Эксклюзив

Глава 1

Нижние девяносто чуют неладное сразу, как только мы с подругой ступаем на порог дачи. Поставив пакет и корзину с грибами на пол, мы синхронно обводим взглядом разбросанные в коридоре вещи.

Пока моя подруга Люся сокрушается от того, что кто-то устроил погром в ее доме, я аккуратно прохожу в гостиную. Хаос, творящийся в очередной комнате, я уже не замечаю, ибо мой взгляд обращен на лежащего на полу мужчину, по совместительству, бывшего Люси.

Если сначала мне показалось, что он в очередной раз напился до отключки, то подойдя ближе и узрев в его теле рукоятку ножа, которым мы с Люсей еще вчера нарезали кабачки для закаток, у меня появились сомнения.

Протягиваю руку к его шее и прикладываю пальцы к сонной артерии. И…ничего. Хватаю первое попавшееся зеркало и подношу к его носу в надежде, что оно запотеет. И тоже — ничего! Мамочки, передо мной совершенно точно труп!

— Помер-таки, — слышу позади себя голос Люси. — Еще и пол мне чем-то загадил.

— А тебя не смущает, что его убили?! — истерично произношу я, вставая с пола.

— Да, смущает, что его кто-то грохнул на моей даче и теперь нам это расхлебывать, а в остальном — закономерный исход для такого как он, — невозмутимо произносит подруга, усаживаясь в кресло. — Отойди от него и прекрати лить слезы. Было бы по кому.

Если бы не Люсины слова, я бы и не поняла, что плачу. Провожу тыльной стороной руки по щекам, вытирая непрошенные слезы.

— Тебе совсем его не жалко? — возмущенно произношу я, обводя Люсю укоризненным взглядом. Да, Виктор, упокой его душу, за полгода нашего с ним знакомства, так и не вызвал моей симпатии, напротив — неприязнь, но я-то не Люся. У них, в конце концов, отношения были!

— Конечно, жалко. Только не его, а мою спину и руки, — тут же добавляет моя невозмутимая подруга.

— Причем тут твоя спина и руки?

— Наши. Притом, что как только стемнеет, мы погрузим тело Вити в мою садовую тачку и пойдем закапывать труп в ближайшем лесочке.

— Ты белены объелась?!

— Неа. Труп в моем доме, а ты тут гостишь уже неделю, о чем в курсе все соседи. Равно как и о том, что два дня назад мы в очередной раз с ним поругались, — обводит брезгливым взглядом тело. — И выгоняла его из дома с кулаками именно ты, и кричала на всю улицу, что убьешь его, если еще раз сунется ко мне в дом, тоже ты, — да, увы, было дело. Нервы сдали, когда увидела очередной пьяный дебош Виктора, в результате которого моя бойкая подружка впервые оказалась распластанной на полу под тушей своего несостоявшегося муженька. — И смею тебе напомнить, что свидетелем твоего концерта были как минимум три человека. Бабка с дедом из дома напротив и проходящая баба Зина. А уж не мне тебе рассказывать, что это за особь. Думаешь менты будут разбираться кто его реально убил? — я хоть и не знаток в этом деле, но что-то мне подсказывает, что сейчас Люся права. — Итого, как ты думаешь, на кого повесят это убийство?

— На тебя? — с надеждой в голосе произношу я.

— На нас, Лиза. На нас.

— Я не хочу в тюрьму!

— То-то же. Бабулька твоя даже до суда не выдержит, узнай, что ее нежный цветочек и единственная кровиночка может попасть за решетку. Да и давай откровенно, бабы таких красивых как мы не любят. Попадешь в тюрьму, будешь битой ходить, а потом и того хуже, грохнут. Я-то, в отличие от тебя, сразу дам отпор, но как только они узнают, что я работала в регистратуре поликлиники — отправлюсь к тебе в рай.

— Почему в рай?

— Ну ты-то понятно, девственницам только в рай, а мне придется выбивать себе там место, потому что мне бы не хотелось встретиться с Витей в аду. Что-то мне подсказывает, что он будет обижен на меня за то, что я расчленю его тело и прикопаю в лесу, — как ни в чем не бывало бросает Люся, смачно откусив половину яблока. Рот, надо сказать, у нее, равно как и другие части тела, выдающийся. И только сейчас до меня доходит, что она сказала.

