Трофей для хоккеиста

***

Мы выдвигаемся в путь на следующий день, в шесть утра. Влад ждет меня у подъезда, и яркие хищные фары его огромной черной машины разрезают лучами темноту. Холодное мокрое осеннее утро.

Я зеваю, когда сажусь в машину, и благодарно принимаю из рук Влада стаканчик с горячим кофе.

— Есть круассаны, — говорит он вместо приветствия.

— Здорово, — я зеваю так широко, что у меня даже щелкает что-то в челюсти. — Давай потом, когда остановимся поесть. У меня с собой есть еще бутерброды и ябло…

Я не договариваю, потому что снова зеваю.

Влад вдруг смешливо фыркает, как-то очень по-мальчишески. Он неприлично бодр, свеж и, кажется, в хорошем настроении, тогда как я кажусь себе сердитым сонным совенком.

— Можешь поспать, — предлагает он. — Сиденье откидывается.

— Нет! Ты что? Я спать не буду.

— Почему?

— Ты же не спишь, — привожу я очевидный аргумент. — Если я буду спокойно дрыхнуть, а ты вести машину, напрягаться и уставать, то это будет нечестно!

— Да я как бы не напрягаюсь, — растерянно бормочет Влад, кажется, удивленный моей логикой, но меня уже не остановить.

Даже сон отступает.

— Я погуглила, чем можно заняться во время долгой дороги в машине, — энергично говорю я. — И выбрала самое интересное!

— Ну? — Влад выглядит заинтригованным.

— Коллекционировать смешные названия, которые встретим в пути, придумывать истории, играть в слова, загадывать персонажей…

— В слова?!

— Ну да! Можно из большого слова составлять маленькие, можно по типу как в города, можно…

— А можно просто помолчать?

— Нет, — твердо говорю я. — Как ты себе это представляешь? Молчать все восемь часов?

Судя по тому, как Влад пожимает плечами, его этот вариант вполне устроил бы. Но меня — нет.

— Давай хотя бы в одну игру сыграем, — уговариваю я, — будет интересно, правда!

— Хорошо, — сдается он. — Одну.

— Тогда в «Две правды, одну ложь»!

— Не слышал про такую, — роняет Влад слегка напряженным тоном, а его пальцы крепче сжимают руль.

— Ты говоришь про себя три факта, два из них правда, один ложь. И я должна угадать, какой именно. Кто начнет?

Влад молчит так долго, что я начинаю думать, что меня сейчас пошлют нафиг. Или вообще высадят из машины.

Но тишину вдруг нарушает его спокойный ровный голос.

— Давай я начну.

— Давай, — облегченно выдыхаю я.

Влад на мгновение задумывается.

— Так… Я люблю хоккей. Я…

— Так не пойдет, — перебиваю его я. — Влад, ну ясно же, что ты любишь хоккей! Это как если бы я сказала, что у меня темные волосы. Где тут интрига? Должно быть что-то не такое очевидное, чтобы игра имела смысл!

Влад кивает и опять задумывается.

— Хорошо, — наконец говорит он. — Тогда так. Я начал играть в хоккей с четырех лет. Я ненавижу давать интервью. Я жил в сарае.

— Третье неправда! — тут же выпаливаю я. — Это опять слишком просто! Влад, ну ты ж не Гарри Поттер, чтобы жить в сарае или чулане.

— Блин, — Влад выглядит раздосадованным. — Точно, один факт же должен быть неправдой. Прости, я запутался.

— Подожди, то есть все три факта правда? — не сразу доходит до меня. — Ты жил в сарае?

— Только летом, — он пожимает плечами. — Осенью приходилось перебираться обратно в комнату к брату. Там не было особо места, и к тому же мы всегда друг друга бесили. Зато летом было отлично: я выгреб из сарая хлам, притащил туда старую кровать, а из ящиков сделал стол. Даже гвозди вбил в стену, чтобы медали повесить.

Пока я собираюсь с мыслями, Влад хмурится и добавляет:

— Жаль только, что замок не сразу догадался повесить. Только после того, как этот мудак насыпал мне в кровать коровьего дерьма, а медали украл и выкинул в озеро.

— Ого.

— Говорю ж, мы не особо друг друга любили.

— Но его же наказали за это?

— Нет, — Влад коротко усмехается. — У меня никогда не было привычки жаловаться. Стараюсь своими силами справляться. Так что в итоге наказали меня.

— За что?!

— За то, что я ему нос разбил.

