Кинг. Присвоить Золушку

***

— Ты слегка поправилась, — замечает моя однокурсница, беря из автомата стаканчик с кофе. Пару недель назад этот запах вызывал у меня приступ тошноты, сейчас уже терпимо.

— От стресса ем как не в себя, — откручиваю крышку бутылки, отпиваю воду с лимоном. Это единственное, что могу пить в последнее время. Сейчас у меня странный период во вкусах еды и питья, не знаю, что может вызвать изжогу и тошноту.

— О да, стресс либо помогает в похудении, либо заставляет жрать все, что не приколочено. О, звонок, пошли на пару, — меня берут под локоть и тащат в аудиторию.

Месяц на новом месте как одно мгновение. Прибыв на поезде в новый город, меня встретила знакомая по фото женщина. Несмотря на суровый, неприветливый вид, Диляра оказалась очень чуткой и понимающей. С ней действительно я решаю все возникшие вопросы, нет причин звонить Асхаду и просить помочь. Он подобрал грамотного для меня человека, помогающего адаптироваться в новой жизни.

Купленная квартира стала оазисом спокойствия и уединения, где я могла быть наедине с собой и своими чувствами. Красивый вид из окна отвлекает от грустных мыслей, но иногда я все же грущу, плачу, тоскую и очень хочу вернуться домой, обратно в свою привычную жизнь.

Мне иногда кажется, что я не справлюсь одна с новыми условиями, но мне только кажется. Нахожу в себе силы двигаться вперед. Каждый день, просыпаясь, заставляю себя делать элементарные вещи: кушать, умываться, идти на занятия, знакомиться с однокурсниками, общаться. Первое время переживала, что меня будут сторониться, но зря переживала, новые одногруппники тепло приняли, помогают с учебой, если что-то не понимала. Программа колледжа, в котором училась и в котором сейчас, отличается. Преподаватели не придираются, дают время для адаптации. И самое главное, никто не стремится лезть в душу. На вопрос, почему переехала, перевелась, всем хватает лаконичного ответа, что так сложились обстоятельства.

Пары заканчиваются, я иду в библиотеку, перед этим захожу в буфет, обедаю. Аппетит, пропадающий утром, зверски просыпается к обеду. Хочется съесть слона и маленькую моську. У меня действительно пугающий жор, я раньше так никогда много не ела. Каждый раз, вставая утром на весы, даю себе обет, контролировать свое питание. Каждый раз я проигрываю сама себе. Чувствую себя так, будто ем за двоих.

— Зара, — присаживается однокурсница. Она облизывает губы и выглядит очень напуганной и одновременно взволнованной. — Ты можешь одолжить мне денег?

— Что? — удивленно распахиваю глаза.

Я не жадная, но каждую копейку берегу, стараюсь лишний раз не тратить чужие деньги. Асхад прислал мне на счет крупную сумму денег. Как всегда без объяснений. Я трачу по необходимости, не шикую. Планирую после экзаменов в колледже на лето найти работу, иногда изучаю рынок труда сейчас, чтобы понимать, куда можно податься после получения диплома.

— У меня деликатная тема, обратиться толком не к кому, — однокурсница опускает глаза, прикусывает губу. Понижает голос до шепота, чтобы никто не услышал:

— Я беременна. И мне нужно сделать аборт. Не хочу идти бесплатно, там все вносят в карточку, платно никому нет дела, но нужны деньги. У родителей, как ты понимаешь, на такое дело не могу просить. Они не в курсе о моем положении.

— А почему ты этот вопрос решаешь одна, а не с парнем? — осторожно спрашиваю.

Сразу вспоминаю, как Асхад обмолвился в больнице, если я вдруг окажусь в положении, сообщить ему, чтобы решить проблему. Знаю, ситуации разные у всех, одно дело провести случайно одну ночь, другое дело забеременеть от парня, с которым долго встречаешься. А я знаю, что у девушки из группы есть парень. Видела их пару раз вместе.

— Не хочу его посвящать в этот дело, нам ребенок ни к чему. Мы оба без работы, без жилья, и куда нам эти пеленки и распашонки, — девушка над чем-то задумывается, но быстро приходит в себя. — Пока срок маленький, все можно решить медикаментозно. Одолжишь?

Озвученная сумма не столь огромна, чтобы отказать. Я перевожу деньги, одногруппница уверяет, что вернет все в течение месяца. Разговор взбудоражил меня. Доев обед, в библиотеке вместо нужных книг читаю в интернете статьи о признаках беременности. Не знаю зачем, но каждый прочитанный признак нахожу в себе, от чего прихожу в ужас. Меня пугает мысль о том, что я могу быть беременна. Я даже не знаю, как реагировать на подобное. Самое ужасное, мне не с кем посоветоваться.