— В смысле расчленишь?! Ты с ума сошла?

— А как он влезет, прости Господи, в садовую тачку? Ноги будут торчать, вдруг соседи увидят? Поэтому будем членить труп. Расчленять в смысле. Хотя, знаешь, эта миссия будет на тебе.

— С какой стати?!

— А кто у нас медсестрой работает и на врача учится? Вот тебе и практика.

— Нет! — уверенно вскрикиваю я. — Не буду я этого делать!

— Да шучу я. Не будем мы его расчленять. Зато ты перестала реветь. Короче, я перевяжу Витю компактненько веревкой, и он поместится в тачку. А потом замотаю во что-нибудь. Например, покрывало.

— А как после этого жить дальше? — пусть это все будет сном, ну пожалуйста.

— Как обычно.

— Люсь, подожди, а кто и зачем его убил-то?

— Да черт его знает. Поди какой-нибудь собутыльник. Не поделили водку.

Перевожу взгляд на стол. Бутылка действительно стоит, только стопка одна.

— Тот, кто его грохнул, тот и рюмку спер, — словно прочитав мои мысли, выдает Люся и принимается искать веревку.

Пока я договариваюсь со своей совестью и мысленно прощу прощения у бабушки за то, что связалась с Люсей, вопреки ее воли, я пропускаю момент экзекуции над Витиным телом. Очухиваюсь только тогда, когда Люся принимается заматывать труп в покрывало.

И снова наступает откат. Что я творю? Я же хороший человек. А хорошие люди трупы в землю не закапывают. По крайней мере, без гроба.

— Люсь, подожди. Пока не поздно, давай его размотаем и позвоним в милицию. Все объясним.

— Лиз, вот давай ты не будешь оправдывать свою фамилию? Ведешь себя как самая настоящая…

— Знаешь, не очень хорошо попрекать человека неблагозвучной фамилией, — прерываю подругу, не желая слушать очередные подтрунивая над моей фамилией.

— Кончай печалиться, Лизунь. Похороним Витю, найдем тебе мужа и сменишь фамилию.

— Я не ищу мужа.

— Ну да, ну да, любовь. Но если ты позвонишь ментам, то ни врачом не станешь, ни суженого ряженого не найдешь, этак лет десять еще. И бабку свою в могилу загонишь. Оно тебе надо?

Да, Люся умеет убеждать, тем более такую ведомую личность как я. Мне не хватало подруг и вот такого уверенного и беззаботного человека. Поэтому с ней и подружилась. А зря!

Не знаю, как я смогла находиться в одном доме с трупом и не удариться в истерику, все прошло словно в тумане и ровно в десять вечера, когда окончательно стемнело, мы погружаем тело Вити в садовую тачку и, прихватив с собой лопату, направляемся к месту захоронения.

Вот только дойдя до леса, нам в глаза ударяет свет от фар машины. Моя трусливая натура теряется, Люся же направляется в гущу леса с садовой тачкой. Я же, как и в детстве, когда все убегали, предварительно своровав какой-нибудь фрукт или овощ у соседа, стою как вкопанная, дожидаясь пока мне не накостыляет хозяин.

Волнение усиливается, как только автомобиль останавливается около меня. Такой я видела только в кино. Спрашивается, что может делать близ Люсиной дачи такая машина? Нижние девяносто снова чуют неладное. А когда водитель стал опускать окно, и подавно. Бандит, к гадалке не ходи. Мужчина улыбается мне, сверкая золотым зубом.

— Красавица, что ты тут делаешь в такой час?

— Я п…пп…..ппп. п…п…

— Заика? — интересуется второй мужчина с пассажирского сиденья. Мамочки, у этого вообще шрам на пол-лица.

— Нет я… п…п… папоротник ищу.

— Папоротник? — задумчиво бросает тот, что с золотым зубом.

— Да, чтобы выйти замуж. С папоротником всякие ритуалы проводят.

— Так не Иван Купала, — ухмыльнувшись произносит тот, что со шрамом.

