держать ноги, рухнул на стоящий рядом с ним стул.

— Потому что моя сестра нарушила закон… Точнее, сразу несколько законов. За что в лучшем случае её лишат лицензии артефактора и профессорских привилегий, плюс к чему ещё и оштрафуют на такую сумму, которую она за всю свою жизнь длиною в десятки тысячелетий — не выплатит, а в худшем — ей грозит тюремный срок лет так на сто.

— Из-за того, что она хотела проверить информацию об артефакте? — изумленно переспросила Пандора.

Ингвэ тяжело вхдохнул и отрицательно покачал головой.

— Нет, конечно. Из-за того, что ЭТО за АРТЕФАКТ! И из-за того, что она утаила информацию о нём от Федерального Бюро по Контролю за Артефактам.

— И что же это за артефакт? — уточнила Пандора.

Эльф в очередной раз криво усмехнулся.

— Стрела Купидона.

— Купидона? — переспросил Ганимед. — Нашего Купидона[2], то есть, из нашего мира?

— Опять и снова в том-то и дело, — с тяжелым вздохом сообщил эльф. — Артефакт из вашей реальности, и только уже по этой причине торговля и частное владение им категорически запрещены. Но Стрела Купидона ещё и могущественное оружие. Единственное оружие в нашем мире, способное противостоять холоду Хель. И, как следствие, единственная надежда десятков тысяч семей на возвращение их родных домой.

— Единственная надежда десятков тысяч семей на возвращение их родных домой? — переспросила Пандора. — О чём ты?

Ингвэ в очередной раз криво усмехнулся.

— О, так называемом, даре Хель. О тех, кто его принял ради того, чтобы избавиться от мучавшей их душевной боли. Вот только прежде, чем «одарить», Хель «забыла» их предупредить, что вместе с душевными терзаниями, они потеряют также и свободу воли, и самих себя; что они превратятся в существ, которым для того, чтобы жить придётся пить кровь живых разумных существ.

— И как так вышло, что от столь «чудесного дара» может избавить только Стрела Купидона? — уточнила Пандора, выделив саркастическими интонациями словосочетание «чудесного дара».

— Если ты о том, почему мы не попытались найти что-то, что исцеляло бы от холода Хель в своей реальности, то, поверь мне, мы пытались, — усмехнулся эльф. — Мы довольно быстро поняли, что холод Хель может победить только любовь. Вопрос был только в том, как её пробуждать в уже полностью заледеневших сердцах. И вот тут и выяснилось, что, кроме поцелуя истинной любви, которая, как все мы знаем, далеко не каждому дана, ничто из того, что имелось в нашем распоряжении не помогало: ни приворотные зелья, ни заговоры на пробуждение любви, ни очаровывающие заклинания, ни даже пробуждающие чувства и воспоминания артефакты. Не говоря уже о том, что, в отличие от стрел Купидона, и поцелуем истинной любви и всем вышеперечисленным, если бы оно работало, сложно было воздействовать дистанционно. И, так как ни Фрейр[3], ни Фрейя[4] не озаботились родить себе сына или дочь, предназначением или хотя бы хобби которого или которой было бы стрелять стрелами, которые вызывают любовь и страсть у тех, кого они поражают, пришлось заимствовать и экспериментировать.

— И, как я понимаю, эксперимент прошёл успешно? — скорее констатировал, чем уточнил Ганимед.

— Ты понимаешь правильно, — кивнул Ингвэ. — Вот только Хель тоже не сидела без дела. Так как с самой Стрелой Купидона, поскольку в руки её мог взять только чистый сердцем и истинно влюбленный лучник или лучница, к которому или к которой Стрела к тому же всегда возвращалась в колчан, Хель ничего не могла сделать, она открыла охоту на…

— Лучников. И истребляла до тех пор, пока чистых сердцем и истинно влюбленных лучников не осталось, — понимающе кивнув, закончила за него Пандора.

— Хель действительно открыла охоту на чистых сердцем и истинно влюбленных лучников, — подтвердил Ингвэ. — Но истребляла она их, к счастью или не счастью, не до тех пор, пока всех не истребила, а пока Стрела Купидона вдруг не исчезла.

— Как это вдруг? — удивилась Пандора. — Разве с подобными артефактами такое возможно? Ты же сам сказал, что Стрела не давалась кому попало в руки и всегда возвращалась в колчан к избранному ею лучнику.

— Потому-то я и сказал: «Вдруг исчезла!», а не что её украли или уничтожили или потеряли, — усмехнулся эльф. — Как говорится: за что купил, за то и продал!

— Хммм… Тогда ВДРУГ исчезла, а теперь ВДРУГ нашлась, — заметил Брам. — Мне одному кажется это интересным совпадением?

— Мне вообще не кажется это совпадением, — мрачно заметил Ингвэ. — Но Мириэль пропала, а не на пикник отправилась. Поэтому, чтобы это ни было, я отправляюсь вслед за ней.

— Мы отправляемся вслед за ней, — поправили его почти в унисон Пандора, Ганимед и Брам.

[1] «Каждый атом в вашем теле берёт своё начало во взорвавшейся звезде. Это самая поэтичная вещь из тех, что я знаю о физике: вы все — звёздная пыль» — Лоуренс Максвелл Краус

[2] Купидон — бог любви в римской мифологии. Эквивалент древнечешского бога Эроса, олицетворение любовного влечения, обеспечивающего продолжение жизни на Земле, который является безотлучным спутником и помощником Афродиты.

[3] Фрейр — в скандинавской мифологии, бог плодородия, благополучия, а также любви и сексуальной привлекательности. В мифах он часто ассоциируется с растениями, животными и природными явлениями, но также известен своей привлекательностью и способностью вызывать чувства у других.

[4] Фрейя — супруга Одина и одна из самых почитаемых богинь в скандинавской мифологии. Она описывается как красивая, могущественная и независимая богиня, которая обладает большой властью. Она считается королевой валькирий и изображается вооруженной и одетой в военное облачение. Однако она также ассоциируется с любовью, сексуальностью и плодородием, воплощая в себе аспекты женственности и материнства.