— Ужасно, — искренне говорю я. — Тебе там плохо жилось, да?

— Да не, нормально, — Влад говорит равнодушно, спокойно, как о чем-то таком, что уже не имеет значения. — Кормили, одевали, и ладно. Могли вообще к себе не брать, я тогда бы в детский дом отправился, а там сто процентов хуже было бы.

Мне вдруг становится ужасно неловко, что я затронула такую непростую тему, поэтому я энергично говорю:

— Так, ну а теперь моя очередь! Я ужасно боюсь мышей. В школе я была влюблена в сторожа. Я никогда не видела своего папу.

Влад задумывается.

— Про сторожа неправда? — неуверенно спрашивает он, а я вместо ответа хохочу в голос.

— Не угадал! Это правда! У нас целый год работал сторожем какой-то симпатичный студент, и я весь шестой класс старалась прийти в школу как можно раньше, чтобы его увидеть!

— Значит, мыши? Ты их не боишься?

— Ну, конечно же, нет! У нас даже жила маленькая белая мышка, Фенька. Бабушка ее жутко боялась и все время ворчала, что таких тварей дома держать нельзя.

Влад улыбается, и я, вдохновленная его такой красивой и такой редкой улыбкой, предлагаю:

— Ну что, еще разок?

— Нет, — он чуть хмурится. — Достаточно.

— Тогда просто расскажи о себе! В каком городе ты жил? Как начал играть в хоккей? Кто тебя возил и покупал все снаряжение, это же дорого? Когда ты понял, что у тебя талант? У тебя были домашние животные? Когда ты первый раз влюбился? Ты любишь плавать? Тебе не жалко оставлять свою команду и уезжать в Америку? Ты общаешься со своей семьей?

Уф. Я прерываюсь, потому что у меня кончается дыхание, а Влад вдруг ржет. В голос.

— Это все вопросы? Или есть еще?

— Есть еще, — с достоинством отвечаю я. — Просто это те, которые первыми пришли в голову.

— Можешь задать мне один вопрос, — разрешает Влад с усмешкой. — На него отвечу. Остальные — уж извини. Я не особо люблю болтать.

— Поверь, я это заметила, — с сарказмом говорю я и задумываюсь.

Сложный выбор, потому что хочется узнать так много, а возможность всего одна…

— Почему ты играешь под номером тринадцать?

— Это всегда был мой номер, — туманно отвечает Влад.

— Я имею в виду, почему ты выбрал такое число?

Он молчит чуть дольше, чем стоило бы для такого несложного вопроса, а потом все же отвечает:

— Тринадцатого числа день рождения у моего первого тренера, Андрея Юрьевича. Когда мы выбирали свои первые номера, почти все ребята брали свои дни рождения, а мне не хотелось. Ну… ты знаешь об этом… Вот. А тренер сказал, что можно взять номер просто так или выбрать день рождения кого-то важного для себя. Я и спросил, когда он родился. Оказалось, что тринадцатого августа. Вот, собственно, и все.

Владу как будто неловко. Он дергает плечом, крепче сжимает широкие ладони на руле и пристально, даже слишком пристально, следит за дорогой.

— Спасибо, — говорю я. — За…

Я не могу подобрать нужное слово.

За откровенность? За то, что поделился чем-то важным? За то, что терпишь мое любопытство?

— Спасибо, — еще раз повторяю я.

— Я тоже могу задать тебе вопрос? — интересуется Влад.

— Конечно, — фыркаю я, потому что мне уж точно нечего скрывать. Я вся как на ладони. — Но только один! Все должно быть честно!

— Я тебе нравлюсь?

У меня перехватывает дыхание и стремительно краснеет лицо. Этот вопрос такой простой, такой наивно-детский и в то же время безумно серьезный, учитывая, что мы с Владом спим вместе. Такой вопрос подразумевает, есть ли у меня к нему что-то, кроме физического влечения. И не то чтобы я готова была сейчас в этом признаваться…

Но игра есть игра.

А я всегда играю честно.

— Да, — твердо говорю я. — Нравишься.

Влад шумно выдыхает, как будто ответ его удивил, а потом находит мою ладошку, переплетает свои пальцы с моими и кладет ее к себе на колено.

— А я тебе? — почему-то шепотом спрашиваю я.

Влад ухмыляется.

— А это уже второй вопрос, Алина, — говорит он наставительно, и мне в этот момент ужасно хочется стукнуть его по макушке чем-нибудь тяжелым.