— Да, но…, — кажется, я… корчу лицо больше, чем надо, ибо мужчины как-то напрягаются. — Я отчаялась выйти замуж, вот в августе и ищу, — Боженька, закрой мне уже рот. Надо было притвориться немой!

На мои потуги бандиты ничего не отвечают, лишь усмехаются. И вот, когда я уже хочу выдохнуть, окно со стороны заднего пассажирского сиденья начало медленно опускаться, являя моим очам еще одного мужчину. Сказать, что я обалдела — ничего не сказать.

Передо мной совершенно точно мужчина, приснившийся мне неделю назад. Такие глаза забыть просто невозможно. Именно таким я его по памяти утром и нарисовала. Матерь Божья, и куртка кожаная точь-в-точь.

Даже сейчас, в темноте, я ощущаю на себе пронзительный взгляд его серо-голубых глаз. А я ведь и нужные слова тогда перед сном сказала «на новом месте, приснись жених невесте». И все бы ничего, но ведь и ежу ясно, что мужчины, сидящие в машине, не имеют ничего общего с добропорядочными людьми.

Господи, что я такого сделала, что ты подсунул мне бандита?! «Труп идешь закапывать» — шепчет противный внутренний голос.

— Мы правильно едем на деревню? — неожиданно произносит мужчина из сна.

— В.

— Что?

— Правильно говорить предлог «в», а не «на», — вот теперь взгляд мужчины меняется. Становится злым. Так, стоп, я только что исправила речь бандиту? Возможно, даже убийце? Конченая дура. — Да, вы правильно едете в деревню. Тут еще метров триста.

— Спасибо, — на удивление, спокойно произносит он. — Удачи с поиском папоротника. И мужа, — подмигивает, едва заметно улыбаясь.

— Благодарю. Храни вас Бог, — зачем-то перекрещиваю машину, наблюдая за тем, как закрывается окно заднего пассажирского сиденья. Мамочки, да что со мной? Что я делаю?

Кажется, я выдыхаю только тогда, когда машина трогается с места.

— Чего ты там вошкалась? — нервно произносит Люся, как только я захожу в лес.

Вкратце пересказываю ей мою встречу с бандитами, намеренно опуская деталь про сон, и мы движемся в глубь леса.

Оказалось, что рыть яму для могилы крайне трудно. Особенно в темноте, когда Люсин фонарик сдох. Благо моя предусмотрительность меня не подвела, и закинутые в тачку свечка и спички пригодились. Мы меняемся с Люсей по мере усталости, но работаем быстро, ибо хотим поскорее отсюда уйти.

— У него же родственники есть и искать наверняка будут, — вдруг доходит до меня, когда мы вырываем неглубокую, но все же могилку.

— Ой, я тебя умоляю, какие родственники? О нем даже никто не вспомнит. Все же хорошо, что мы с ним так и не расписались. Звание вдовы мне не идет.

— Фу, Люся.

— Не фукай. Все, можно опускать тело, — тяжело произносит подруга, шумно выдохнув.

— Надо было цветок какой-нибудь взять.

— Зачем?

— Чтобы положить на могилку. Разве непонятно?

— Облезет. Ему веток хватит.

— Подожди, — хватаю подругу за руку. — Может, не надо?

— Надо, Лиза. Надо.

И все, произошел очередной откат, когда Люся стала засыпать тело землей. Что мы натворили? Наверное, дальше я бы ударилась в истерику, если бы не едва виднеющийся свет недалеко от нас. В этот раз Люся не успевает никуда сбежать. Только закидывает в овраг лопату. Я же ничего другого, как примкнуть к дереву и обнять ближайшую березу, не придумываю. Из меня само собой вырывается то ли вой, то ли мычание, когда я понимаю, что мы здесь не одни.

— Девушки, а что вы тут делаете? — где я слышала этот голос. Точно, мужчина с золотым зубом!

— Шшш. У нас ритуал, — слышу позади себя Люсю. Ритуал? Ну да, я же папоротник и мужа ищу! Прекращаю мычать и выдаю первое, что приходит на ум.

— Суженый мой ряженый, явись ко мне. Приди ко мне, найди меня. К матушке природе взываю. Суженого призываю. Куда бы очи твои ни смотрели, явись ко мне за две недели.