Уже дома, от терзаемых мыслей мне ничего умного не приходит, как позвонить Асхаду и спросить его, что делать. Палец над его контактом замирает в последний момент. Он сразу пошлет меня в больницу, чтобы врачи подтвердили или опровергли беременность. Если будет положительный результат, мне не дадут шанса принять самостоятельно решение. А я не в состоянии подумать над вариантами в одно мгновение. Нужно подумать, как лучше поступить. Аборт — это не пустяковое дело.

Передумываю звонить Асхаду. Порываюсь набрать Диляре, но тоже себя одергиваю. Она сразу ему доложит о ситуации, меня вновь не спросят, чего хочу. Безумно страшно что-то делать самостоятельно, но, наверное, это тот самый момент, когда мне нужно взять свою жизнь в свои руки.

Наспех одеваюсь. Знаю, что на углу дома, в котором проживаю, есть аптека, но перед этим захожу в продуктовый магазин. По карте могут отследить покупки, потом задать неудобные вопросы. Лучше тест на беременность купить за наличный расчет.

Сказать, что мне стыдно, ничего не сказать. Фармацевт никак не реагирует на мое заикание, на пунцовый вид, отражающий в стеклах витрины. С покупками несусь обратно домой, сразу же прячусь в ванной. У меня дрожат руки, как у невротика, сердце сбивается с ритма. Открываю упаковку, внимательно читаю инструкцию, и моя жизнь зависает на несколько невыносимых томительных минут.

Что я буду делать, если окажется, что беременна? Аборт? Оставить?

Аборт сразу решит многие проблемы. Его можно сделать по-тихому, никто никогда не догадается, что под сердцем у меня был ребенок Асхада. Даже он сам об этом не узнает. И я понимаю головой, что отсутствие ребенка для меня — это свобода, это возможность реализовать свои мечты, которые холила и лелеяла долгие годы, нужно только хорошо учиться и стремиться.

Если я оставлю малыша, мне придется столкнуться с трудностями. Как минимум придется бороться за жизнь ребенка с самим Асхадом. Он четко дал мне понять, что ему дети ни к чему. Если сказать Асхаду, что ребенок не от него, что хочу его родить, он сразу прекратит финансово помогать. Ему нет смысла содержать чужого малыша. Мне придется оставить колледж и похоронить свои амбиции, выйти на работу. Я должна буду до самых родов копить деньги, а после родов с малышом на руках сразу выйти на заработки. Одно дело содержать себя одну, другое дело двоих. Это будет дорого. И сложно.

От мыслей разрывается голова. Я обхватываю ее руками, прикрываю глаза. Открыв, смотрю на тест. Во рту все пересыхает, внутри все обрывается. Две полоски. Яркие, сочные, ни на минут не заставляющие сомневаться в результате. Накрывает паника.

Хватаю телефон, начинаю искать информацию, что делать после положительного результата. Везде радостно поздравляют с событием, рекомендуют сходить к врачу, сделать УЗИ, точно подтвердить беременность и наслаждаться ей. Я отчаянно цепляюсь за последнюю надежду, что тест может быть ошибочный. Поэтому в ночи записываюсь на УЗИ в первой клинике, где есть еще прием врача с утра. Понимаю, что эту ночь мне не спать.

Я напугана. Хочется позвонить хоть кому-то, рассказать о ситуации, выслушать советы или просто слова поддержки. Звонить некому. Бессмысленно смотрю на номер Асхада, про себя повторяю вновь и вновь цифры, как молитву. Внезапно телефон начинает вибрировать в руке. От испуга чуть не роняю мобильник. На дисплее высвечивается номер, который я только что повторяла.

Первый порыв ответить, но сдерживаю себя. Просто смотрю, как Асхад мне зачем-то звонит. Он звонит несколько раз, будто на расстоянии чувствует мою растерянность и страх. Уверена, будь мы в одном городе, приехал. Не знаю, откуда такая уверенность. На пятом звонке перестает звонить. Я облегченно выдыхаю.

Утром в частной клинике никого. Берут кровь на ХГЧ, провожают в кабинет УЗИ. От внутреннего напряжения у меня каменный живот, врач осуждающе качает головой, говорит о том, что это вредно для малыша. Когда ко мне разворачивают монитор, а на черно-белом экране показывают точку, называя его плодом, сердце сжимается, а из глаз текут слезы. Ком в горле мешает дышать, а стоит услышать на весь кабинет сердцебиение, я осознаю, что никогда ни за что не предам этого малыша. Если он мне дан Богом, значит так надо. Значит, я его должна защитить. Теперь мне есть ради кого жить.

Конец первой книги